Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком Страница 16

– Почему бы тебе просто не заставить его объявить Одином тебя?

– Эту тварь невозможно заставить. Поверь мне, даже пытка покажется ему сладким отдыхом по сравнению с тем, через что он провел себя сам. Я бы с удовольствием отправил его на пытку, только в том нет смысла. Да и люди меня не поддержат.

Жеан почувствовал, что к губам снова поднесли кубок. Элис – он был уверен, что это она, – дрожала всем телом.

– Поэтому мне придется осуществить пророчество. И вот тут начинается самое интересное. Народ верит, что в день гибели богов Один сразится с существом, которое зовут Волком Фенриром. И этот зверь убьет бога. Поэтому с появлением Волка в Мидгарде, мире людей, станет ясно, кто Один. Ведь Волк явится, чтобы его убить.

– Получается, ты своей смертью докажешь, что это ты король королей?

– Прямо как Христос, правда?

– Это богохульство.

– Успокойся. Я представляю все это несколько иначе. Если нам удастся осуществить пророчество, заставить Волка показаться, я перепишу судьбу.

– Это как?

– Убью Волка. Я отлично умею убивать, это мое единственное занятие в жизни. И тогда мы породим свою собственную легенду. Я буду Одином-победителем. Если же Волк меня убьет, я погибну смертью героя и прославлюсь в веках. Честное слово, я ничего не теряю.

– А если Волк не появится?

– Появится. Если нам удастся заполучить девушку.

– Какое отношение к этому имеет она?

– У нашего Ворона есть сестра. Она, скажем так, прорицательница, и она назвала сестру графа главной приманкой для Волка. О́дин уже являлся на землю раньше, сражался с Волком раньше, а девушка, которая тоже уже жила раньше, каким-то образом замешана в это дело. Куда пойдет она, туда и Волк. Именно поэтому нам необходима она.

Жеан сглотнул комок в горле. Он размышлял над тем, что сказала ему в церкви Элис. Теперь ему стало ясно, что происходит. До нее дошли слухи о том, что хотят сделать с ней норманны, и из-за этого ей снились кошмары. А кому бы они не снились?

– Тогда почему же языческий чародей хочет ее убить?

– Он не верит, что я Один. Он считает, что Волк еще не пришел. Если он убьет девушку раньше, чем Волк, скажем так, ощутит ее запах, он лишит Волка части его силы или даже спасет своего господина от гибели. Все равно как ваши пророки, которые читают судьбу по звездам. Они смогли бы изменить будущее, если бы дотянулись до небес и стащили звезду? Ворон считает, что такое возможно, и сестра графа и есть та звезда, которую он хочет стащить.

– Но ты не считаешь, что это необходимо?

– Я считаю, что бог, то есть я, может обвести судьбу вокруг пальца. Просто мы с Вороном делаем это разными способами. Я хочу, чтобы девушка жила, чтобы приманила этого Волка. Потом я убью его в сражении, как убиваю каждого, кто стоит у меня на пути. Ворон же хочет убить ее раньше. У нас с ним разные теологические подходы.

– Это просто вредная чепуха, – заявил исповедник.

– Может быть, ты прав, а может быть, и нет, – сказал Зигфрид. – Я наслушался достаточно пророчеств, поэтому знаю, что все может оказаться правдой. Почему же тогда не боги? Считается, что я из потомков Одина. Может, я и есть бог, может, не бог. Все, что я знаю наверняка: если я смогу выманить Волка, а затем убить, наш друг Ворон объявит меня богом.

– Есть только один Бог, один могущественный Господь, Иисус Христос, воскресший и славный.

– Ну, – протянул Зигфрид, – почему бы нам не проверить самим? Ты предскажешь, где прячется девушка, а я стану верить в вашего бога. Я бы мог перейти в вашу веру тайно, но я перейду открыто, как только все армии и конунги объединятся вокруг меня и принесут клятву верности. Честное слово, я сделаю так.

– Пророческий дар от Господа, Он не позволит мне использовать его сейчас.

– Он должен.

– Я не стану этого делать. Если тебе так надо, пусть эта языческая провидица, сестра Ворона, предскажет.

– Боюсь, в данный момент она не вполне здорова. Чтобы прозревать будущее, приходится… – Жеан услышал, как король постучал по какому-то предмету, подыскивая слово, – скажем прямо, порядком помучиться.

– Не ищи у Христа ответа на свои вопросы. Для таких, как ты, у Него один ответ – вечное проклятие.

– Отказывая мне в помощи, ты подвергаешь себя опасности.

– Я не боюсь смерти.

– Хорошо, потому что сейчас ты познакомишься с ним.

Запах разложения сделался невыносимым, и исповедник услышал, как испуганно выдохнула Элис. Раздались легкие шаги по тростнику.

– Святой, – сказал Зигфрид, – это Ворон Хугин. Он почти прикончил свою сестру, заставляя ее пророчествовать, и он запросто сделает то же самое с тобой.

