Инна Витальская - Город призраков Страница 43

— Что?!

Если сейчас он опять ей соврет, пути назад не будет.

— Он как раз и убил тебя. Понимаешь?!

Ника рывком встала. Она ничего не помнила и не могла помнить. Но… гонимая очень слабым ветром, «Иллюзия» как раз проходила мимо чужого бона, и Ника молча выпрыгнула на деревянный настил. Не оглядываясь, пошла прочь. «Вернется», — подумал Сергей. Альт остался на борту — значит, вернется. А потом присмотрелся — нет, альт она взяла с собой, оставила только пустой чехол…

Кольки действительно не было ни в их старой квартире, ни на чердаке, ни в кафе, расположенном в доме напротив. Не было его и по другому адресу, недалеко от дома Мишаниных родителей. Зато в их квартире были распахнуты все окна, и Ника на всякий случай ушла оттуда побыстрее — не хватало только, чтобы Мишаня ее увидел. Прошлась по Невскому, завернула в Катькин садик — никого из прежних знакомых. Хоть бы догадалась расспросить тогда Колю, как выглядел этот загадочный Тоник. На всякий случай она решила заглянуть на Московский вокзал.

Вокзал поразил девушку — хоть она и не помнила, как он выглядел раньше. Грязный зал, залитый тусклым электрическим светом, застоялая вонь. Кругом — бездомные, и никто не обращает на нее внимания. За стеклянными дверями — пустой, безлюдный перрон. Страшно, бесприютно, безнадежно. Наверное, так же чувствовал себя Тоник, оказавшись на этом вокзале. Вряд ли он сюда вернется. Ника растерялась: она не знала, где еще можно попробовать поискать. Потом рассердилась: если он помнит о ее прошлом, то почему до сих пор не пришел в яхт-клуб?! Серега говорил, что она и раньше занималась парусным спортом…

Может, Серега наврал?

Но одно Ника знала точно: она играла на альте. Значит, Тоник будет искать ее в театрах — а их так много, бесконечно много в этом городе!

Совсем под вечер она вернулась на Васильевский остров, вышла из метро. Стемнело. Переулками Ника выбралась на Среднегаванский проспект и медленно побрела к бывшему своему дому. Она переночует в квартире на втором этаже, как в прошлый раз… будет ночь, музыка, рассеянный лунный свет.

Фонари еще не включили, и в полутьме дом казался еще более заброшенным, угрюмым, необитаемым. Ника нырнула в кусты, к своей лазейке. Вздохнула свободнее, оказавшись на пустыре, заросшем травой. Быстро, чтобы не увидели из соседних окон, скользнула к парадной.

Дверь в квартиру по-прежнему была приоткрыта. Ника зашла в знакомую комнату и села на диван. Сначала не понимала, что же не так, потом поразилась. Сегодня дом действительно был пустым. Привидения покинули его — словно никогда и не появлялись.

«Как же это?!» Она положила альт на диван и, ступая на цыпочках, чтобы не потревожить глубокую, давящую на уши тишину, вышла из комнаты.

Пустые квартиры. Где-то, как и в той, в которой обосновалась Ника, осталась мебель, где-то — только пустые стены и короткое эхо, просыпающееся от малейшего шума. Но — по-прежнему ни души.

Привидения исчезли. «Так и иди…» — сказали они ей, но куда идти? Ехать на Ладогу, искать моторную лодку? Ту «казанку», что несла ее сквозь туман?

…Откуда-то пришло жуткое воспоминание, пронзительно-яркая картина. Белый, словно светящийся, напоенный невидимым солнцем глухой туман. Ровный круг бирюзового неба над головой. «Казанка», ржавая, со старыми гнилыми стланями. И — шепот…

Там — ее настоящая жизнь. Там она все вспомнит. И тогда старый альт в руках и древняя «казанка» обретут свое истинное значение…

Все смешалось в голове. Была ли она, та лодка? Что было на самом деле, а что только привиделось?

Становилось все темнее, она не сразу заметила, что уже почти ничего не видит. Но потом решила, что пора бы вернуться в свою комнату. С трудом отыскала нужную квартиру, в последний раз споткнулась о низкий порог, и… застыла в дверях.

Альт исчез. Ника растерянно подошла поближе к дивану. Грязный, полуразвалившийся, тот ли вообще… Может, все-таки спутала?

А внизу что-то отчетливо треснуло. Ника прислушалась, выбежала в коридор, слетела по лестнице, прыгая через две ступеньки, едва не переломав себе ноги. Кто-то пришел! Мельком отметила, что по-прежнему ничего не чувствует, значит, это не привидения… но зато хорошо слышит! Распахнула дверь подъезда и остановилась.

На площадке перед входом, где еще сохранился растрескавшийся асфальт, сидел немолодой мужик. Он пытался развести костер. Старая газетка словно таяла в его руках, пожираемая пламенем. Рядом лежали сломанный стул, дверца шкафа, столешница… и альт. Потом огонь лизнул сложенные кучкой томики какого-то собрания сочинений…

— Ты, деваха, что здесь делаешь? — без выражения спросил мужик.

