Огненная буря в стакане - Марина Павельева Страница 7

– Алле, – услышала она в телефоне. – Привет, Анютка. Не ждал от тебя такого подарка. Что-то случилось?

Заплетающимся языком Анька изложила свое желание, хотя и не надеялась на взаимность, потому что время приближалось к часу ночи. Как ни странно, Костя ответил, что согласен, только пусть она заплатит за такси. У него денег нет. Тут тоже ничего не изменилось, бывший в своем репертуаре. Но в данном случае это не имело значения, ведь хотелось-то ей. Она согласилась, встретив парня у подъезда и передав ему деньги, а потом они долго сидели на кухне, выпивая по пол-рюмки из привезенной Костей чекушки коньяка, за который удивительным образом он денег не спросил.

Даже хорошо подвыпив, Анька никак не могла настроиться на нужный лад. Если сначала она даже обрадовалась Косте и с интересом слушала его россказни о том, какой он замечательный, а все остальные идиоты, то вскоре ей наскучило. А потом и вовсе он начал ее раздражать. Она смотрела на него как будто со стороны, совсем не так как раньше влюбленными глазами, когда не замечала мелкой подленькой душонки любимого тогда человека. Теперь она видела его глазами посторонней женщины и понимала, за что ее ругала Иринка и говорила, что Костя ей не пара.

Ложиться в постель с ним расхотелось, хотя раньше она дрожала только от одного его прикосновения. Анька поняла, что отвыкла и несмотря на то, что обида давно прошла, ей было неприятно, когда он ее трогал. Но алкоголь и ласковые мужские руки сделали свое дело. Когда Костя ее обнял и провел рукой по спине, она закрыла глаза, расслабилась и… все случилось.

Проснувшись утром в обнимку с бывшим, Анька тут же отстранилась от него, встала, накинула халат и разбудила парня. Тот открыл глаза, пристально посмотрел на девушку, спросил, чем та недовольна, и не услышав ответа, тоже встал. Не одеваясь, пошел в ванную умываться. Анька еле дождалась, когда Костя выйдет из ванной, кинула ему в руки одежду и хмуро сказала:

– Завтрака не будет. Тебе пора. Вот деньги на маршрутку.

И положила перед ним мелочь на стол. Тот попытался отшутиться, попробовал ее поцеловать, но она с какой-то брезгливостью прикрыла ему рот ладошкой и больше не сказала ни слова. А так как Костя был достаточно умный парень и все, что касалось отношений с девушками, знал отлично, настаивать не стал. Сгреб мелочь со стола, оделся и ушел, сказав на прощанье:

– Понимаю, похмелье. Ну, если что, звони.

Закрывая за бывшим дверь, Анька думала о том, какая же она дура. Вот на фига она выпроводила нормального парня, Сашу-опера, и опять связалась с этим козлом, за которого всегда и везде нужно платить? И который никогда ее не любил, как оказалось. Чего ей не хватало? Она и сама не знала. Да еще и башка болела после коньяка. Не лучший выбор пить крепкий алкоголь после такого количества пива. Одна радость – тело больше ничего не просило. Да и она окончательно поняла, что Костик ей не нужен, даже в качестве мужского достоинства. И после проведенной с ним ночи, она без всякого сожаления закрыла эту горькую страницу своей жизни…

Анька выплыла из воспоминаний, услышав, как Иринка несколько раз повторила:

– Ну что? Поедешь купаться? Алле, подруга! Алле!

– Ой, я совсем забыла, я маме сегодня обещала в сад, – в голове заработали мозги. – Нет, Ирин, сегодня не получится. Мама давно ждет, опять надуется. В общем, ты знаешь, – поглядела на часы и вскрикнула. – Блин, автобус уже скоро! Все пока, позвоню потом.

Иринка сказала «ну ладно, пока» и отключилась.

А Анька забегала по квартире в поисках своей одежды, которая валялась, где попало. Вчера некогда было ее складывать. Она подняла юбку с блузкой, повесила их на спинку стула, затем опомнилась и вытащила из-под них ярко-розовую футболку и цвета морской волны шорты, оделась. Быстро нарезала бутерброды с колбасой и съела их по дороге на остановку к пригородному маршруту, который останавливался недалеко от дома. Успела вовремя, а то пришлось бы ждать еще целый час. Так что в сад к родителям доехала вполне благополучно.

Мама встретила дочку горячими щами из свежей травы – щавеля и крапивы, которые та умяла за обе щеки. Затем родители определили ей фронт работ на огороде и ушли на лесопилку выписывать доски для ремонта сарайки. Погода была отличной, и Анька решила позагорать, надев купальник, светло-голубой с белым горохом. Купальник был уже старым, немного выцветшим, но для сада в самый раз. За забором все равно никто не видит, какой он, как не видит никто, чем занимается молодая представительница семейства Лопухиных.

Вместо того чтобы пропалывать грядку с луком, она взялась гонять бабочек-белянок, у которых видимо начался период размножения, и они парочками порхали над молодой капустой, у которой только-только начали завязываться небольшие кочанчики. Приятного мало, когда в свежей капусте находишь толстую зеленую гусеницу. Поэтому Анька решила распугать противных насекомых.

Она завела руками ветер и направила его поток через грядку с капустой в сторону забора. Порхавших бабочек тут же стало сдувать. Но те не привыкли сдаваться, ведь природа для них – дом родной. И ветер не такая уж помеха. Единственная неприятность – приземляться на капусту у них не получалось. Но гаденыши с огорода не улетали. Тогда Анька немного прибавила мощности, с силой махнула правой рукой, закрутив ветер в небольшой торнадо, и с десяток белых крыльев припечатались к забору, расплющивая хрупкое тельце о железо. Ей нисколько не было их жалко. Все равно мама вечером собиралось обрызгать капусту химикатами, так что выжить им так и так не удалось бы. Зато тренировка получилась прикольная.

Расчистив капустную грядку от насекомых, Анька взялась за луковую. Надо было к приходу родителей хоть несколько рядов прополоть, да и загорать так будет проще. Лежать на коврике неподвижно она не любила, разве только тогда, когда сильно хотелось спать. А сейчас у нее все норм. Настроение супер, жизнь наладилась. Но внезапно откуда-то из подсознания выплыла фамилия Колядин.

«Ну что за зараза! Нельзя по-человечески насладиться хорошим настроением, – подумала она с досадой. – Вечно что-то мешает. Вот на фига мне этот Колядин вспомнился?»

– На фига, на фига, – прошелестело в голове в ответ. – Затем, что у темного