Ведьма. Истоки - Галина Валентиновна Чередий Страница 63

— Кто она? Почему именно она? — продолжал требовать выдачи информации Данила.

— Айдана.

Однако, ответа на второй вопрос я не расслышала, потому как стоило только Лаврентию произнести странное имя, у меня в ушах зашумело, как если бы вокруг взметнулись стены из текучей воды, отрезая от всего, отдаляя. Само сознание рывком сорвало с места, унося куда-то, кружа как в водовороте, повторяя без остановки то слитно, то нараспев “Айдана-Айдана-А-а-айда-а-ана-а-а-а”. Перед моим мысленным взором проявлялись, неслись, застывали ярчайшими образами и сменяли и наслаивались друг на друга, сотни видений. Водная гладь с отраженной на ней лунной дорожкой, настолько реально осязаемой, что так и тянуло смело на нее ступить. Богатая россыпь речных жемчужин по берегу, каждая из них сама по себе — мелкая, неказистая, неправильной формы, но все вместе они завораживали роскошным мерцанием. Одинокая капля воды, преломляющая солнечный луч, и им обращенная в самый чистейший и драгоценнейший во вселенной кристалл. Капля жизни. Ценнее ее не существует ничего, потому что без нее ничего существовать и не может. Сотни, тысячи, бесчисленные миллиарды этих драгоценных капель повсюду, во всем и во всех вокруг. Капли-крохи, сливающиеся воедино, обращаясь потоком мощи, коей ничто не способно противостоять. Капли, просачивающиеся в микро-трещины крепчайших камней, замерзающие и медленно разрывающие их. Капли в кровотоке, в каждой клетке всего живого. Капли слез, льющиеся по щекам женщины, в чьих глазах — бескрайний разлив боли…

— Да, Люська, же! — тряхнул меня за плечо Лукин, выдергивая из этого морока, и я взмахнула рукой чисто инстинктивно, потерянная в пространстве в первый момент.

Загрохотало, я проморгалась и с изумлением обнаружила ведьмака поднимающимся с пола у дальней от меня стены. Рядом с ним опрокинутая бронзовая курительница.

Огляделась растерянно. Лаврентий так и стоит истуканом у своего ложа, Василь пялится на меня во все глаза, застыв с новым полуобъеденным мослом в руке.

— Что… что случилось? — спросила, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я, похоже, наелся. И зрелищем ты меня обеспечила, — ответил оборотень.

— Нормально все, — буркнул хмурый Лукин, подходя ко мне обратно. — Пойдем, Лаврентий нам готов их тайник с твоим алтарным камнем показать.

— Айдана не камень. Она… — прошептала я, изумляясь сама себе и запнувшись не в состоянии подобрать точное обозначение тому знанию, что появилось. — Проводник… Портал… Исток… Не истинное начало, а некий выход силы в наш мир. Но это не точно.

— Короче — розетка, через которую можно подключиться к силе, — резюмировал Данила, вроде переставая хмуриться.

— Возможно и так, — согласилась я, все еще чувствуя себя пришибленной новыми знаниями и чем-то непонятном, буквально перемешивающим все мое внутреннее содержимое, если так можно выразиться.

Как если бы я была сосудом, в который врывается бешеная струя воды, баламутящая все, и неизвестно — что начнется, когда моя вместимость кончится, и она попрет наружу. Состояние дико странное и особенно оттого, что оно поразительно напоминало нарастание сексуального возбуждения, хотя его полным аналогом не было.

— Люсь, идем! — позвал меня Лукин, на этот раз не делая попыток прикоснуться. — Лаврентий, вперед!

— Он нам не нужен, — отмахнулась я и пошла из зала сама. Ноги понесли. — Я слышу ее.

— Все равно пусть идет, чтобы не очухался раньше времени и шум не поднял, — подтолкнул между лопаток старца ведьмак, и мы стали спускаться по лестнице. — Заодно пока и развлечет нас рассказом о делах прошлых, и как они докатились до жизни такой.

Лаврентий, повинуясь приказу ведьмака, забубнел о том, как они — пятеро молодых и амбициозных геологов отправились в глухомань в экспедицию, что пришлась как раз на момент сильнейших ливней. Работать возможности не было, и они пили, да играли в карты, скучая в сырых палатках, пока однажды ночью их всех одновременно не выдернуло из спальных мешков и не потянуло неодолимо к берегу реки. Там рухнуло громадное старое дерево, и в его вывороченных корнях они и обнаружили Айдану. Она с ними говорила, и они очнулись дни спустя, истощенные и едва живые, но со знанием — чего желает Айдана. Движения магических потоков, обмена, отсутствия неподвижности, потому что статичность противна самой природе воды.

Они очухались, пришли в ум, решили увезти свою находку в столицу. Но Айдана позволила переместить себя лишь на несколько десятков километров. Вросла сама в избранное ею же место и геологов никуда не отпустила. Пришлось им тут и поселиться, построить сначала временные жилища. Много позже, когда они поняли, как можно извлекать выгоду из удовлетворения потребностей Айданы, и в крошечный поселок потянулся народ, ведомый слухами, уже и расстроились от души, благо поток жаждущих чужого здоровья и удачи не иссякал, а только множился, особенно с появлением особых закрытых форумов в сети. Переливая под воздействием Айданы части чужих потоков сущности, самоназванные старцы и старицы и себя не забывали, и намеревались так жить еще очень и очень долго.

Я шла впереди, куда влекло, и голос Лаврентия звучал все глуше, а зов Айданы мощнее и мощнее. Мы покинули большой двор старца через заднюю калитку, выходя на тот самый пустырь, замкнутый заборами пяти домов, и я уже с шага стала сбиваться на бег.

— Василек! Люська! Куда ты? Тут тропа же есть! — звал меня где-то позади Лукин, вот только и его голос превращался в нечто далекое.

Последние шаги сделала продираясь сквозь кусты, и мои колени подломились. Я упала лицом вперед, распахивая руки, желая обнять нечто рвущееся мне навстречу. Родное или даже исконное, взывающее в чему-то в таких глубинах подсознания, что во мне все завибрировало прямо-таки от потрясения. Дрожащими руками я сорвала верхний слой дернины, и из глаз хлынули слезы от сияния великолепного голубого показавшего под ней.

— Айдана! — выдохнула я счастливо.

Глава 23

— Василек!

Меня окружал уже совсем не воздух — огромное ликование, какое бывает только после бесконечно долгой разлуки. Оно ощущалось словно трепетно обтекающие струи воды идеальнейшей температуры. Не теплой, холодной, горячей, а именно идеальной, как если бы она была продолжением меня, но при этом и