Обличия тьмы - Мария Кущиди Страница 7

Найди этот альбом мама, он мигом бы отправился в костер или мусорный мешок. Но я всегда изучаю то, что подвернулось мне под руку. А в этой громадине найти что-то старинное и при этом не изучить – греховное дело. Это сокровище точно нельзя никому показывать.

Поспешив в свою новую комнату, я едва не сбила с ног одного из рабочих, который клеил обои в коридоре. Извинившись, я мигом закрыла за собой дверь. Интерес пожирал меня, и я не могла его утихомирить. Тогда я забралась под кровать, включила свой фонарик, чтобы никто не смог увидеть, что я читаю что-то из этого дома.

Открыв находку на первой странице, я внимательно начала рассматривать фотографию. На ней была изображена супружеская пара на фоне нашего нового дома. Слева от фотографии была сделана надпись красивым маленьким почерком «Новая жизнь началась. Надеюсь, в новом доме она станет счастливой». Далее следовала другая фотография с мужчиной, который занимался выращиванием пшеницы. Позади него стоял этот же кошмарный темный лес, в который я пообещала не заглядывать. И что-то в темноте фотографии мне почудилось, как будто кто-то там, со стороны мрачного леса, стоит среди кустов. Вот только я не смогла четко рассмотреть фигуру. Одно черное пятно, которое значительно выделялось на фоне черноты природы.

Я бы так и продолжала рассматривать остальные фотографии, если бы в мою дверь не постучали. От этого стука я вздрогнула, испугавшись так, словно я была воришкой, забравшимся в чужой дом, чтобы что-то выкрасть. Но скоро раздался голос мамы, которая позвала меня во двор.

− А можно немного попозже? Я просто… Я просто занята сейчас. – Я искренне надеялась, что мама оставит меня наедине, но как было глупо это осознавать. Она никогда не оставляла меня одну, и в этот момент я почему-то об этом забыла.

Передо мной была фотография милой женщины в легком цветастом платье и соломенной миниатюрной шляпке с широкой голубой лентой. Она улыбалась, наклонившись над лилиями, которые красиво и безмятежно стремились к небу. Но стоило мне только присмотреться к земле, из которой торчало что-то неестественное и пугающее, как фотоальбом взлетел и мигом захлопнулся.

− И где ты нашла это? Люси, ты же знаешь, что мы не трогаем вещи, принадлежащие прошлой семье. Забыла о главном правиле? Ну, Люси, так где ты его взяла?

− В библиотеке, − неохотно сдала я это прекрасное место, в котором еще могли остаться не менее интересные предметы, хранящие память о прошлых хозяевах. – Что ты собираешься сделать с этой книгой?

− Так, в библиотеке, значит. Отлично. Надо запереть ее пока. Доберемся до нее, обязательно разберем. А книжка твоя направится в мусорный пакет. Нельзя подбирать чужие вещи, тем более – семейные.

− Но альбом уже никому не нужен. Если его оставили здесь, то явно с целью, чтобы кто-то сохранил память о людях, которые здесь жили. Разве не так?

− Нет?! Это не будем мы обсуждать, Люси. Я же сотню раз говорила тебе об этом. Пора немного начать слушать меня. Договорились?

− Да, мама, договорились. Все, как ты хочешь.

− Я ведь только ради тебя это делаю, Люси. Ладно, раз мы нашли общий язык, помоги мне в саду. Хорошо?

Я только кивнула и поплелась следом за мамой.

Она всегда говорит мне, что вещи в чужом доме трогать нельзя. Якобы, когда трогаешь их, то лезешь в душу того человека, который раньше жил здесь. А если он умер, то таким способом тревожишь его упокоенную душу. Сама же я не знаю, правда это была или нет, но за все эти годы я устала следовать правилам, жить за стеной, за которой – настоящая, интересная жизнь.

Честно говоря, за свою, пока еще короткую, жизнь я еще ни разу не услышала, чтобы она упомянула мои вещи или наши вещи. Все здесь чужое. Дом чужой. Жизнь чужая. Когда-нибудь что-то станет нашим? Моим? Мне этого очень сильно не хватает. Но как намекнуть, сказать ей об этом, чтобы она поняла меня, мои чувства? Сложно говорить с человеком, который находится с тобой на другом полюсе и не слышит то, что говоришь ты, потому что он во все горло кричит, устанавливает свои требования и порядки.

− Ну как думаешь, Люси? Оставить эти лилии или же убрать? Можем посадить на их месте клубнику, которую ты так любишь. Будет радость выходить на улицу только ради этого. Ну, что скажешь?

− Я бы убрала эти цветы. Не люблю лилии, да и эти какие-то жуткие. Сразу мне не понравились.

− Жуткие?! – Мама широко улыбнулась. − Неужели они пугают тебя? Это просто цветы, Люси. Но если ты хочешь избавиться от них, то мы это с тобой сделаем.

− Цветы. Простые цветы, − я как будто для себя это сказала, пытаясь себя в этом убедить.

− Да что с тобой? Ладно, давай приступим. Времени у нас до ужина не так много, но мы успеем.

Около часа мы избавлялись от этих мерзких цветов, вырывая их с корнем. Когда касаешься их, то в воздухе витает такой мерзкий запах. Не знаю, на что он похож, но такое чувство, словно что-то протухло. Меня уже начало тошнить от этого запаха. Мама словно не замечала его, просто отмахиваясь от моих замечаний по поводу запаха, говоря, что я просто выдумываю, чтобы слинять от работы. Но я была серьезна, когда говорила ей об этом, но она снова меня не слушала. Легко родителям не слушать своих детей, да? Так вот, моя мама занимает в этой лиге первое лидирующее место.

Когда мы вырвали последние цветы, то радостно воскликнули о победе. Поспешив домой, чтобы приготовить ужин, мама скоро исчезла за дверью дома. Поднявшись на ноги, я выпрямила спину, чтобы несносная боль в ней наконец-то утихомирилась. Когда же я взглянула на дом, то мне в какой-то момент показалось, словно он смотрит на меня. Не знаю, почему я так решила, но я серьезно чувствовала какой-то грузный взгляд, который пристально наблюдал за мной, словно за самым страшным врагом. Чувство опасности не давало мне покоя. Тогда я лишь взмахнула головой, чтобы избавиться от своих страшных мыслей и поспешила зайти внутрь дома. Мне нужно было просто хорошенько отдохнуть.

Приняв ванну, я направилась в свою комнату, чтобы переодеться в чистое. Войдя в комнату, я увидела, как вся мебель была поднята вверх тормашками. Там, на потолке, на кровати, сидела девочка.