Хранитель кладов - Андрей Александрович Васильев Страница 41

Сейчас он нам нужнее, чем мы ему, а ущерба достоинству и чести, повторюсь, никакого нанесено не было. Он же не сказал: «Вы теперь мои слуги, я стану вас угнетать всяко»? Нет, ничего подобного. Человек объявил цену за свою помощь. Да, неслабую, спорить не стану. Но опять-таки нам же для этого не придется продавать свои дома, левые почки, а кое-кому — и красивое тело на панели? Нет. Стелла, нам, по сути, вообще ничего делать не придется. Мы расплатимся с ним чужим добром, а оно что есть, что нет — без разницы. Да мы бы про него и не знали, кабы не Карл Августович. Так что причина твоего негодования мне абсолютно непонятна. Но если уж так тебя все выбешивает, то можешь остаться в Москве, вместо того чтобы ехать с нами.

— Да фиг тебе, обязательно поеду! — пропыхтела злобно Стелла. — И свою долю стребую! Копеечную долю, мизерную, крохотулечную. Вот такусенькую! И все из-за тебя!

И она показала мне ноготок мизинчика. Дескать, сколько ты нам оставил, все заберу.

Ну, это Воронецкая, конечно, приуменьшает… Или преувеличивает? Не знаю даже, какое понятие тут является наиболее верным. И то, и другое, по сути, правильно. А самое главное, мне не кажется, что антиквар слишком уж сильно нас… Употребил, назовем это так.

Цену за свою помощь в решении нашей проблемы он назвал вполне предсказуемую. Я должен был найти для него клад. Ну как найти? Приблизительное место, где его в довольно старые времена припрятали, Карлу Августовичу было известно, но только розыски сего сокровища растянулись на годы. И с металлоискателями ходили, и прочие технические методы применяли — все впустую. Клад точно есть, но вот ухватить его за хвостик пока не удалось. Он уж хотел на него рукой махнуть, да тут я как раз появился.

Само собой, я старику не поверил. Нет-нет, что клад есть — это наверняка, но он точно что-то да умолчал. Может, про какое проклятие, вроде того конского черепа, может, еще про какие детали, но в том, что там не все ладно, я не сомневаюсь. Но, с другой стороны, это снимает с меня какую-либо ответственность. Успел я почитать байки в интернете про старые и проклятые клады и выяснил, что иные из них такую власть имеют, что человека в состоянии погубить. Я этим земным сидельцам вроде как хозяин теперь, но уверенности в том, что они меня слушать станут, все же нет. Так что, если вопрос встанет ребром, если клад снова заявит, что ему чья-то жизнь нужна, и не оставит мне выбора, я антиквара ему и скормлю. И вины за собой, замечу отдельно, чувствовать не буду вовсе никакой. Надо было честно дела вести, особенно если они связаны с такой скользкой материей, как старое золото, обо всем на дальних подступах предупредить. Хотя, конечно, не хотелось бы до подобного доводить. Не из этических соображений, я по отношению к тем, кто сам не отягощен добродетелями, особой жалости не испытываю. Просто он нам, сдается мне, еще не раз может пригодиться. Да, взаимообразно, но это нормальный порядок вещей. Ты мне, я тебе — это правило не нами придумано. И не вчера.

Вот ведь. Со всеми этими делами скоро собственного папашу начну напоминать, чего не хотелось бы. Долбаная генетика…

Но самое главное не это. Самое главное, что я выторговал, — сначала мы решаем все наши вопросы и только после этого отправляемся по золотоискательским маршрутам. Ну и еще нам перепадет четверть от найденных сокровищ. Причем ее состав будет определять Карл Августович, из чего сразу ясно — ничего особо ценного мы не получим. Хотя по моим бюджетным меркам это наверняка будут огромные деньжищи. По ним, собственно, любые деньжищи огромные.

Для начала он, разумеется, попробовал убедить меня в том, что одно другому не помеха, дескать, неважно, что будет добыто раньше, — ценности или клад, но делал это скорее так, для проформы. Понял, что со своей позиции я не сойду, и правильно сделал. Я с детства знаю одно: услуга, которая уже оказана, ничего не стоит, мне вдалбливали это в голову с той поры, как я начал ее держать. В данной ситуации это правило не слишком верно звучит, ибо количество услуг обеих сторон вряд ли ограничится одним разом, но тем не менее. Его клад никуда не убежит, а вот время скользит стремительно. Сейчас листва зеленая, но скоро желтеть начнет, а там и дожди зарядят. И все, пришла осень, пожалуйте в лес. Я, конечно, бодрюсь, Воронецкую с удовольствием стращаю, а на деле кто его, этого Полоза, знает?

Но Стелла бесилась как я не знаю кто. То ли она патологически была неспособна с кем-то чем-то делиться, то ли ей антиквар что на ушко нашептал, пока я в туалет ходил, потребовав к золоту и бриллиантам, спрятанным в незапамятные времена, еще и ночь любви, — уж не знаю. Но ладошками хлопала и ножками топала она невероятно лихо и злобно.

— Угомонись уже, — попросил я ее, выслушав очередной блок ругани и угроз. — Слушай, ну, хочешь, я тебе свою долю отдам?

— Хочу, — мигом откликнулась ведьма. — Уговор?

— Да шиш тебе, — хмыкнул я. — Просто хотелось хоть что-то другое от тебя услышать. Ты радуйся, что вообще хоть что-то получишь, потому что, по сути, ты тут не при делах совершенно. Августыч на схрон наводку дает, я его беру, а ты чего? Какой твой взнос в общее дело?

— Реализация, — заявила девушка. — Ты же старое золото в скупку не понесешь? Они мигом тебя сдадут кому следует. И добро, если просто полиционерам. А если «отдельским»? Этим сволочам до всего дело есть, они к любой мелочи придерутся, чтобы кого-то из нас за глотку взять.

Даже не знаю, смеяться или плакать. Доверить ей продажу хоть чего-то — это все равно что на самом деле сделать предложенное изначально. Надует непременно, я ей еще и должен останусь. Тем более что есть мне к кому толкнуться с таким добром. Хоть бы даже к дяде Олегу, моему крестному, он в этом городе все входы-выходы знает, включая самые высокопоставленные. Правда, он, как и дядя Сережа, почти наверняка меня сдаст родителю, но это… Ладно, забыли.

Кстати, антиквар еще раз доказал, что он изрядный хитрец. Имя владельца древнерусского гарнитура он так и не назвал, выдав вместо этого заверения в том, что он сам все узнает и по достижении каких-либо договоренностей с ним поставит нас в известность. А жаль. Знай