Сердца и медведь (СИ) - Котов Сергей Страница 23

Мне попадались фотографии китайских городов раньше, в интернете. Но на картинках в это всё выглядит совсем по-другому. Там не осознаёшь реального размера этого всего.

Чжао Линь провёл меня на крышу торгового центра по узкой технической лестнице. Так его имя звучит по-русски; у меня ушло какое-то время, чтобы разобраться в этой путанице. Оказывается, для китайцев каждое имя и фамилия имеет смысл. То есть, они совсем как индейцы из детских историй, которые мне читал отец, когда я был совсем маленький. Ну, там, Храбрый Орёл или Белый Олень. Примерно то же самое. Если перевести иероглифы, составляющие его имя, то получится Защитник Леса.

Была ночь, душная и облачная — но без дождя. Как обычно, тут повсюду пахло пряной едой, и я настолько приноровился к этому запаху, что перестал его замечать. Верхушки сверкающих башен терялись в облаках, подсвечивая их изнутри. Правее башен сверкала, гремела и переливалась весёлыми огнями громада местного Диснейленда.

— Нравится, да? — Чжао, наконец, не выдержал моего долгого молчания.

— Да, — кивнул я, — очень.

— Мне тоже… я люблю представлять, как пойду на работу в одну из тех башен. Поднимусь на лифте, хоть до самого верха… ты знаешь, что там есть лифты с прозрачной стенкой? Которые будто взлетают над городом?

Мальчишка встал передо мной и, хмуря брови, поднялся на цыпочки, заглядывая мне в глаза.

— Только туда просто так не пускают. Только по пропуску. Говорят, некоторым курьерам удалось там побывать — когда у заказчиков нет времени спуститься вниз, они делают на них пропуск.

— Повезло… — сказал я.

— А в Москве есть такие башни? — спросил он.

— Есть похожие, — дипломатично ответил я, — но немного поменьше.

— Ну и правильно, — кивнул Чжао и потёр подбородок с видом эксперта, — в Москве много исторической застройки. Вам повезло, Москву никогда не разрушали враги. А вот Шанхаю сильно досталось от японцев. Мы их ненавидим! — он вытянулся по струнке и сжал кулаки, чтобы показать, как сильно он ненавидит японцев.

— Ты очень многое знаешь про историю! — сказал я, цокнув языком; не то, чтобы я обычно это делал — просто вдруг показалось уместным. Прежде, чем немного расширить его знания по истории России, парня нужно было сначала похвалить. Иначе это было бы обидно. Некоторым вещам я научился довольно быстро.

— Меня хвалят в школе! — улыбнулся мальчишка, — учитель по истории даже собирается меня выдвигать на районные соревнования.

— Тогда тебе может пригодиться знание, что Москву захватывали враги, — сказал я, — в тысяча шестьсот десятом году её захватили поляки. Они объявили самозванца наследником престола, а в город их пустили бояре-предатели. Бояре — это такие придворные. Что-то вроде евнухов.

— И что, они разрушили город, да? — Чжао в ужасе распахнул глаза и прижал ладошки к щекам.

— Насколько я помню, нет, — я помотал головой, — а вот когда Москву захватили войска Наполеона, тогда город действительно был разрушен. Точнее, сожжён. Это было в тысяча восемьсот двенадцатом году. Наши войска и жители, оставляя город, сожгли его, практически, до основания. Но тут есть важный нюанс: в то время Москва не была столицей страны. Ей был Санкт-Петербург.

— Как интересно и как мужественно! — восхитился Чжао, — а у нас случилась похожая история, почти как у вас с поляками. Маньчжуры захватили Пекин благодаря предательству чиновников. Из-за этого предательства последний император последней настоящей китайской династии в нашей истории, династии Мин, был вынужден покончить с собой. А про Наполеона я читал в дополнительных материалах, до истории Европы и Всемирной истории мы пока не дошли.

— Ты молодец, — искренне сказал я, — у нас мало кто из школьников так увлекается историей. И вообще мало кто любит учиться.

— Наверно, у вас много богатых семей? — неожиданно предположил Чжао.

