Ходячий мертвец (ЛП) - Грин Дэвид Страница 2

Конечно, я ненавидел стоять перед ним. Ненавидел до глубины души.

— Так и должно быть, — сообщил Харон, оскалив зубы как скелет. — Твоя судьба изменилась. Самое досадное, когда судьба не следует курсу.

— Конечно, — пробормотал я, оглядывая тротуар. — Нет ничего хуже.

Обычные люди проходили мимо, не обращая внимания. Так же, как и я, раньше. Несколько человек посмотрели на меня косо, и я их понял. Они не могли видеть его, поэтому казалось, я разговариваю сам с собой.

Харон наклонился ко мне, и кое-что прошептал. Бог свидетель, я знаю, что он это сделал, и от этих слов моя кровь похолодела, легкие сдулись, а сердце сжалось на долю секунды. Затем слова вылетели у меня из головы. Просто исчезли.

Временами я лежу без сна, пытаясь вспомнить, что он сказал.

С тех пор я вижу его время от времени, и эти слова грозят расцвести в моем сознании. Но они не появляются. Они всегда там, вне пределов досягаемости, за кончиками моих чертовых пальцев. Как я уже сказал, он — ублюдок.

— До встречи, — вздохнул паромщик. Больше похоже на предсмертный хрип.

Я взбежал по лестнице в свой кабинет, ноги протестовали при каждом шаге, нашарил ключ в замке и захлопнул за собой дверь, отчаянно желая чего-то нормального. Чего-то знакомого. Я судорожно глотнул воздуха, наполняя им легкие, потом мне пришла в голову идея получше. Бутылка виски на моем столе манила меня, пела мое имя. Я подошел к ней, боясь взглянуть куда-нибудь еще, и наполнил стакан. Я не пил уже несколько недель. Подумал, что заслужил выпивку.

Я рухнул на сиденье и тут увидел ее. Дарси. Кожа и одежда все серое и замыленное, стоит в углу, уставившись в стену.

Остальное вы знаете.

Когда мое сердце перестало пытаться сломать грудную клетку, я отступил в свое кресло, держа виски в дрожащей руке.

— Призраки ходят по улицам, — пробормотал я, залпом выпив свой напиток и наливая еще один стакан, — здесь тоже. Добро пожаловать в Ад, Ник.

Когда ты прав с этим сложно спорить. Каждый день я отправлялся на знакомство с новым Хейвеном, в котором оказался. Мои навыки частного детектива пригодились. Люди подобные мне существовали, но пришлось поискать, чтобы их обнаружить. Наш «талант» — это не то, о чем мы любим кричать. Те, кто болтают, попадают в больницу или еще хуже. Но вот забавная вещь. Те, кто громко заявляет о своих сверхъестественных способностях, свободны и легко обнаруживаются во всех самых странных уголках Интернета.

Шарлатаны, как я их называю. Кому бы, черт возьми, говорить, да?

Я разыскал людей вроде Гарри и Мэв — хороших людей, которые знали правду и не дали мне сойти с ума, — и такие места, как бар «Стикс», где я мог научиться. Они помогли мне увидеть Ад таким, какой он есть, и найти свое место в нем.

Спасибо всем счастливым звездам, что мне это удалось. Ад — опасное место для такого любопытного типа, как я.

Забавно. На тихоокеанский северо-западе проживает самое большое количество атеистов в США. Раньше я был «агрессивным неверующим» — должен поблагодарить свою маму за то, что она приклеила мне этот ярлык.

Теперь можно сказать, что я фанатик. Загробная жизнь существует. Рай находится там, наверху, и ждет некоторых из нас, когда мы умрем. Дело в том, что ад не находится под нашими ногами. Может быть, там девять кругов, как писал Данте, но я знаю точно: Ад — это Земля.

Я вижу их везде, куда бы ни пошел. Призраки, демоны и все остальное, о чем я читал в Библии или сказках. Некоторые знают, что они здесь, и могут влиять на живых. Другие не могут или просто не хотят.

Разве это не мифы и легенды из книг, спросите вы? Нет, они настоящие. Все. Включая снежного человека. Хотя вживую его ноги не выглядят такими большими.

Вздохнув, я потираю узлы шрамов под рубашкой и отворачиваюсь от единственного гостя на праздновании моей годовщины, возвращаясь к окну и улицам Хейвена внизу. Тучи разошлись, и дождь обрушивается на землю.

Призраки не возражают.

