Бренна Йованофф - Подмена Страница 15

Я прислонился к стойке, пытаясь придумать Ударную фразу и одним махом положить конец всем этим разговорам. Требовалось что-нибудь окончательное и бесповоротное, такое, что решило бы проблему раз и навсегда.

Тэйт, продолжая ухмыляться мне в лицо, одним длинным глотком выпила коктейль Дэни.

Я никак не мог уразуметь, чего она добивается. Ее сестра умерла. Какая разница, где случилась эта смерть — в прелестной колыбельке на Уэлш-стрит или в каком другом месте? Смерть — это смерть. Она необратима. Неотменяема. С ней ничего нельзя поделать, но Тэйт, похоже, вбила себе в голову, что мой правильный ответ позволит ей все исправить.

Глаза у нее были злые, посверкивающие звездочки на ободке осыпали плечи ее куртки серебристым инеем.

— Ты веришь в сказки?

— Нет.

— Даже в сладкие сказочки для взрослых, о том, что нужно играть по правилам, упорно трудиться, найти хорошую работу, обзавестись семьей, и тогда все будет замечательно?

Я хмыкнул и помотал головой.

— Хорошо. В таком случае тебя не меньше, чем меня должна доводить до исступления общая игра «А давайте все дружно притворимся»!

— Слушай, ты говоришь не по делу. Я соболезную, честное слово. Это ужасно. Но ради всего святого — меня это не касается!

Ее улыбка заледенела, а глаза распахнулись еще шире. Когда Тэйт заговорила, ее голос прозвучал пронзительно, насмешливо и угрожающе.

— Ах, ну тогда давай притворимся, Мэки! Притворимся, что ты вдруг поведешь себя, как мужчина, взглянешь в лицо фактам и перестанешь делать вид, будто мы живем в сладкой сказке, а вокруг только радуги, котята и единороги! Притворимся, что ты не будешь обращаться со мной, как с полоумной, и расскажешь, как мерзкие маленькие чудища появляются в детских кроватках вроде той, где спала моя сестра! Почему ты не хочешь рассказать мне об этом?

Мои щеки пылали, как будто мне надавали пощечин.

— Почему? — Вопрос прозвучал очень громко, как хриплый лай. Я взял себя в руки и понизил голос до шепота. — При чем тут я? Какое я имею к этому отношение?

Она подняла на меня глаза и покачала головой, рассыпая вокруг серебряные искорки.

— То есть, ты всерьез считаешь, что вокруг одни дураки?

На миг я перестал дышать. Потом наклонился и постарался произнести как можно злее и тверже:

— Выходит, ты назначила меня экспертом по вопросу, почему в вашей семье случилась такая беда? Что же я такое сделал, что ты решила, будто это имеет ко мне какое-то отношение?

Тэйт издала короткий презрительный смешок.

— Уверяю тебя, будь у меня выбор, я бы поискала кого-то больше похожего на мужчину. Но у меня есть только ты!

Я выплеснул пиво в раковину, где оно зашипело пенной шапкой, и отпрянул от стойки. Прочь из кухни, прочь от злой беспощадной улыбки Тэйт!

Впервые после арт-проекта близнецов я вспомнил о своем изуродованном шкафчике и даже на долю секунды допустил, что это Тэйт нацарапала слово «Выродок» на его дверце. Но эта мысль умерла быстрой смертью. Надпись появилась в день похорон, что практически исключало ее участие, тем более тогда я еще не успел довести ее до белого каления.

В гостиной музыкальный центр надрывался все громче, а толпа становилась плотнее.

Я прокладывал себе путь сквозь супергероев и ведьмочек в поисках места, где можно было «бросить якорь».

— Мэки! — Элис с улыбкой помахала мне с дивана. — Мэки, иди сюда! — Все в ней было простым, естественным и радостным — настоящий сверкающий остров в бурном море. Как раз то, что мне было нужно.

Когда я сел рядом, она придвинулась ближе, так что ее нога прижалась к моей. От нее пахло текилой и какими-то духами, от которых у меня немедленно заслезились глаза.

Этой ночью Элис нарядилась кошкой — на мой взгляд, это было слишком нарочито. Мне больше нравилось представлять ее в белой теннисной форме — недоступную, чистую и безупречную. Накладные ушки и жирные черные усы на ее щеках слишком бросались в глаза. Тем более что добрая треть девчонок сегодня была кошками.

— Привет, — промурлыкала Элис, наклоняясь ко мне ближе. Выбившиеся из-под заколки завитые локоны щекотали мне руку. — Нам нужно найти местечко потише.

Губы Элис были гладкими и блестящими. А в ее рту гудела штанга пирсинга — исполняя свою злую и опасную песенку. Интересно, сможет ли сила «Наицелебнейшего боярышника» защитить меня от стали? Если я действительно захочу того, чего, мне казалось, я хочу?