— Да не особо, — я развёл руками, — примерно как у вас в процентном отношении, я думаю.

— Странно… обычно дети очень богатых родителей не очень любят учится, — объяснил мальчишка, — зачем, если у них и так всё будет? Родителям приходится заставлять. Говорить, что наследства лишат. Или будить в них честолюбие. Но, как мне кажется, это их делает ещё более несчастными. Самое изысканное блюдо не способно доставить удовольствия, когда ты постоянно сыт, верно? И наоборот: даже простая еда подарит верх блаженства, когда ты голоден.

Я внимательно посмотрел Чжао в глаза. В его чёрных зрачках плясали весёлые искорки.

— Всё у тебя получится, — уверено сказал я, улыбнувшись.

— Конечно! — ответил он, после чего достал и поглядел на экран своего смартфона, — о, дедушка зовёт на ужин! Пора! Он не любит, когда опаздывают!

Тот человек, которого Чжао называл дедушкой, на самом деле, не был его родственником. Его звали Лао Лян, что можно перевести как Старый Мост. И внешне он действительно чем-то напоминал это строение: кряжистый и сгорбленный, но крепкий. С улыбчивыми глазами и большими залысинами, что для китайца довольно нетипично. Насколько я понял, он оформил опекунство над несколькими беспризорниками, которые прибивались к торговому центру, где он работал охранником. Сам торговый центр был, практически, заброшен. Лишь в западном крыле работал супермаркет, да рядом с ним потихоньку открывались брендовые магазины. Говорят, до открытия Диснейленда комплекс стоял совсем пустым. Часть секторов не обслуживалась и теперь требует ремонта — вроде того крыла, где мы оказались, когда спасли Чжао.

Кроме Ляна в корпусе работало ещё четыре постоянных охранника, но они почти не общались друг с другом, лишь по очереди передавая дежурство. Те четверо жили вне комплекса, где-то в городе, а самому Ляну компания выделила небольшое помещение на пятом этаже западного крыла, где по плану должна была располагаться администрация комплекса.

Помещение включало всего две комнаты: кухню, которая по совместительству была гостиной и спальней самого Ляна, и детскую, где были установлена одна обычная кровать и одна — двухярусная. На вернем «этаже» спал Чжаолинь, а нижний занимал другой мальчишка, которого приютил Лян. Его звали Дэ Тхин. Значение имени было странным, что-то вроде Моральный Гвоздь. Как-то я, будто бы невзначай, поинтересовался у Чжао об этом, и тот объяснил, что иногда в деревнях детям специально дают разные странные и уродливые имена, чтобы отпугнуть злых духов, а настоящее имя хранят в тайне. На вопрос, почему у него нет такого имени, Чжао презрительно фыркнул: «Я не верю в такие предрассудки!» Дэ Тхину было четырнадцать лет, и он казался почти взрослым. С нами он почти не общался и, кажется, не очень одобрял то, что Лян решил дать нам временное прибежище, «до того, как придумаете, что делать».

Отдельную кровать занимала единственная девчонка. Ей было одиннадцать, и звали её Сяоюнь — Маленькое Облако. Они очень дружили с Чжао и вели себя как настоящие брат и сестра. Когда он пропал в тот вечер, когда появились мы, она пыталась уговорить старого Ляна сходить на обход пораньше; чуяла: случилось что-то плохое.

Душ и туалет находились на этаже. Там же — раковина для умывания. Лян строго следил, чтобы дети перед едой не забывали мыть руки. Мы зашли туда и хорошенько ополоснулись после прогулки. Вода и пахнущее бамбуком мыло хорошо освежали.

В комнате вкусно пахло, но было прохладно: Лян мог позволить себе не экономить электричество. Его «апартаменты» были запитаны от сети торгового центра, и никто не стал устанавливать ему отдельные счётчики. Какая-то сумма автоматически вычиталась из его оклада, но она близко не отражала реальный расход энергии.

Когда мы вошли, остальные уже сидели за столом.

— О! Гуляки! — улыбнулся Лин, увидев нас, — я уж решил было, что опоздаете!

— Никогда! — ответил Чжао и прыгнул на своё место за столом.