Эмма Дженкинс - Елена Владимировна Добрынина Страница 8

Вечером, когда мы пили чай в малой гостиной, па поинтересовался:

– Ну, девицы-красавицы, каковы ваши планы на лето? – в том, что они есть, он ни капли не сомневался и правильно делал – сам же нас воспитывал.

– Ой, папа, сейчас расскажем, – начала, как обычно, Лиз, переглянувшись со мной. Это мы обсудили до мелочей. – Мы будем тебе помогать.

– Вот как? – ухмыльнулся в усы па. – Зачем же вам это?

– А затем, – продолжала Лиз, – что мы решили, чем хотим заниматься после того, как окончим школу.

– Ну-ка, ну-ка!

– Мы хотим, – лукаво улыбнулась я, – открыть кондитерскую!

– Кондитерскую! – задумчиво пожевал губами па. – Это, барышни, очень хлопотное дело. Капитал, опять же, брать где-то надо.

Пришла пора показать серьезность наших намерений.

– Па, мы все продумали.

– Мы будем закупать у тебя муку, масло и прочие продукты. Изучим, где можно раздобыть остальное.

– Рецепты тортов и пирожных мы возьмем для начала из маминой кулинарной книги, она любила придумывать что-нибудь особенное.

– Мы будем работать у тебя и скопим капитал. Если его не хватит, возьмем из нашего приданого.

– Тише-тише, ишь разгалделись, – засмеялся па и в шутку вскинул руки для защиты. – Ну что ж, галчата, вижу, вы настроены решительно. Давайте сделаем так: пока вы отдохнете, погуляете, воздухом подышите. А вот через недельку, если не передумаете, приставлю вас к мастеру Брейди в лавку, будете на подхвате. А дальше видно будет. Идет?

– Идет! Как здорово! Спасибо! – и мы, вскочив с мест, побежали обнимать па.

Поработать в лавке нам удалось: сначала мы взвешивали и собирали заказы, а потом и сами стояли за прилавком, встречая покупателей. И управляющий не мог нарадоваться на Лиззи: она приветливо болтала с покупателями, нахваливала товар, но всегда аккуратно пересчитывала деньги. У меня выходило не так бойко: я быстро терялась, если покупатели были раздражены или грубы. Мне больше нравилось изучать отчеты, договоры и хозяйственные книги. Но почему-то именно в те часы, когда за прилавком стояла я, к нам приходили крайне странные личности, желающие устроить скандал.

Особенно запомнилась одна озлобленная неряшливая женщина, стремящаяся получить назад деньги за якобы купленную пару дней назад в лавке голову сыра «Бретонийский». В пылу спора она позволила себе обозвать меня глупой курицей. Вместо того чтобы смутиться и принести извинения, я пришла в ярость. И именно от ярости вспомнила, что совсем недавно пересматривала записи о закупках, и никакого «Бретонийского» сыра там не значилось. Об этом я и сообщила мошеннице. Тут ко мне подошел мастер Брейди, положил руку на плечо и сказал, что я могу пока отдохнуть. А сам спокойно поговорил с женщиной, денег ей не дал, но угостил небольшим кусочком нашего нового сыра. Вот и пойми этих торговцев.

Через пару недель па сообщил, что берет несколько дней отпуска, и мы всей семьей выезжаем на воды в Саммервилль. Это была наилучшая новость. Саммервилль с его изящными белоснежными беседками и павильонами, песчаным морским побережьем и бьющими минеральными источниками был просто мечтой для того, кто хотел расслабиться и отдохнуть.

И я успокоилась, доверилась этому лету, этой жизни. Так ярко я видела свое будущее – новый учебный год в школе мэтрисс Шульц, работу у па. Видела, как мы с Лиз учимся в колледже, а потом покупаем помещение для нашей кондитерской, как нанимаем работников, как расставляем в витринах пирожные, торты и булочки. И радовалась этой спокойной, понятной, размеренной жизни до тех пор, пока в самом конце лета новое магобследование не показало две целых и две десятых уровня.

* * *

Я сидела в своей комнате на кровати, обхватив руками колени, и чувствовала, как весь мой уютный, знакомый мир рассыпается на кусочки, словно ваза, которую уронили на пол. В ушах стоял звон осколков, и я совершенно не понимала, как собрать их воедино.

О школе мэтрисс Шульц придется забыть: отныне мне прямая дорога в Распределитель, и один Источник ведает, чем это для меня закончится. Лиз, моя дорогая сестра, подруга, самый близкий мне человек – с ней мне тоже придется расстаться. Демоны бы побрали этот дар! Я никогда о нем не мечтала. Не помню, сколько я так просидела, пока не поймала себя на том, что сжимаю в ладони висящий на груди медальон и поглаживаю его большим пальцем – так я делала с детских лет, когда хотела успокоиться. Этот медальон носила мама – простенький, серебряный, с небольшим красным камушком и не очень ровными завитушками. А вот в то злосчастное путешествие она его не взяла. После их с папой гибели я надела его на себя и снимала лишь изредка. Так мне казалось, что мама ближе, что она слушает меня и утешает.

Долго киснуть я не могла себе позволить. Знала, что внизу ма, па и Лиз переживают, хлопочут, пытаясь устроить меня наилучшим образом. Слышала, как па звонил по лонгофону, с кем-то разговаривал. Как потом ма тревожно его расспрашивала. Поэтому я заставила себя встать с кровати, умыться холодной водой и спуститься вниз.

Меня встретили встревоженным молчанием. Ма сразу распорядилась принести мне большую чашку успокаивающего отвара и теплую булочку с джемом.

– Ох, милая, как ты? – обняла она меня и повела к креслу в гостиной.

Лиз сразу пристроилась рядом и молча сжала мою руку.

– У нас есть для тебя новости, – ма выжидающе посмотрела на мужа.

– Да, Эмма, я переговорил с мэтрисс Шульц и мистресс Глостер, – при этих словах Лиз непонимающе посмотрела на па («с Грымзой», – шепнула я ей), – и они подтвердили нашу договоренность. С осени ты будешь учиться в лучшем отделении Маг-распределителя, в пригороде Лиденбурга. Я поеду туда с тобой, чтобы помочь тебе устроиться.

Лиденбург! Это же так далеко! Я была в столице пару раз, и запомнилась она мне суматохой, величественными строениями и пронизывающим ветром с Виенны. С другой стороны, какая разница, где находится школа, если я никого там не знаю?

Я равнодушно кивнула, соглашаясь.

– Мы будем приезжать к тебе на каникулах, – поторопилась подбодрить меня сестра.

Я недоуменно посмотрела на нее.

– Ну, па сказал, что в первый год воспитанников распределителя не отпускают домой.

У меня уже не было сил расстраиваться. Одной плохой новостью больше, одной меньше.

– Хорошо, – кивнула я, помолчав немного. – Когда нужно ехать?

– Ма растерянно переводила взгляд с меня на па и Лиз.

– Через три дня, малышка, – па подошел совсем близко, помог подняться, а затем, как в детстве, посадил меня к себе на колени, гладя по голове. – Доберемся на цеппелине до Лиденбурга, а оттуда на паровике и до Далвертона доедем. Когда бы еще выбрались? Поговорим по душам с директором,