Во все Имперские ТОМ 7 Орден - Альберт Беренцев Страница 50

— Короче говоря, вы сунули в искусственное тело самозванца и усадили его на трон, — продолжил я, — Но остаются две непонятки. Первая — этот чел на троне явно кто угодно, но только не Гностический Либератор. Вторая — дальше у вас явно все пошло не по плану. Ибо курировавшего его Корень-Зрищина самозванец казнил. Как и Пыталову.

— Увы, но вы правы, барон, — Корень-Зрищин помрачнел, его взгляд вдруг стал грустным, — По обеим пунктам. Дело в том, что…

Корень-Зрищин снял с веревки под потолком головку чеснока, потом сунул её тараньке в рот, а потом положил тараньку в центру круга из сухарей.

— Посредник, — пояснил Корень-Зрищин, — Чеснок во рту рыбины. Вы были посредником для Царя, барон. Царь был посредником для Гностического Либератора. Но между ними был еще один посредник — тот самый самозванец на троне. Павел Стальной. Его душа должна была стать подложкой для души Гностического Либератора. Но… Он взбунтовался. Этот предтеча оказался гнилым. Он нас кинул, он начал нас убивать. Он не хочет впустить в мир Либератора. Он хочет сам сидеть на троне вечно… Он как вот эта рыбина на столе, заглотившая чеснок. Чеснок в нём, но он его не выпускает… Этот ублюдок… А…

Корень-Зрищин вдруг захрипел, его глаза полезли из орбит.

Павел Павлович похлопал старика по спине:

— Вы подавились?

Но я понимал, что дело не в этом. Я вскочил на ноги и бросился к Корень-Зрищину, который бешено вращал глазами.

— Где мой дядя? — заорал я, — Скажите, где мой дядя? Я помогу Либератору придти в мир, только скажите, где мне найти остальных радикальных масонов…

— Метро… Под Питером… — прохрипел Корень-Зрищин, его лицо побагровело и раздулось, — Заброшенные ветки…

В следующую секунду меня обожгло жаром, я отшатнулся. Корень-Зрищин за одну секунду загорелся — его тело пылало неотмирным белым огнем. По избе пролетел бешеный крик и тут же стих…

Глава 163 — Восстание принцесс

Я просто не успел ничего предпринять, да и никто не успел.

Старый Корень-Зрищин просто обуглился в белом пламени за считанные секунды, а еще через несколько мгновений он обратился в горсть пепла на стуле, где он только что восседал.

Сам стул тоже почернел, хоть и остался целым.

Сидевший рядом с обратившимся в пепел магократом младший Корень-Зрищин в ужасе вскочил на ноги. Парень, язык которого был отрезан, как-то странно и по-звериному взвыл. От шока он явно был близок к обмороку.

Таня завизжала.

— Да замолчите все, — приказал я, — Тихо!

Я поковырял носком сапога оставшийся от Матвея Михайловича серый пепел. Пепел вроде был еще горячим, даже обжигал сквозь сапог.

— А может он просто сбежал? — предположил Павел Павлович, — Может это фокус?

— Сомневаюсь, — скептически заметил я, — Вы же слышали, Ваше Величество. Он хрипел и задыхался. А потом обуглился до костей. На фокус это мало похоже. Как и на самоубийство…

Я глянул на младшего немого Корень-Зрищина, но тот явно был перепуган и понимал не больше нашего.

— А что тогда, Нагибин? — поинтересовалась Маша, — Что с ним? Выпил слишком много брусничной?

— Это вряд ли, — хмыкнул я, — Я сам еще больше выпил, но вроде не сгорел. Он все болтал про свою Пылающую Колесницу, может это сейчас тоже было какое-то магическое жертвоприношение? Это очень в духе масонов-радикалов.

— Это не жертвоприношение, — «пропела» дриада, — Это кара. Наказание. Он же давал клятвы. Все масоны дают клятвы хранить Тайны. И когда они их разглашают, как сделал сейчас Корень-Зрищин…

— Мда, но я уже слышал, как разглашают масонские Тайны, — засомневался я, — На моих глазах князь Золоченков раскрыл Тайны консерваторов куче людей. И ни фига при этом не обуглился.

— Нет-нет, мама права, — задумчиво протянул Павел Павлович, — Тут все дело, кому именно ты даешь клятву. Этот Корень-Зрищин был связан клятвами самому Гностическому Либератору. Он нарушил их, рассказав нам всё. И теперь он за это наказан. Гностический Либератор покарал его!

— Звучит логично, — вздохнул я, — Но непонятно, на что этот ублюдок тогда вообще надеялся. Зачем он начал болтать, если знал, что сдохнет из-за этого?

Я погрузился в размышления. Старший Корень-Зрищин совсем не казался мне глупцом, скорее наоборот. А значит, он сознательно пошёл на смерть. Но зачем? Причина могла быть только одна — он хотел поведать мне о Культе, хотел завербовать меня, чтобы я победил самозванца и дал бы придти в мир Гностическому Либератору.

Я в ярости пнул обугленный стул, на котором только что сидел Корень-Зрищин:

— Вот дерьмо. Он ведь даже толком не успел ничего рассказать. Ну то есть, мы теперь знаем, кто такие сектанты, знаем, чего они добиваются. Но до сих пор непонятно, что именно они хотят сделать, чтобы привести в мир Либератора. Понятно только одно — самозванец на троне как-то этому мешает…

— А по-моему, все предельно ясно, барон, — влезла принцесса, — В вашем теле ведь изначально было две души, так? Ваша собственная и душа Царя. Видимо, самозванец на троне, называющий себя Павлом Стальным, находится в таком же положении. В нём есть душа некого попаданца, а еще душа Гностического Либератора.

— Да, но только Павел Стальной убил всех служителей Либератора, до которых он смог дотянуться, — не согласился я, — И Гностический Либератор этому никак не помешал…

— В любом случае самозванца нужно убить, — жестко произнесла принцесса, — Ясно, что если Либератор придет — то только через него.

— Ну а если наоборот? — поинтересовался я, — Если смерть самозванца на троне приведет к рождению Либератора из его трупа? Тогда что?

— Но не можем же мы оставить в живых узурпатора… — растерялась принцесса.

Я же просто махнул рукой, мне все это уже смертельно надоело, ситуация на глазах выходила из-под контроля:

— Этот ублюдок Корень-Зрищин сдох слишком рано. Если бы он поменьше болтал — он мог бы рассказать нам нечто ценное. У меня было столько вопросов! Но мудак потратил все время на славословия Гностическому Либератору, а теперь он вообще мертв, а у пепла на полу уже ничего не спросишь. Мы так до сих пор и не знаем, что такое самозванец. И почему он взбунтовался и перебил сектантов.

Зато теперь понятно, зачем он назначил Старшего Корень-Зрищина канцлером… Этот канцлер его нянчил первые дни после попаданства. Рассказывал ему про этот мир. А я тем временем был вынужден выживать, имея из советчиков только сумасшедшего Царя в моей голове… Впрочем, ладно. Плевать. Нет времени.

Я повернулся к Императору:

— Павел Павлович, вы же слышали,