— Это… мой был, — она беспомощно махнула рукой на альт.

— А-а-а. Ты здесь жила, — кивнул он. Протянул ей баночку пива: — Хочешь выпить?

Ника автоматически взяла баночку, вытерла ее сверху рукавом и, открыв, сделала большой глоток. Пиво было тепловатым, но не совсем противным: видимо, лежало где-нибудь в тени. Она робко сказала:

— Я заберу альт…

— Что, жалко стало? Да на здоровье. Подумаешь, деревяшка, — он пренебрежительно двинул к ней белесый корпус и смычок. — Сначала люди бросают вещи, потом жалеют о них… вещи — пустое, деваха, э… сколько он здесь валялся? Год, два? Смотри: старый, рассохшийся, а струны, я тебя спрашиваю? Не бывает таких струн! Как ты играть на этом будешь? Зачем ты вообще пришла? За памятью? Вещи — лишнее для памяти.

Девушка протянула руки к весело занявшемуся огню. Не будет же она ему объяснять. Глотнула еще пива. Подсела поближе и доверительно сообщила:

— Я тоже бездомная. Я тут ночевала… один раз.

Он скривил губы:

— Удивила. И я когда-то жил неподалеку, а теперь временами ночую вон в том подъезде.

— Почему же не дома?

— Дома жена живет. С нынешним своим хахалем. Хочешь музыку послушать?

Не дожидаясь ответа, мужик пошарил в объемной спортивной сумке и извлек на свет старенький плеер. Протянул один наушник Нике:

— Слушай…

Древние хиты. Несколько лет назад каждые полчаса на радио крутились. Ника улыбнулась: она помнила эту музыку. Бомж нестройно подвывал, подражая музыкантам: «Уууу-аааа!!!» Он почти не мешал слушать. Молча достал еще две баночки и одну протянул Нике. Она безропотно открыла. Серега тоже сейчас, наверное, водку пьет.

…А потом будто прозрела.

Старый кусок дерева, когда-то бывший альтом, старый кусок дюраля, когда-то бывший «Казанкой-5 », — это ее прошлая жизнь… Она умерла… Не зря Нику так пугает имя Евгения — прежней Женьки больше нет.

Что она, свихнулась? Зачем таскать с собой старую, никому не нужную деревяшку?! Зачем нужно прошлое, с ее смертью обернувшееся пустой фантазией?! Зачем стремиться в мир, которого больше не существует?!

…Женьки нет. Осталась Ника — неполноценное создание, снаружи — человек, внутри — призрак. Эта Ника взяла свой альт и аккуратно положила его в костер.

Пламя вспыхнуло так, словно в него плеснули бензина. Белое, яростное. Мужик довольно кивнул:

— О, как занялась твоя деревяшка…

Вскоре уже нельзя было разглядеть альт среди других сгоревших вещей. Костерок весело потрескивал, разрывая глухую, не летнюю тьму. Ника посмотрела в небо — оно затянулось тяжелыми тучами. Того и гляди пойдет дождь. В ухе играла музыка, рядом в такт пританцовывал пьяный бомж.

…Жалко? Или хорошо, что альт сгорел? Чтобы заново найти себя, ей, видимо, придется отказаться от прошлого…

А потом незнакомец решительным движением выключил плеер. Враждебно уставился на нее:

— Ты мне кажешься. Тебя нет!

— Ага, я и сама себе кажусь, — безнадежным голосом подтвердила Ника. Похоже, бедняга словил «белочку». Алкоголизм — он никого не жалеет.

Она поднялась с места:

— А ты не знаешь, где мне найти Тоника?

Но мужик уже надел второй наушник и не слышал ее.

Ника подбросила обломки стула в угасающий костер, еще немного постояла, ожидая, что бомж с ней хотя бы попрощается, решительно прошла через двор и только в темноте, около забора, оглянулась. Огонь весело горел, охватив импровизированные дрова, жадно их поглощал, превращая в белый пепел. Сегодня она в последний раз видела свой альт…

Бомж уже забыл о ней. Отгородившись от мира старыми хитами, он раскачивался, тихо и неразборчиво подвывая. Рядом с ним лежала нетронутая буханка хлеба. Поужинать он тоже забыл.

Надо жить. Сейчас Ника вернется в яхт-клуб и ляжет спать. А утром снова пойдет искать работу. Больше она сюда, в свой бывший дом, не вернется.

По пустынной Наличной мимо нее прошел призрак. Медленно, опустив голову, не обращая внимания на человека, который чувствовал его, как себя…

28

Колян немного подождал Алену, выпил чаю на кухне и собрался уже уходить, когда она влетела в квартиру — взъерошенная, с опухшей красной физиономией. Она сама не смогла бы сказать, зачем вернулась, — наверное, перестала соображать от страха.