Поезд-фантом - Валерия Валерьевна Верлицкая Страница 34

Наконец, настал тот момент, когда я зашел в соседнюю палату. Моему взору предстали трое мужчин. Все они, как один были одеты в белые майки и тренировочные темно – синие штаны. Один из них был постарше, совсем седой. Он читал газету. Даже не снимая очков, а просто поверх них, он посмотрел в мою сторону, не выпуская ее из рук. Два других, что – то заворожено слушали по маленькому радиоприемнику, почти прильнув к нему ушами. Они были так увлечены, что даже не удосужились на меня посмотреть. Я решил, что так увлечь могут только «новости» или какие – нибудь «вести». Я никогда не воспринимал всерьез подобных вещей, поэтому был уверен, что именно они могли их так заинтересовать. Стоя в дверях и, ища взглядом человека, который, по моим представлениям, мог оказаться Фридрихом, я еще, бог знает, сколько времени провел бы за этим занятием, если бы, наконец, не спросил:

– А кто из вас Фридрих?

Трое мужчин, находившихся в палате, моментально отложили все свои дела, переглянулись и уставились на меня. Правда, смотрели она на меня, как на придурка. Я не понимал в чем дело и тоже смотрел на них. Наконец, один из них, тот, что седой, сказал:

– Он умер.

– Как умер? – изумился я, – когда?

– Еще позавчера, – ответил другой мужчина, оторвав свое ухо от радиоприемника, – утром, мы проснулись, смотрим, а он не дышит, начали искать врачей, а их нигде нет, потом выяснилось, что они все были в соседней палате, там кто – то после сложнейшей операции пришел в себя. Никто и не думал, что он выживет, а он, на тебе…

– Тихо, ты, – одернул разговорившегося мужчину его сосед, явно догадавшись, что этим выжившим являюсь именно я.

– О, да это ты, наверное, и есть? – воскликнул говорун, – счастливчик, уже на ногах!

Он широко улыбался. А вот мне было совсем не до смеха. Каким – то странным образом, все события, происходящие в поезде, перекликались с тем, что происходило здесь. Мне нужно было обо всем этом, как следует подумать. Я решил, что это своего рода загадка для меня, которую я, непременно, должен разгадать. Нельзя было исключать, что, именно с этой целью, меня и выбросили из того поезда.

Я покинул палату, где когда – то лежал Фридрих и побрел восвояси. В моей палате, мне никто не мог помешать поразмышлять о случившемся. Я молил бога, чтобы у меня, вдруг, не появились соседи. Я терпеть не мог находиться рядом с незнакомыми людьми, тем более, не просто находиться, а делить пристанище, пусть и временное. Пока мне везло. Да и у моего врача Бориса Антоновича, судя по всему, не было желания кого – то ко мне подселять. Он сам любил частенько зайти ко мне, поговорить. То ли он тешил, таким образом, свое самолюбие, что так виртуозно сделал операцию, что я иду на поправку, просто с невероятной быстротой, то ли ему было просто нечем заняться, словом, скучать он мне не давал. Спасало только одно, то, что он и сам был не самым плохим собеседником. С ним было о чем поговорить, а то и поспорить. В общем, меня он совсем не напрягал. Позже выяснилось, что причина его визитов была иная, но я на него не в обиде, так как я, все равно, не отличался особой откровенностью. Я даже не стал распространяться по поводу своего путешествия на поезде. Они сочли бы меня за сумасшедшего, и правильно бы сделали. Я решил все держать в себе.

Боль постепенно ослабевала. Я набирал силы. И совсем скоро стал чувствовать себя совершенно здоровым. Доктора не переставали удивляться той стремительности, с которой я шел на поправку. Позже, почти совсем перед выпиской из больницы, пожилой доктор – Борис Антонович признался мне, что операция, которую мне сделали, была очень сложной, и что шансов на выздоровление у меня было не более десяти – пятнадцати процентов. Мы долго сидели с ним, снова разговаривали о том, о сем. Он спрашивал меня о коридорах, которые я мог видеть во время моего бессознательного пребывания в больнице, о чем – то там еще, он сказал мне, что пишет какой – то научный труд на эту тему. Но я так ему ничего и не рассказал. Я не верил, почему – то его словам. Может быть и зря. Иногда я сожалею об этом, ведь какой же прекрасный материал я бы ему подкинул, если бы, конечно, он поверил мне и не порекомендовал обратиться за помощью к психиатру. Под конец, он, подозревая, что я говорю ему не все, спросил меня, как я узнал, что в больнице был кто – то по имени Фридрих. Ведь имя это было совсем не из распространенных, и просто так, наугад, я его назвать не мог бы. Но я сказал, что сам не знаю, может быть, кто – то громко назвал его, проходя мимо моей палаты, и я его запомнил, когда был без сознания. Доктор не торопился меня выписывать. Я уже начал беспокоиться, в чем дело. Когда я задал ему этот вопрос, он, вместо ответа, спросил меня, все ли я рассказал ему. Я, в очередной раз, заверил его, что рассказал ему все. Тогда он успокоился и сказал, что, в таком случае, он может дать добро на мою выписку совсем скоро. Потом, правда, он еще несколько раз пытался завести со мной разговор о том, что, может быть вспомнил еще чего – нибудь, но я продолжал упорно молчать. В конце концов, доктор отстал от меня, решив, что, скорее всего, я, действительно, ничего не помню.

Последние пару дней в больнице я провел почти в одиночестве. Из медицинского персонала, меня навещала только моя рыжеволосая знакомая. Я любил с ней поговорить, и, она отвечала мне взаимностью. Она была очень добра ко мне. Что касается моих знакомых, то было несколько визитов, из которых порадовал меня только один – визит моего секретаря. Нам удалось многое обсудить. И, даже, немного поработать, правда, тайком от медицинского персонала. Моя преданная помощница пронесла с собой для меня маленький ноутбук, который я уговорил ее оставить. Она очень беспокоилась, не повредит ли это моему здоровью, но разве меня можно было переспорить? Другими же посетительницами были мои подружки, по – видимому, самые настойчивые из их числа. Я не очень –