Защитник Дворянок - Сентай Хорнин Страница 8

— Э, слыш, Казя. Ждана Синица из-за тебя сегодня плохо спала. Есть чем оплатить косяк?

Кажется я понял, почему Казимир очень плохо реагировал на то, что его имя сокращают.

Глава 3. Защита

Выглядел этот пацан не слишком грозно. Скорее, типичный носильщик тапочек для вышестоящих. Неоднократно сломанный кривой нос, подленькая ухмылка гиены, что нашла себе жертву для веселья, и при этом всем неспокойные маленькие серые глаза, не могущие смотреть в одну точку.

— А она сама уже говорить разучилась? Ты кто вообще такой, чтобы за нее решать, как ей спалось, а? Шестера подзаборная — Тут же перешел я в словесное наступление. Видок в зеркале, конечно у меня был не очень, меня можно перешибить соплей, внушительности никакой. Но раз уж попал в такую ситуацию, от пресмыкания будет только хуже. Хотя бы мне самому.

— Ты че, Казя, мозги окончательно высушил? — Заводила хотел отыграться, да только я не дал ему продолжить. Потому что слышать это дурацкое сокращение больше трех раз за день уже было выше даже моих сил. Пусть я понимаю, что я по большей части я, но от Казимира мне достался и такой недостаток. Впрочем, похоже я всего лишь искал повод, чтобы сыграть грязно.

Тело еще не оправилось, но все равно я резко вскинул ногу и пробил заводиле по яйцам. Чтобы он там не хотел дальше сказать, теперь передумал. Передо мной лежало тело пацана лет пятнадцати на вид, вывшего от невыносимой боли. Достаточно ли ему было? Думаю да. Достаточно ли мне? Нет. И пока остальные дуболомы судорожно пытались сообразить, что нужно делать, я продолжил

— Член свой Казей называй, разрешаю. — и с размаху бью лежачего по животу, после чего плюю ему в лицо. — А я Казимир. Вам всем ясно? — Наглею по полной, спрашивая толпу, в которой пребывали смешанные настроения. Вроде как хотят раскатать меня по асфальту, а вроде побаиваются также получить. А парня, что ими командовал, я успешно выбил. Хотя, он же упоминал о некой Ждане…

— Ты такой смелый стал после того, как тебя избили дворянские подсосы, или до? — послышался насмешливый переливистый женский голос с верхних этажей дешевой высотки, в которую пускали абсолютно всех, лишь бы были деньги. А иногда и последнего не требовалось. Я плохо мог разглядеть, но там кто-то сидел.

Впрочем, мне и не нужно было это делать. Объятая красным светом фигура сделала один шаг с крыши и полетела вниз, постепенно увеличивая скорость, пока не соприкоснулась с землей. Мне было плохо видно взметнувшийся столб пыли и кусочков асфальта из-за заслоняющей все шпаны, которая не думала расступаться. А я в свою очередь не думал убегать. Выносливости у моего нового тела просто нет.

Внутрь импровизированного круга вскоре вошла девушка. Блондинистые короткие волосы скрывались кепкой. Перетянутая бинтами грудь все равно сохраняла внушительный объем. Точеная талия и плоский животик были открыты всему миру на обозрения, ведь кроме длинного кожаного плаща наверх девушка больше ничего не надела. Внизу же были джинсы и тяжелые сапоги, выглядящие военными. И красная дымка вокруг тела девушки совершенно никуда не девалась, немного подавляя своей силой. Но после вчерашнего амбала это было совсем слабо. Так что я с вызовом смотрел на на удивление высокую девушку, бывшую со мной практически одного роста. Или же это больше говорило о том, что Казимир на хреновой еде обрек себя на замедленный рост.

— Я всегда был смелым, иначе бы не жил в одном месте с валяющимся у моих ног мусором. — И снова добавил пареньку от всей души, от чего он, на время затихший, снова подал признаки жизни — Он тут за тебя говорил так, как будто ты его собственность. Вот я и решил его утихомирить.

У меня уже после просыпания на чужой кровати возникала странная мысль, что я вполне могу победить. И она меня вела, давая уверенности. Даже в случае с этой шестеркой. Вот только была проблемка. Это чувство, благодаря которому я уже огреб, сейчас полностью заткнулось. Как я мог победить в ситуации с амбалом, но проиграть здесь девахе, которая, судя по цвету ауры была много слабее его, оставалась загадкой. Скорее всего, тут влияли мои травмы. Но сомневаюсь, что я даже здоровый бы смог как следует вдарить пигалице, легко спрыгивающей с двенадцатиэтажки.

— То-то ты нас обходил за десять верст, «смелый». — Усмехнулась она от моего ответа, сверкнув своими зелеными глазами, которые оставались максимально серьезными. В конце-концов она просто помахала ручкой так, словно отгоняя от себя назойливую муху — Не в моих правилах мутузить убогих, тем более что я тебя немного уважаю за то, что кормишь свою сеструху, как на убой, она скоро меня по сиськам догонит. Так хочешь подложить её под дворянчиков поскорее?

И толпа быдланов грянула грязным, липким смехом, что казалось проник бы в мою голову, даже если бы я разорвал себе барабанные перепонки. Остатки Казимира взвыли белугой, подстрекая меня любой ценой сделать этой сучке больно, любой ценой заставить сожрать свои слова. Я удивлен, что с такой чувствительностью к словам, в сочетании с физической немощью, Казимир так долго прожил. А, ну да, на нем же все заживает как на собаке.

И никаких сил не просыпается. Было чувство, что тело может преподнести сюрприз, и за счет злобы пробудятся некие внутренние резервы. Глухо. Неужели сейчас нужно просто проглотить ее слова и пойти дальше?

Нет.

Я оценил обстановку. До больницы не настолько далеко. Даже если меня прихлопнут как муху, они умеют собирать и более серьезные случаи. Ведь постепенно количество владеющих аргой в этом районе увеличивается. А эта сучка в колонию для владеющих точно не хочет, на самой низкой-то ступени. Память Казимира любезно подбрасывала слухи о тюрьмах для владеющих силой. Ничего хорошего ее там не ждало.

Так что вывод простой. Мне будет больно, но я не умру. Надеюсь, я не слишком долго думал. Потому что пришло время действовать. И действовать опять грязно. Сейчас я тебе покажу равноправие, раз уж ты решила стоять во главе мужской банды, курва!

Стараясь не показывать признаков готовящегося удара, я резко вскинул ногу, метя в живот. Сначала склонялся к груди, но там подушки безопасности были слишком мощными. А хороший удар в живот согнет кого угодно. Я краем глаза увидел, как дернулись девичьи губы, а взгляд лишь заострился. Нога была поймана в резкий блок и крепко схвачена.

— Что, герой-любовник, правда глаза колет?