Поезд бесконечности - Василий Анатольевич Криптонов Страница 43

Света не стала настаивать. Вздохнула, набрала чайник и нажала кнопку. Тот почти сразу начал шуметь. Света собрала в мойку посуду, и тут где-то в недрах квартиры хлопнула дверь.

— Светка, твою мать, я что сказал⁈

— Я…

— Я тебе сказал, посуду помыла и ко мне зашла! А не чаи гонять.

Глава 18

Света заметалась от мойки к выходу, обратно. Выключила чайник, тут же дрожащей рукой его включила.

— Я помою, — сказал вдруг Боря.

— Точно? — Взгляд, который метнула на него Света, был жалким.

— Угу.

Она ушла. Боря вылез из-за стола и начал мыть посуду.

— Блин, я не знаю, что думать про этого пацана, — сказал я. — Такое чувство, что им управляет генератор случайных чисел.

— Либо мы просто его не понимаем. Чего-то важного.

— Да что тут понимать? Ты либо ведёшь себя как нормальный человек, либо как кусок дерьма. А этот и так, и так умудряется.

— Знаешь… у человека может быть весомая причина вести себя как кусок дерьма.

— Самооправдание.

— Как знать.

Боря быстро справился с посудой. До сушилки, правда, не дотягивался. Попробовал — не вышло. Чувствовалось, что расстроился. Из-за роста ему комплексовать всю жизнь. И всю жизнь, как отец, будет пытаться компенсировать этот досадный недостаток растопыренными пальцами и выдвинутой вперёд нижней челюстью.

До тех пор, пока какая-то муха не укусит его и не заставит сесть ночью пьяным за руль.

Сложив тарелки с вилками на застеленную чистым полотенцем тумбочку, Боря взял оттуда фарфоровый заварочный чайник. Открыл, увидел там кучку мокрой заварки. На несколько секунд завис, потом принял смелое управленческое решение. Поставил чайник на стол и залил «вторяки» крутым кипятком. Водрузив сверху крышечку, на цыпочках пошёл в прихожую.

Дверь в комнату отца не была закрыта полностью. В темноту прихожей выбивался клин света. К этому клину и крался Борис, от усердия высунув кончик языка. Будто это могло ему как-то помочь остаться незамеченным.

— Я тебя в последний раз спрашиваю, что за хрень творится, Света? — В голосе отца зрела буря.

— Ничего не творится, — лепетала сестра.

— Да ладно? Ко мне борькина классуха сегодня днём подходила. Есть что сказать? Ничего не вспоминаешь?

Молчание.

— Светка… Я тебе сколько раз говорил, меня бесит, когда я не получаю ответа. Нравится молчать? Фигня вопрос, давай тебя в монастырь отдадим. Связи есть, возьмут. Там молчи хоть до второго пришествия. А когда отец с тобой говорит — отвечай на вопросы.

— Мы опоздали.

— Я знаю, что вы опоздали! Вы,… постоянно, вы каждый день опоздали! Я хочу, чтобы ты мне объяснила, какого хрена вы опоздали! От тебя требуется всего нихрена: приготовь пожрать, держи дом в чистоте и отводи вовремя брата на учёбу! Ты ничего сделать не можешь!

— Я…

— Молчи, когда я говорю. Спрошу — будешь отвечать. У нас с тобой был договор. Ты всю эту хреновину делаешь так, чтобы у меня голова не болела, я тебе помогаю поступить, куда ты там хочешь. И я постоянно вижу, что ты на наш договор положила болт.

— Папа, я…

— Я сейчас говорю, не смей меня перебивать! А вообще, знаешь, что? А меня достало. Хрен с ним, я найму эту, сука, как её — домработницу, горничную, чёрта лысого! Она всё сделает, это не вопрос. А ты — ты вали, куда знаешь.

— Но, папа, я…

— Чё «я»? Чё ты якаешь мне тут⁈ От тебя требовалось тупо встать пораньше и привести пацана в школу вовремя! Ты не вывозишь даже этого, какой тебе, нахрен, институт, какое тебе образование, ты домохозяйкой даже быть не можешь. Что мать твоя, наркоманка безмозглая, что ты — такая же. Не торчишь ещё, не? Ну-ка руки вытяни. Вены покажи, сказал!

Боря стоял, прижавшись спиной к стене и улыбался в темноту странной улыбкой. Я чувствовал, как по подбордку его течёт слюна.

— Слышь, я не понял, это что за взгляд такой? Тебе рассказать, что я делаю, когда на меня кто-то так смотрит? Или тебе показать⁈

— Про маму… Не смей… — чуть слышно произнесла Света.

— Что-о-о⁈

Судя по всему, Света стояла недалеко от двери, а отец — в дальнем конце комнаты. Теперь послышались шаги. Буря разразилась. Искать укрытия было поздно.

И в этот самый момент я почувствовал, как мимо нас с Изольдой что-то пронеслось. Что-то знакомое, но уже почти забытое. Я не видел его, но, если верить какому-то шестому чувству, это был пожиратель. Тот самый пожиратель, который, несмотря на всю силу и все преимущества своего положения, отчаянно хотел перестать быть пожирателем.

Боря поднял руку и вытер подбородок рукавом домашней футболки. Повернувшись, он толкнул дверь в комнату и вошёл внутрь.

Яркая люстра. Двуспальная кровать, этажерка с пустыми полками. Вытоптанный ковёр на полу. И отец, застывший в одном шаге от Светы с занесённым кулаком. Втянувшая голову в плечи Света.

— Борь… — Отец переключился мгновенно. Кулак разжался, ладонь прошлась по коротким волосам, будто целью жеста было именно это. — Ты иди к себе, поиграй. Мы тут со Светой разговариваем.

— Соус я выкинул, — сказал Боря.

Отец моргнул.

— Что?

— Я выкинул твой соус вчера. Потому что он мне не нравится.

— Ну… — Отец выглядел озадаченным. — Сказал бы.

— А в школу я специально опаздываю. И Света из-за меня опаздывает.

Глаза отца вновь налились кровью. Он перевёл взгляд на Свету.

— Слыхала? Пацану восемь лет, он твои косяки на себя берёт. А ты, дылда…

— Да какого хрена с тобой не так⁈ — перебил Боря, повысив тонкий голосок. — Чего ты пытаешься добиться? Сам себе хочешь доказать, что все бабы — твари, недостойные мужиков? Ну так найди себе мужика и живи с ним, поимеешь уважение от своих пацанов.

Отец отшатнулся.

— Ты… Ты чё сказал? Ты сам понял, чё ты сказал сейчас⁈

— Чё, серьёзно, да, это я сказал? Не Светка чревовещает? Уверен? Сенсационные новости: твой сын растёт мудаком! А ты хлопаешь в ладоши от восторга.

Восьмилетний пацан не мог так говорить от слова «никогда». Все утратили дар речи. И Света, и отец, и мы с Изольдой. Но отец опомнился первым.

Прыжком дикого зверя он очутился рядом с