«Scentless Apprentice» «Нирваны» вырывается из динамиков на моем столе. Злая, старая песня, но эй, пять лет назад я обманул смерть, надул себя и лишился награды. Я могу быть злым, если захочу. Отбивая ритм, проматываю назад и включаю песню снова, когда она заканчивается.

Слушайте, я из Орегона. Музыка гранж у меня в крови, и мне нравится вспоминать свои подростковые годы. В конце концов, во мне осталось немного стереотипов. Разве не у всех так?

На улице темнеет. Дождь кружится в воздухе, гонимый то в одну, то в другую сторону осенним ветром. Внизу, на тротуаре, мой взгляд натыкается на женщину в черной маске с надвинутым капюшоном. Она останавливается и смотрит на мое окно, прежде чем скрыться в подъезде. Я снова наполняю рот виски.

Подайте на меня в суд, но сегодня пятница.

Я продолжал работать в качестве частного детектива. Почему бы и нет? Что еще мне делать? У меня куча счетов, которые нужно оплачивать, как и у любой другой живой души, хотя в последнее время мои дела больше связаны с паранормальными явлениями. Вы можете задаться вопросом, почему я все еще здесь, теперь, когда знаю правду. Почему бы не покончить с этим, не исчезнуть через большие, старые жемчужные ворота наверху?

Так и есть — я хочу подняться наверх, когда умру. Но я не могу убить себя. Я слишком много видел, чтобы понять, что священники и фанатики правы насчет самоубийства. Поэтому я помогаю людям, поддерживаю свою репутацию и пытаюсь найти ответ на величайшие вопросы: Почему человечество оказалось в Аду? Так было всегда? Или мы сделали что-то, чтобы заслужить свою судьбу?

Пока у меня нет никаких ответов.

Шаги за дверью моего кабинета говорят о том, что женщина с улицы вот-вот войдет. Она колеблется. Они всегда так делают. Я выключаю «Нирвану», готовый полностью уделить внимание моему новому клиенту.

Бросаю взгляд на Дарси. Не думаю, что она поклонница гранжа. Она никогда не жаловалась, но, клянусь, ее плечи немного опускаются, когда я слушаю эту музыку. Каждый раз, когда кто-то входит в мой кабинет, невольно задумываюсь, смогут ли они тоже ее увидеть.

Дверь распахивается, и входит она. Высокая, худая, одетая в дорогое пальто, капюшон которого, несмотря на дождь, все еще надвинут. Он закрывает ее волосы и большую часть лица. Глаза, сверкающие, как полированная бронза, смотрят на меня над маской.

На ней длинные перчатки, как будто сейчас разгар пандемии. Она останавливается рядом с призраком в углу, и на секунду я задерживаю дыхание.

— Ник Холлеран? — уточнила она, из-за маски голос звучит приглушенно.

— Вы же в курсе, что вспышек уже давно не случалось? — говорю я, указывая на кресло напротив моего стола. — Не волнуйтесь, сиденье находится на расстоянии не менее двух метров, и я протираю его между клиентами. Старые привычки умирают с трудом, да?

Ее глаза сужаются от моего замечания, но она все равно садится. Уставившись на меня, она снимает перчатки. Кожа под ними загрубевшая и поврежденная, как будто кислота содрала плоть с ее рук. Затем она снимает маску, и хотя я наполовину ожидаю того, что увижу, мое сердце замирает.

Шрам проходит от уха до уха, прямо через уголки ее рта. Губы выглядят изжеванными, искромсанными, как будто ее насильно кормили стеклом. Я смотрю в ее прекрасные глаза, а она, не дрогнув, смотрит в ответ, сидя в своем кресле. Несмотря на шрамы, в ней есть сила, холодная, как железо, и такая же твердая.

А может, это из-за шрамов?

— Вы уже закончили со своей привычкой строить из себя умника? — спрашивает она, и я мельком замечаю места, где у нее не хватает зубов.

Ее шрамы не из-за несчастного случая. Кто-то мучил эту женщину, использовал ее плоть как холст.

Я киваю. Определенно закончил.

— А вы?

— Это может подождать. Потом поймете, почему. Я хочу, чтобы сначала вы меня выслушали.

Я смотрю на экран своего компьютера. Открыто письмо от источника из полицейского департамента Хейвена, мое последнее поступление с висяками и необъяснимым дерьмом из архивов полиции Хейвена. У меня все еще имеются знакомые, которые присылают мне дела. Эти дела кажутся им слишком странными, чтобы реально тратить на них силы.