Здравствуй, моя шизофрения - Лин Петрова Страница 8

Чтобы подтвердить или опровергнуть своё предположение, я принялся усиленно вдыхать и усиленно выдыхать. Естественно, что через некоторое время у меня закружилась голова. Значит нужно поменять тактику. Поэтому, стал просто дышать. А через некоторое время действительно почувствовал, что стало нечем дышать. И с каждым вдохом я будто не «напивался» воздухом. И когда почувствовал, что голова начинает кружиться сильнее, в последний раз окинул окрестности взглядом, чтобы запомнить и радостную атмосферу, и своё состояние покоя. А потом, крепко сжав ветку, за которую держался, буквально втянул себя обратно в свою реальность.

* * *

Стараясь сохранить хорошее настроение, я поймал на себе несколько удивлённых и укоризненных взглядов. Вскоре я покинул это место. Буквально вбежав домой, я бросил взгляд на свое отражение и замер. В отражении увидел растрёпанного парнишку с красными щеками, словно я действительно сейчас катался с горки. А потом приложил ладони к щекам — они были холодными, как в детстве. Получается, что всё, что я вижу- это реально! И снег, и мороз, и ветер, и солнце, и….

И тут я словно пришёл в себя. Алёнка. Судорожно достав телефон из кармана, обнаружил там несколько пропущенных звонков от неё.

Я быстренько набрал номер, и пока звонки шли, нетерпеливо топтался на месте. Лишь бы она ответила. Я всё объясню. Она поймёт. Поймет, когда потрогает мои холодные щеки, поймет если я докажу, что не сумасшедший…

Алёна не ответила на мой звонок. Ну вот, наверно обиделась. Ну, это ничего. Я найду нужные слова, чтобы убедить её в моей правоте.….

Позже еще долго ходил из угла в угол по квартире, вспоминая то, что видел сегодня. Эмоции ещё бушевали во мне, прежде чем лег. И уже перед тем, как задремать, резко открыл глаза. Я упустил одну очень важный факт- время.

Откинув одеяло, сел в кровати.

— Так, нужно хорошенько подумать. Когда я пошёл в магазин, время было в районе обеда. А когда шёл домой- вечерело. Но по ощущениям, когда я был там, казалось, что времени прошло не более десяти- пятнадцати минут. Фиг с ним, даже если взять целый час. Но куда девалось остальное время? Так же не бывает!

А это значит, что нужно обязательно этот момент изучить. А если еще Алёна мне поможет, то мы этот момент влёт вычислим.

Утро началось неожиданно. Сначала услышал знакомый треск, и, не успев понять что происходит, почему-то оказался на полу, пытаясь прийти в себя. А сам уже заглядывал туда.

А там…там я увидел маму. Мама была молода, очень красива и счастлива. Она прогуливалась с мужчиной, который галантно поддерживал маму за локоток. Мама довольно щурилась и улыбалась. Иногда кокетливо поводила плечами. И одета мама была необычно — классические элегантные брючки, туфельки на маленьком каблучке, кофточка, подчеркивающая её худенькую фигуру. И никаких мешковатых кофт, и нет платка, обычно ютившегося на её плечах. И нет на мамином лице глубоких морщин, лишь тоненькие паутинки возле глаз от улыбки.

Я подался вперёд, пытаясь рассмотреть мужчину. Что-то было знакомое в его фигуре, будто знал его давно, а потом забыл. Но взгляд вновь и вновь возвращался к маме.

Не отводя от неё взгляда, нащупал рукой телефон, нашёл нужный номер и поднёс телефон к уху, дожидаясь ответа.

— Алё.

Услышав мамин сонный голос, я даже выдохнул от облегчения.

— Ты где? — почему-то спросил я.

— И тебе доброе утро, сынок… Странный вопрос в семь утра. Я дома- спокойно ответила мама.

Я же замер, словно моё сознание раздвоилось. И там и тут она была одновременно, и я прекрасно видел, что она не подносила телефон к уху, но, тем не менее, я с ней сейчас разговариваю. То есть у меня одновременно две одинаковые мамы? Или же одна, но…

— Ты чего, Максим, приснилось чего?

Я автоматически кивнул головой.

— Приснилось.

А потом:

— Давай я сегодня приеду к тебе, мам.

— Давай, сынок.

Выдохнув, я лег на спину. Или же у одной матери всё же сын шизофреник. То есть я снова вернулся в исходную позицию. Что я всё же болен и мне нужна профессиональная помощь.

Но эти ощущения от нахождения в тех мирах. Они были яркими и настоящими. Значит, сейчас у меня два пути. Первый — это погодить и ещё понаблюдать за другими мирами, второй — сдаться. Сдаться мыслям, страхам, обстоятельствам. Первый путь меня устраивал больше на сегодняшний день. Поэтому начать утро с чашечки кофе будет самым правильным решением.

* * *

— Мам, а помнишь своего поклонника? Имени его не помню. Высокий такой. Я ещё в школе учился, а он ходил к тебе украдкой, пока меня дома не было.

Мама смотрела спокойно, но пытливо, словно надеялась прочитать ответы на моём лице.

— Чего это ты вспомнил? — она посмотрела в окно, словно избегая моего взгляда.

— Не знаю. Вспомнил вот что-то — я пожал плечами.

Мама тихо вздохнула.

— Геннадий Павлович — она замолчала на некоторое время, а потом:

— Так нет его уж. Умер — она повела плечами и запахнула старенький платок.

— Уж несколько лет прошло. Вспоминаю его иногда тоже.

Я замер. Как же так? Разве это возможно? Ведь видел его сегодня в своих картинках. Это что же получается? Если мамы не станет, я буду видеть её в своих видениях? Она будет продолжать жить там?

От этих мыслей стало немного жутковато.

— Мам, а почему у вас тогда не сложилось с ним? Ведь долго он ходил к тебе.

Она вздохнула, медленно потерла морщинистые руки и затем подняла на меня взгляд.

— Ты против был. Не помнишь разве?

— Я?? — я искренне удивился.

— Да. Вот и пришлось ему отказать.

— Мам, да ты чего? Ну взяла бы ремень, да всыпала по первое число! Почему я стал этим препятствием? — я вспомнил ту маму, в своих видениях.

Ведь если бы тогда всё сложилось…

— Ты ведь из дома ушёл. Не помнишь, видно. Дотемна искали тебя. Вот и пришлось…

Я аж вскочил. И закружил по кухне, закружил.

Вспомнил! Вспомнил, как кричал на мать, слова обидные ей говорил. Вспомнил, как прятался в темноте во дворе, мечтал, чтоб не нашли. Помню чувство предательства от матери.

А ведь на самом-то деле я стал предателем для неё. Самым близким и любимым предателем. Как часто самую сильную боль причиняют те, кто ближе всех. Внутри запекло от мыслей, от эмоций. Но лишь смог сказать:

— Мам.

— Чего уж там. Может и прав ты был тогда, да