Глава одиннадцатая. Хравн

Глаза этого существа как будто пронзали Элис насквозь, те же сияющие, словно драгоценные камни, черные глаза, которые высматривали ее на чердаке дома. Она чувствовала, что вся дрожит, поэтому попятилась в тень. Вдруг он ее узнал? Он смотрел вниз, на священника. Наверное, все-таки не узнал.

Ворон вышел в пятно света, отбрасываемого пламенем свечей, и она смогла как следует его рассмотреть. Кожа да кости, на плечах плащ из черных перьев, черные волосы стоят дыбом, намазанные маслянистым дегтем, а приклеенные к ним перья образуют подобие черной короны. Его лицо, теперь отчетливо видное, было изрыто чудовищными наслоениями шрамов, глубоких, но коротких; некоторые из них распухли и нагноились, некоторые успели зажить, а некоторые еще сочились кровью. От этого существа разило мертвечиной.

Элис смотрела, как он приближается. Монах вздрогнул, когда Ворон склонился к его уху и зашептал на латыни.

– Пророк, – произнес он. – Это ты Жеан, которого все называют исповедником?

– Я не заключаю сделок с дьяволом.

– Я не дьявол. Ты будешь помогать нам, пророк. Если у тебя есть дар, я объясню тебе, как это делается.

– Откуда ты знаешь наш язык, чудовище? – спросил исповедник.

Жеан понимал, что его бьет дрожь, как это часто случалось, когда он гневался, и он проклинал себя, понимая, что враги могут принять эту дрожь за проявление страха.

– Меня тоже готовили в монахи, некоторое время.

– Значит, ты отвернулся от Христа.

– В Сен-Морисе Он нашел меня, – Ворон сжал кулак, выставив два пальца, – и там же, в Сен-Морисе, Он вышвырнул меня. – Он уперся рукой в пол. – Обращение происходит двумя путями, исповедник.

Жеан сглотнул комок в горле. Он знал название монастыря. Аббатство Сен-Морис – это обитель августинцев на востоке, в Валезанских горах. Один из главных оплотов христианства, известный своими сокровищами и реликвиями, а также песнью веков, laus perennis – монахи начали петь псалмы примерно четыреста лет назад и с тех пор, сменяя друг друга, не умолкали ни разу. Как же подобное чудовище могло появиться в таком месте?

– Откуда ты знаешь меня?

– Слышал о тебе. Мне говорили, что я должен бояться тебя.

– Бойся Господа, – сказал Жеан, – ибо Он готовит особенные испытания таким, как ты.

Ворон улыбнулся.

– И таким, как ты, кажется, тоже.

Элис пыталась понять, что за акцент слышится в речи Ворона. Точно северный, но не такой, как у данов. Он походил на акцент купца.

– Ты можешь заставить монаха найти девчонку? – спросил Зигфрид.

Элис не поняла слов, однако догадалась, о чем идет речь, по его нетерпеливости и жестам.

Ворон кивнул, отвечая на латыни:

– Если времени мало, может, и смогу, а может, и нет. Если времени будет много, точно смогу.

Король рассердился, взмахнул рукой, обводя свой лагерь и, как догадалась Элис, требуя, чтобы Ворон поторопился.

– Тогда попытаемся. Прибегнем к быстрому способу. Монаха он убьет, но мы все узнаем.

Ворон снова говорил на латыни. Элис понимала, что, прибегая к языку, который король понимал плохо, этот монстр наслаждался своим превосходством, даже своей властью над королем. И еще он угрожал монаху.

Король сказал что-то по-своему.

– Он считает, что держать тебя в лагере живым опасно, исповедник. Неужели он не понимает, что за твоими останками тоже придут, это же реликвия? Может, мне перемолоть их в порошок?

– Никто не станет меня искать, – солгал исповедник.

– Напротив. Даже мертвый ты будешь сплачивать людей, однако не будем забегать вперед.

– Сколько времени нужно? – спросил Зигфрид.

Последовал новый обмен репликами на языке северян. Элис чувствовала, что король не доверяет Ворону. Зигфрид возвысил голос.

Ворон пожал плечами и склонился над исповедником, сидящим на полу. В свете огня искореженное тело монаха напомнило Элис скрюченный огарок свечи, а черный силуэт, согнувшийся над ним, походил на его тень.

– Ты станешь помогать нам, исповедник? Станешь служить нам своими способностями? Это будет стоить тебе недорого. – Ворон говорил на латыни.

Ответом Ворону стало молчание.

– Ты знаешь, как проявляется магия? – спросил Ворон.

Монах ничего не ответил, но Элис чувствовала исходящий от Ворона холод, от него веяло неким высокогорным и уединенным местом и чем-то еще, чего она не могла понять. Ей хотелось назвать это одиночеством, но она не могла представить, чтобы это существо испытывало какие-то человеческие чувства.