Испытательный срок (СИ) - Романова Наталья Игоревна Страница 51

— Максик, чего скис? — скучающим тоном поинтересовалась Ксюша. Слишком равнодушно, чтобы не понять: Тимофеева злится, и всерьёз.

— Хрень какая-то происходит, и ничего не понятно, — Макс облёк в слова настроение, витавшее в отделе последние пару недель.

— Ты про какую именно хрень? — вздохнул Мишка. — Я уже со счёта сбился, сколько тупиковых дел накопилось…

— Кость, ты ж у нас мозг, — протянула Ксюша, любуясь разукрашенными, как пасхальные яйца, ногтями. — Скажи что-нибудь умное. Что происходит?

Чернов недовольно поднял голову. «Он не в духе», — быстро напечатал Макс и тут же получил ответ: «Я знаю». Ксюша тонко улыбалась.

— Оксана, мне нечего сказать на тему, от которой коллеги меня старательно ограждают, — язвительно заметил Костя.

— Кто посмел? — ахнула Тимофеева. — Ты, может, курить выходил, когда нам Макс про моровуху рассказывал? Все пять раз…

— Неправда, не пять, — буркнул Макс.

— Ну восемь, — картинно отмахнулась Ксюша. — Кость, сколько надо жертв, чтобы накормить моровуху?

— Поищи в интернете, — зло буркнул Чернов. — Или в книгах, если знаешь, что это такое.

— Знаю, Костик, — промурлыкала Тимофеева. — Даже читала «Полный справочник». Ты, может, подзабыл, но там нет ничего по таким… практическим вопросам.

Чернов запунцовел высоким лбом и бросился в атаку, но Макс перестал вслушиваться. Совет-то Костик дал дельный, хоть и не в ту сторону. Всерьёз искать в интернете про нежить действительно бесполезно, а вот активно публиковавшийся профессор наверняка оставил в цифровой памяти человечества сколько-нибудь значимый след. И оставил: на сайте небольшого коммерческого института, где до сих пор значился в расписании занятий, в нескольких журналах, больших и важных — а может, маленьких и никому не нужных; Макс слишком далёк был от научного мира, чтобы в этом понимать. Все статьи — сплошь философская нудятина без единого слова о магии. Некрасов пролистал несколько, почти воочию наблюдая, как мимо проходит жизнь, и вдруг наткнулся на хорошо знакомую страницу. Мезенцев Виталий Андреевич значился в длиннющем списке важных персон «Восхода», который Макс проштудировал вдоль и поперёк — выходит, недостаточно внимательно. Интересно, верил ли покойный философ в очищение души или просто нашёл место, где его кто-то добровольно слушал? А вещал профессор, судя по всему, будь здоров, по два-три раза в неделю. Нашлась и фотография — точно он, такого ни с кем не перепутаешь. Знать бы ещё, что говорил…

— Вон, бери пример с Макса, — заявила Ксюша, которая никак не могла оставить Чернова в покое. — Сидит человек, жизни радуется.

— Не вижу к этому поводов! — пролаял в ответ Костик.

— Есть повод, — возразил Макс. — Я в деле ниточку нашёл.

— Если б ещё твоё дело было кому-нибудь нужно, — огрызнулся Чернов.

Макс не стал его разубеждать.

XXI. Перед грозой

Если бы мама увидела сразу столько важных управских шишек, она, наверное, упала бы в обморок от избытка благоговения. Начальники и замначальники, без пяти минут члены Магсовета, со всех сторон обсели колоссальный стол. Все в костюмах, несмотря на жару, и при ювелирных побрякушках — артефактных или просто очень дорогих. Верховский, которого Ира привыкла считать солидным дядькой в годах, выглядел на здешнем фоне молодым и подтянутым — эдакий физрук на собрании ректората. Рыхлый шеф надзора с трудом помещался в кресле, рядом с ним даже Анохина казалась едва ли не Дюймовочкой. Начальник безопасности — настоящий большой начальник, а не мелочь вроде Викентьева — щурил на коллег асимметричные глаза; смуглую щёку от скулы к подбородку пересекал неудачно заживший шрам. Оксана как-то обмолвилась, что нынешний глава безопасников начинал в магконтроле; правда, было это при царе Горохе, а из третьей категории он с тех пор так и не вылез. Тощий, как вобла, начальник финансов брезгливо поджимал губы и пялился в пространство запавшими глазами. Сидящая возле него Анька оттягивала на себя добрую половину мужских взглядов; сама Сафонова с серьёзным видом смотрела в записи и делала вид, что ничего не замечает.