А хотел я поцеловать Элис. Только это не было чистым и страстным желанием, которое обычно порождают мечты о поцелуе. Мое желание напоминало решимость человека, надумавшего очертя голову прыгнуть в ледяную воду и одновременно понимающего, что ничего хорошего его там не ждет. Но я хотел отключиться. Посмотреть, каково это — быть другим.

Элис придвинулась так близко, что ее грудь уперлась мне в плечо.

— Не хочешь посидеть где-нибудь?

— Мы же и так сидим. — У меня начали потеть ладони.

Она недовольно посмотрела на меня, склонила голову набок.

— Я имела в виду более уединенное место, скажем… наверху. Спальню или типа того.

Я не знал, что на это ответить. Да, да, нет и опять да.

Я покосился в сторону лестницы и вдруг поперхнулся воздухом.

Там стояли две девицы и перешептывались, облокотившись о перила.

Одна, очень хорошенькая, была в пышном платье, с короной на голове и волшебной палочкой в руке. Вся такая нежная и розовая, как принцесса, которую будят поцелуем в конце сказки, только очень невысокого роста. Нет, правда, совсем коротышка. Встань она рядом, наверное едва достала бы головой мне до локтя. Вдобавок у нее были совершенно гигантские уши, в жизни таких не видел.

Малютка стояла на ступеньке, просунув ножку между балясин и держась за перила. Она болтала с другой девицей, которая не была ни маленькой, ни розовой, ни хорошенькой.

Лицо второй незнакомки лоснилось, как свежая кожа после страшного ожога. Ее шею окольцовывал неровная открытая рана. Никакой крови, только рваная серая плоть и лохмотья кожи.

Девица улыбалась безумной улыбкой, широкой, как шрам. Она рассеянно обвела глазами переполненную комнату, а когда снова улыбнулась, ее улыбка предназначалась только мне.

Я повернулся к Элис.

— Выйдем на улицу!

Она покачала головой:

— Там холодно.

Высокая незнакомка начала спускаться по ступенькам. Я почувствовал слабый смрад мертвечины. И исходил он совсем не от ее костюма.

Я схватил Элис за руку — вышло грубее, чем я хотел — и рывком поднял ее с дивана.

— Давай выйдем, ладно? Просто прогуляемся!

За дверью гости кучковались группками в крытом дворе, хохотали, курили и потягивали пиво из пластиковых стаканчиков. Я старался дышать медленно, но сердце тяжело и быстро колотилось где-то в районе горла.

Рядом со мной Элис сражалась со своим костюмом кошечки.

— Боже, какой же гадкий этот хвост!

Согласен, он был именно таким, только не в том смысле, какой вкладывала в это Элис. Внезапно она очутилась прямо напротив меня и поднялась на цыпочки.

Штанга пирсинга у нее во рту зазвенела громче. Теплая рука Элис устроилась на моей руке. Губы находились в каких-то трех дюймах от моих.

Я сглотнул, судорожно пытаясь понять, почему, черт возьми, это не лучшее мгновение моей жизни.

— В чем дело? — спросила Элис, обдав меня запахом текилы и нержавеющей стали, и подбоченилась. — Слушай, ты что, гей или типа того?

Я смотрел на нее во все глаза. В свете фонаря над крыльцом она была очень красивой и очень далекой.

Я покачал головой.

— Тогда что с тобой не так? Нет, серьезно!

Элис никогда по-настоящему на меня не смотрела. Она меня не видела. Вот и сейчас придумала собственную версию. А Тэйт была абсолютно права — ответ лежал в опасной близости от любого, кто решился бы открыть глаза.

Тэйт, ее лицо в нескольких дюймах от моего, она смотрит на меня, медленно говорит, что тварь в гробу не была ее сестрой, что кто-то другой умер в колыбельке, и что она хочет только одного — чтобы кто-то выслушал ее.

Элис наклонилась ко мне ближе.

— Ты вообще меня слушаешь?

Нет, я ее не слушал. Сейчас я стоял под деревом, истекающем дождевой капелью, с девушкой, чья сестра стала очередной жертвой странных обстоятельств в нашем дерьмовом маленьком городке, с девушкой, которой хватило решимости прийти в ярость, вместо того, чтобы страдать. Сейчас я мог думать только об этом, а Элис была далеко-далеко.

За нашими спинами громыхнула дверь с москитной сеткой, я стремительно обернулся, ожидая увидеть двух странных девиц, но это была Тэйт. Она вышла на заднее крыльцо и глядела на нас, облокотившись о перила лестницы, серебристые звездочки раскачивались над ее головой.

Свет из кухни освещал волосы Тэйт как нимб, превращая ее в сверхъестественное неоновое существо с антеннами на голове. Я не видел ее лица, но ее силуэт как бы мигал между нами. Я. Элис. Я. Элис.