Я, два вампира и дракон - Айт Элис Страница 43

Со вздохом я немного отстранилась, подняла голову, чтобы задать вопрос, и неожиданно увидела прямо перед собой ясные голубые глаза.

Когда-то давно, в глубокой юности, я восхищалась глазами Алена Делона. Но актер умер бы от зависти, увидь он хотя бы раз в жизни пронзительный Костин взгляд. Он завораживал, заставляя снова и снова любоваться синими кристаллами вампирских глаз, обращенных прямо мне в душу. Я не могла оторваться от него, напрочь забыв, что собиралась отодвинуться.

– Слишком близко для чего? – спросила я, чувствуя себя как в тумане. – Меня хочется укусить?

– О нет, донна, – со странной хрипотцой в голосе ответил Костя. – Ты пробуждаешь совсем другие желания.

Не успела я удивиться, как его ясные глаза оказались у моего лица, а губы соприкоснулись с моими, прерывая томный вздох. В тот же миг Костя не обнял – скорее сгреб меня, тесно-тесно прижимая к себе.

Он не был мастером поцелуев – думаю, последний раз вампир делал это так давно, что сам забыл когда. Но его страсть искупала все полностью, накрывала с головой, снося ее напрочь, как крыши канзасских домов во время смерчей. Не выдерживая напора, я отступала все дальше, пока не уперлась спиной в стену какого-то дома. Костя, сорвав с губ мой стон, только еще крепче стиснул меня. Настолько крепко, что казалось – еще немного, и мы в буквальном смысле сольемся воедино, став одним целым…

Я не целовалась так еще ни разу в жизни. Наши отношения с Максом тоже развивались стремительно и были довольно страстными, иначе бы я, славившаяся среди подруг благоразумием, не выскочила за него замуж с такой скоростью. Но с Максом меня никогда не уносило от простого поцелуя настолько бешеной волной, чтобы мне хотелось отдаться мужчине прямо на городской улице.

Наверное, потому что в Максе, под всем его интересом ко мне, улавливался привкус расчета. Костя же… его унесло по-настоящему, еще раньше, чем меня. Слишком сильно он прижимал меня к себе. Слишком исступленно целовал и ласкал мое тело, заставляя его гореть в руках вампира…

Не знаю, до чего мы дошли бы, если бы не звонок Костиного мобильника. «Полет валькирий» – зато теперь стало ясно, почему Костя не включал радио в машине, – зазвучал резко, чересчур громко для пустынной ночной улицы. Вздрогнув, мы наконец-то отлепились друг от друга, но первые две-три секунды смотрели друг на друга, тяжело дыша и не веря в то, что только сделали.

Только когда под звук очередной «взлетевшей» валькирии над нами хлопнуло окно, Костя спохватился и вытащил телефон, продолжая левой рукой прижимать меня к себе. Мои губы сами собой растянулись в улыбке.

Так мило! Словно я могу куда-то от него сбежать.

– Лоренцо, – пробормотал вампир, глянув на светящийся экран. – Вот дьявол! Прости, Катя. Придется ответить: он без причины звонить не будет.

Я кивнула, поправляя прическу и украдкой оглядываясь.

Ну, если мы и смутили кого-то из прогуливающихся туристов, то виду они не показывали.

Пока я приводила себя в порядок, из динамика звучала быстрая речь Лоренцо. Он говорил по-итальянски, но его тон заставил меня убрать расческу и внимательно прислушаться. Тем более что выражение на лице Кости стремительно менялось, и мне категорически не нравилась появляющаяся там тревога.

Главе совета он ответил рваной фразой и сбросил звонок. Поволока страсти, только что клубившейся в Костином взгляде, растворилась. На меня снова смотрел сосредоточенный ясноглазый вампир, готовый чуть что ринуться в бой.

– В чем дело? – начиная все больше беспокоиться, спросила я.

– Сибилла, – отрывисто произнес он. – Лоренцо не стал ждать, когда она расколется, и применил на ней зов крови.

Ожидаемо. Вампиры с помощью своего дара могли видеть и переживать чужие воспоминания, поэтому им никогда не приходилось «ломать» упирающихся жертв. Все, что было необходимо, – найти правильное воспоминание, а это, в свою очередь, требовало времени и определенной аккуратности в том, чтобы жертва не погибла от потери крови до того, как будет получен результат.

Передо мной никто не отчитывался, но по обмолвкам я догадывалась, что Лоренцо и его помощники начали пить кровь Сибиллы в тот же день, как ее взяли. Подозреваю, не только ради поисков правды, но это уже оставалось на совести вампиров.

