Жизнь Фениксов - Татьяна Владимировна Овсянникова Страница 6

— Постой…, — Владлен стал торопливо расстегивать на ней полушубочек. Запустил руки ей под свитер. — Давай сейчас, прям на снегу…

— Перестань. Ты с ума сошел? Сейчас кто-нибудь увидит, — слышно было, как где-то рядом перекликаются другие участники прогулки.

— Это только заводит…

— Мы за городом. Если ты заметил — снег и холодно!

— Мы же не будем это на полчаса растягивать: по — быстренькому, ничего с тобой не успеет случиться, — пытался стащить с нее «походную амуницию».

— Прекрати!

Он разозлился и толкнул ее в снег, потом развернулся и зашагал прочь. Вскоре Владлен скрылся за деревьями, а она так и осталась сидеть среди этого белого спокойствия, не предав его чистоты. До самого возвращения в город они не разговаривали. Вскоре одногруппница пригласила всех на свой день рождения. У Киры не было настроения, и она решила от приглашения отказаться. Но потом передумала, и все же пошла, припоздав. Это воистину был вечер неожиданностей: и для Киры, переставшей наконец после этого вечера снова и снова задавать себе вопрос, правильно ли она повела себя в лесу, и для Владлена, которого Кира застала с другой девушкой.

— А чего ты теперь от меня хочешь? Ты сама себя наказала! — нимало не смущаясь заявил её без пяти минут муж.

«Раны» затянулись, и Кира вновь была счастлива. Ее новый избранник, глотнув, вероятно, вместо чего-то более общепринятого, «сыворотки правды», поведал, как 31 декабря, за несколько часов до наступления Нового года, он и его приятель- сосед вывели на прогулку собак, и встретили во дворе владельца дога, который тоже решил выгулять своего питомца. Приятели уже были подшофе, и, куражась, натравили на дога своих псов — мол, такому гиганту не составит труда справиться сразу с двумя. Несчастного разорвали. До Нового года оставались считанные часы, где-то ставили на стол «оливье» и охлаждали шампанское, а хозяин дога рыдал над своей собакой. Человек оплакивал своего друга. Под бой курантов у него случился инфаркт.

— Я не могу больше заставить себя с ним общаться. Боюсь даже представить, что еще он может о себе рассказать, — добавила в заключение рассказа Кира.

Был еще доцент, или кто-то в этом роде, в общем, гарантированный интеллект. Знакомство начиналось забавно. Кира везла знакомой оставшуюся после Кости готовальню, и измерительный циркуль, покинув предназначенное для него в футляре место, нещадно впился стоявшему рядом мужчине в ногу: автобус был переполнен и представлял собой спрессованную биомассу.

— Позвольте, но вы меня чем-то колете.

Кира вину не признавала. Они вышли на одной остановке.

— Перестаньте меня преследовать!

— Да ничего подобного! Я живу здесь, недалеко от остановки, и сейчас иду к себе домой!

На Кире же были чулки, крепившиеся к коже силиконовыми полосками. Один из них предательски скатался в валик и навернулся на голенище сапога.

— Представляешь, этот тип предложил меня «покараулить», пока я «все улажу»!

— Ржал?

— Просто не мог остановиться!

— Финал?

— Мы идем смотреть работы какого-то известного фотографа, и мне еще нужно все об этом фотографе прочитать, чтоб не разочаровать спутника.

В отношениях Киры и «доцента» был один …нюанс, и звали его Вера. Вера и «доцент» были в прошлом сокурсниками, а ныне коллегами и хорошими друзьями. Вера часто бывала у них дома, и тогда велись оживленные обсуждения, а то и споры.

Кире в них места не было.

— Ты понимаешь, я чувствую себя при этом лишней. Они совершенно не обращают на меня внимания. Я приношу, уношу чай, произвожу шум, но меня никто не замечает.

— А ты попробуй понять, о чем они дискутируют. Попытайся высказать какое-нибудь суждение.

— Я — уже…

— И?

— Они удивляются: начинают искать, откуда идет звук.

В конце концов Кира от «доцента» ушла.

— Ты знаешь, может быть, я не права. Может быть, это правильная, очень гуманная модель отношений между двумя, и это очень хорошо, что он всегда погружен во что-то «свое», не эмоционален, не замечает, что со мной и как я… Ведь когда люди очень близки, смерть, например, одного из них приносит боль и страдания другому. А так я исчезну однажды из его жизни, а он и не заметит сразу, все будет как и прежде, как всегда было заведено в его жизни. Может быть, через месяц заметит мое отсутствие и подумает:» Не слишком ли долго она гостит у своей родни? Наверное, уже всем там этим докучает». И начнет меня искать, но и тогда сильно не расстроится — он ведь уже привык к моему отсутствию. Это ведь хорошо — я не причиню ему боль…

«Доцент» позвонил через три дня Кириного отсутствия, и поинтересовался, не сообщала ли, случайно, Кира о своих планах.

— Ну хоть не через месяц, — заметила Саня и повесила трубку.

В последний раз Кира звонила ей в начале апреля, переписывались же они постоянно.

— Помнишь, я как-то писала тебе про некого Алика? Мне сегодня звонили и спрашивали, не известно ли мне что-нибудь о его местонахождении…. Кажется, я некоторым образом виновна в его исчезновении: я ведь провела ритуал…

— Какой-такой ритуал? Ты пугаешь меня сейчас…

— Нет, на самом деле я никаких специальных ритуалов, конечно, не знаю. Просто я представила, как выношу его к мусорным бакам. И он после этого пропал…

— Да ты опасная женщина, Кира!

Саня позвонила Леве, и попросила что-нибудь разузнать об Алике. Оказалось, что «жертва ритуала» увлекся девицей, с коей познакомился в ночном заведении, и, не успев как следует протрезветь, отправился сопроводить ее в родные пенаты на скором поезде. Костер страсти они всю дорогу поддерживали алкоголем из вагона-ресторана, так что к моменту прибытия в пункт назначения Алик готов был жениться. Переступив порог дома своей зазнобы, он понял, что все эти годы за ним неусыпно следило око Неумолимого Судьи: за накрытым к приезду дорогих гостей столом сидела многочисленная родня во главе с «чудилой из Нижнего Тагила», братом невесты по совместительству. В свою бытность «наперсточником», Алик с сотоварищами выманили у того все заработанные за время работы «на вахте» деньги. Мужик умолял «войти в положение» и «быть людьми», пытался даже пустить в ход кулаки, но тщетно. Войти в положение они тогда не захотели, а ограничились нанесением телесных повреждений средней тяжести и напутствием: мол для такого «чудилы с Нижнего Тагила», как он, это- судьба.

— Ну, он хоть живой, этот Алик?

— Он… выздоравливает.

В аэропорту города Н ее встретил Миша, водитель Льва, в машине сидел его подчиненный, Алексей,