Песнь ветра - Константин Гуляев Страница 41

Он не сразу понял, что творится вдоль тракта. Пока еще глаза привыкали к потемкам, да пока он наконец поднял понурую голову и по привычке стал пялиться по сторонам. А по обеим сторонам здесь росли деревья. И в их ветвях то там, то здесь мерцали зеленые искры. Будто живые.

Ну что же, значит путь его – привычная дорога в никуда – уже стал чуть красивее и загадочнее. Впрочем, нет. Теперь направление пути появилось не только у тракта. Дорога в никуда закончилась.

Шедевр

«Итак, займемся разбором фантастического произведения, романа с большой буквы, тетралогии великого нашего современника Василия Васильевича Холмогорина. Автор не в первый раз радует нас очередным шедевром, а пытливый ум писателя и его буйная фантазия постоянно преподносит сюрпризы изощренному и избалованному читателю.

Осмелюсь начать, собственно, с жанра. Вне всяких сомнений, перед нами высокое эпическое фентези с заявкой на исторический роман. Разумеется, хронотоп большой дороги, однако же часто нам встречаются сцены и из прочих хронотопов – все они так или иначе в романе присутствуют.

Главные герои в количестве трех-четырех существ – у Холмогорина, как мы знаем, иногда очень сильно размыта грань между главными героями и персонажами второго плана – каждый, что называется, на своем рубеже ведет непримиримую борьбу со злом. Зло, как диктуют тесные рамки жанра, абсолютно, непобедимо, изощренно и само, в свою очередь, является заявкой на главного героя, которое ведет аллегорическую борьбу с таким же абсолютным добром. Перед нами вечный и неразрешимый фабульный тупик, друзья мои, и он вполне мог бы заинтересовать Александра Михайловича Анисова, да и самого Вольфа Шмида.

Я не готов пересказывать сюжет – еще не родился тот, кто сможет изложить его в виде какой-либо рецензии: автор параллельно ведет двенадцать сюжетных линий, и все они постоянно зависят одна от другой, перетекая и перемешиваясь меж собой подобно граням кубика Рубика. Холмогорин явно претендует на лавры не только Толкиена, но и самого Мартина… Нет сомнений, что в конце романа все линии сходятся в единое целое, являя нам мистический, феерический и кульминационный финал – даже у меня язык не повернется назвать это развязкой.

Возьмем одного из главных героев – орка, коего величают Манголором. Он начинает свой путь простым послушником, уставшим от крови и лязга мечей, от ужасов непрекращающейся войны – и эта внутренняя борьба, эта его усталость становится источником побуждающих мотивов и помыслов, гулким эхом противоречий вторя всей творящейся несправедливости этого мира. Манголор становится пилигримом и ставит целью пройти все святилища богов ойкумены. Подобно пророку, шествует он из приората в приорат, неся свет истины заблудшим и отчаявшимся. Характер орка закаляется подобно эльфийскому клинку, герой меняется до неузнаваемости к концу книги, преодолев все выпавшие на его долю испытания. Ну, о сюжете и героях можно говорить очень долго, однако давайте пожалеем слушателей и обратимся к литературным достоинствам произведения.

Высокий стиль изложения: эпический, поэтический – почти былинный – вне всякого сомнения достоин высших похвал. «Из легких разом исчез весь воздух, а мурашки хищной стаей хлынули за ворот, продрав частым гребнем кожу до костей» – воистину мы видим перед собой мастера слова. Синтаксический разбор текста бессмысленен – каждое слово стоит на единственно возможном месте. Однако же, когда автор переходит временами к готическому стилю изложения – тут он уступает признанным мастерам жанра – Рив, Боуэн и прочим корифеям литературы такого рода. Пунктуация уникальна и любопытна – автор смело экспериментирует со знаками препинания, внося новое слово в изучении данных тенденций.

Диалоги тщательно продуманы, пейзажи ярки и по-ирландски завораживающи. Видно, что мастер достоверности досконально изучил все возможные места земного шара, отражения которых мы можем наблюдать в романе. Всякая деталь – будь то боевой молот героя или волос на лацкане камзола его антипода – играет свою значительную роль в повествовании, каждая мелочь тщательно продумана, и все они работают на развитие сюжета в нужном автору направлении.

Ну и, конечно, магия. Тут Холмогорин, ко всеобщему удивлению, претендует на звание научного фантаста – устами магистров и их учеников объясняется источник, магические – а в них мы узнаем физические и химические – свойства малейшей искры или файербола, исчезновений и появлений материи и ее трансформацию на атомарном уровне. Отбросив сомнения, я смело рекомендую данное произведение для внеклассного чтения учащимся с шестого по одиннадцатый класс, а также и для абитуриентов высших учебных заведений соответствующей направленности. Ломоносов, Лавуазье, да и сам Ньютон обрели достойного приверженца просвещения в лице Василия Васильевича.

В целом же о романе можно говорить бесконечно – он колоссален по замыслу и совершенен по своей сути. Батальные сцены невиданной реалистичности, фундаментальные вопросы мироздания, вечные конфликты поколений и поиск того, что может объединить наше, реальное общество, философия глубинных поведенческих реакций героев – все нашло отражение в этой великой эпопее. Приятного прочтения.»

Критик Мастихин, опубликовав сей опус в крупном альманахе «Профкритфантлитобоз», решил нанести визит Василию Васильевичу.

–Reducto ad absurdum! – отчеканил Холмогорин, спуская рецензента с лестницы. – Чтоб ноги твоей тут не было, ак-кул-ла пер-рра.

Ценный ресурс

1

Плотные облака низко громоздились над буйными холмами листвы, тщетно силясь отразить формы местной растительности. Небо давило, но и земля в долгу не оставалась. Мертвенно-сизые отсветы далекого голубого солнца обесцвечивали пестрый растительный ковер, окутывая пепельной дымкой. Но чем ниже опускался катер, тем более рассеивался иллюзорный пепел и цветастее становился лес.

– Туда.

Палец капитана нацелился на мелькнувший просвет между темных лесных массивов. Пилота пробрал было смех: курс задан, оговорен, обмусолен, машина идет считай на автопилоте, так нет – тычет пальчиком, куда повернуть и где притормозить. Внутренний смех, впрочем, на лице так и не отразился – кинув взгляд на обзорники, пилот посмурнел и тяжело вздохнул. Да уж, неприветливая планетка. Так и подмывает либо плюнуть на все и свалить обратно на орбиту, либо руки на себя наложить. С чего бы это?

Под машиной бесконечным аляповатым ковром проносился диковинный лес. Пилот поначалу косился на пестрый пейзаж, но чем дальше, тем неохотнее – на что там смотреть? Неземной лес, местами плавный, местами ступенчатый. Разноцветный, неровный, с будто выдранными лишаями проплешин. И тут же рядом клубки спутанных, заросших гадюжников. Каскады листвы громоздились один на другой – бомбили их тут, что ли… Корявые, длиннющие лысые сучья торчали над сизыми, желтыми, песочными кронами то здесь, то там, как разветвившиеся шипы-переростки. Черные маленькие пятна вообще видоизменялись на глазах, оттягивая куцые подобия ложноножек. Это ж какая будет пакость, если