На себе Ира взгляды тоже ловила — скорее любопытные, чем восхищённые. Верховский её притащил, должно быть, из политических соображений, потому что записывать тут нечего, а распечатку отчёта держит в цепких лапах надувшийся от важности Чернов. Впрочем, он тоже тут не очень нужен: Александр Михайлович прекрасно обошёлся без шпаргалки. Под нудный доклад научника глаза так и слипаются; это же надо — превратить передовые исследования в сплошной невразумительный бубнёж… Хотя Верховский внимательно слушает. Он всех слушал, даже тех, кто от магконтроля далёк, как Сатурн от Юпитера.

— Согласно звёздным календарям, завтра-послезавтра начинается период активности нежити, — сообщил научник, заглянув в бумажки. — Все стандартные меры приняты в срок. Доступ в вива… простите, в экспериментальный блок будет ограничен до двадцать второго июня включительно, специальные разрешения согласует служба надзора. Вопросы?

— Коллега, — лениво протянул финансист, постукивая пальцами по столу, — вы уверены, что в расчётах нет неточностей?

Научник бестолково хлопнул ресницами, как не ко времени разбуженная сова.

— Конечно. Три недели перед солнцестоянием — очень стабильный период активности, здесь не может быть сомнений…

— За последний месяц коллеги из магконтроля подали несколько заявок на премирование за истребление особо опасных существ, — сообщил финансист. Ира напряглась: вдруг что-то напутала с оформлением? Зачем этот тип вообще интересуется внутренней бухгалтерией? — Это наводит на мысли о некоторой… аномальной активности среди нежити.

— О таком надо предупреждать! — мгновенно взвился дёрганый медик. — Мы должны оповестить сообщество Москвы и Подмосковья…

— Это, полагаю, излишне, — Верховский, на которого смотрела теперь едва ли не половина присутствующих, прохладно улыбнулся. — Роман Алексеевич заметил верно: активность — аномальная и точечная, все случаи благополучно разрешены.

Медик недоверчиво завертел лысоватой головой; финансист вежливо скривил узкие губы.

— И всё же, Александр Михайлович! Здесь, у нас — и вдруг моровая язва…

Окончание фразы потонуло в тревожном гуле. Больше всех усердствовал всполошившийся медик; он незамедлительно возвестил о возможных страшных эпидемиях и вплотную подбирался к тому, чтобы обвинить магконтроль в преступной халатности. Побледневший Чернов вцепился в отчёт; контролёр, помнится, не верил в ту историю, но угроза репутации отдела, похоже, задела его всерьёз.

— Упомянутый экземпляр, — Верховский повысил голос, перекрывая невнятный ропот, — не успел проявить наиболее пагубных свойств и был обнаружен исключительно благодаря бдительности моих сотрудников. Напоминаю, что он успешно уничтожен.

— Талантливые у вас ребята, — прогудел безопасник. Чёрт знает, то ли похвалил, то ли усомнился.

— Безусловно, — с достоинством кивнул Верховский.

— Значит, мы можем не беспокоиться за начало лета? — финансист подпустил в голос сомнения. Анька удивлённо покосилась на шефа, но, разумеется, ничего не сказала.

— Мы исполняем свои обязанности! — выпалил вдруг Чернов. — Если у вас есть конкретные претензии, озвучьте, пожалуйста!

— Спасибо, Костя, — с нажимом произнёс Верховский. Чернов моментально стушевался и захлопнул пасть; одни только глаза воинственно полыхали за стёклами очков. — У меня нет оснований не доверять команде. Дальнейшие вопросы прошу задавать в частном порядке, — он демонстративно бросил взгляд на часы.

— Благодарю вас, — кивнул финансист и зашелестел бумажками. — Полагаю, моя очередь. Негативные тенденции, выведенные ранее в прогнозах, продолжают сохраняться. Среди причин спада аналитики называют отсутствие перспективных рынков сбыта, а также недостаток пригодных ресурсов…

Под его ровный голос сборище потихоньку успокоилось и вернулось в состояние полудрёмы. Один только Чернов буравил докладчика взглядом, исполненным праведного гнева. В конце концов, начальники тоже люди: сквозящий через жалюзи солнечный свет и близость окончания рабочего дня действует и на них. Анька сидела с таким же постным лицом, как и все остальные; перед совещанием Сафонова равнодушно прошла мимо подруги, как будто не хихикала с ней пару часов назад за обедом. Должно быть, это часть здешнего негласного этикета; вообще говоря, удобная. Ира подняла взгляд от девственно чистых листов на планшете и покосилась на внимающего очередному докладу Верховского. Дошла ли до него история с её тестами? Если да, то почему он ничего не делает? А если нет, то… Хотя какого чёрта нет?