– Он нашел подельников? – нахмурилась я.

– Нет. Сибилла не предавала нас.

– Что?!

– Она ни при чем, – повторил Костя. Жесткие складки у его губ углубились. – Кто бы нас ни сдал, он до сих пор на свободе. Если колесничие смогли украсть договор прямо у нас из-под носа, то они могут и знать, что мы в Венеции. Всего лишь вдвоем.

М-да. А я, наивная чукотская девочка, успела размечтаться об отеле и жаркой венецианской ночи…

– Надо быстрее возвращаться. – Я уже сделала шаг по направлению к парковке, но Костя меня остановил.

– Куда ты собралась?

– Как куда? К машине. Мы разве не едем в Серениту?

– Нет, Катя. – Вампир покачал головой. – Поеду я. А ты – полетишь.

Глава 28

Балетка скользнула по балконному поручню. Тихонько пискнув, я пошатнулась и зависла над черной гладью канала. В последний момент Костя подхватил меня за руки, легко, словно я была ребенком, подтянул к краю крыши и поставил рядом с собой.

Я перевела дыхание и еще раз оглянулась на темную бездну, в которую чуть не ухнула. В ответ бездна на меня не посмотрела, однако в животе расплылось мерзкое чувство, прекрасно знакомое всем, кто боится высоты. Я, конечно, всегда мечтала потрогать водичку из венецианских каналов, но не собиралась купаться там с головой. Особенно рухнув с чужого балкона.

Впрочем, этот мой страх еще мог исполниться. Мы стояли на кромке наклоненной крыши, обувь так и норовила соскользнуть с гладкой красной черепицы. Поскольку мне в голову не могло прийти, что поездка к торговцу душами будет включать паркур в стиле «Принца Персии», я не позаботилась о подходящей одежде. Теперь было страшно просто шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы куда-то перемещаться. Это я могла бы сделать исключительно ползком.

– Надеюсь, это конец нашего путешествия по крышам? – многозначительно осведомилась я у вампира.

– Почти. Только тихо, прошу.

Лучше бы он не предупреждал! Ожидая чего-то ужасного, я едва подавила испуганный возглас, когда неожиданно взмыла в воздух. Однако Костя всего лишь поднял меня на руки и сделал несколько по-вампирски быстрых шагов по черепице. Стук-стук-стук – и мы пронеслись через всю крышу, замерев на самом верху. Звуки шагов были такими легкими, что люди, жившие внизу, вряд ли что-то услышали.

Костя осторожно поставил меня на ноги, продолжая придерживать, чтобы я никуда не соскользнула. Я и сама крепко вцепилась ему в рукав, боясь отпустить хотя бы на секунду.

Глаза у вампира горели красным. Я бы не смогла вскарабкаться на крышу по балконам и выступам – все это сделал Костя. Переносил, подхватывал меня, вытягивал. Обычному человеку подобное было бы не под силу, но вампир даже не запыхался. Он ждал чего-то, устремив взгляд в темное небо над Венецией и обнимая меня.

За эти объятия я была готова простить то, что Костя до сих пор не объяснил, что мы здесь делаем. В них сквозила нежность, которую трудно предположить в строгом, даже сухом мужчине вроде него. Подумать только, что все это разбудил лишь один поцелуй…

Поцелуй, при воспоминании о котором у меня немного кружилась голова. Да и как тут забудешь, когда от него до сих пор горят губы?

Внизу, в лабиринте тесных улочек, иногда настолько узких, что два человека не могли разойтись рядом, ветер путался и терял силу. Но здесь, наверху, он гулял вовсю, холодя щеки, горча на языках морской солью и дергая нас с Костей за подолы пиджака и куртки.

Я проследила за взглядом вампира, но ничего не увидела в небе, кроме звезд. Зато внизу… невзирая на мой страх высоты, внизу было чем полюбоваться, пусть явно не тем, что выискивал мой спутник.

Историческая застройка Венеции редко превышала три-четыре этажа, и перед нами сейчас лежал весь древний город. Только колокольни старинных церквей торчали то тут, то там, да возвышались над обычными домами храмовые купола. В темном «поле» черепичных крыш виднелись светлые «тропинки»: подсвеченные фонарями каналы и пешеходные улочки. Чем ближе к морю с его светлячками плывущих катеров и площади Сан-Марко, тем ярче становилось освещение.