Том Поллок - Сын города Страница 2

И тогда Бет решила: нужно что-то сделать. И рисунок как раз и был чем-то.

Она направила луч фонарика на свою работу, и напряжение в груди сменилось теплым сиянием удовлетворения.

«Неоновый кошмар, – подумала она. – Уродство тебе к лицу, док».

– Бет Брэдли, – прошептала Кара. Ее голос по-прежнему звучал испуганно, но на этот раз немного благоговейно. – Ты – псих высшего ранга.

– Ага, знаю, – ответила Бет, и по ее лицу расползлась улыбка. – Но я действительно хороша…

Пронзительный вой прорезал ночь: к ним неслась полицейская сирена. Бет, инстинктивно присев на корточки, натянула капюшон на короткие растрепанные волосы.

– Проклятье, – запаниковав еще сильнее, прошептала Кара. – Я же говорила — нас видели. Должно быть, они и вызвали – наверно, подумали, мы хотим что-нибудь украсть.

– Что, например? – буркнула Бет в ответ. – Секретный рецепт столовского пирога из мышиного помета? В школе тырить-то нечего.

Кара потянула Бет за рукав:

– Неважно – надо выбираться отсюда.

Бет дернула рукав обратно и опустилась на оба колена, судорожно добавляя тень на линию подбородка. Все надо делать как следует.

– Би, надо уходить, – Кара в смятении переступала с ноги на ногу.

– Так иди, – прошипела Бет.

– Без тебя не пойду, – обиженно буркнула Кара.

Бет не поднимала взгляда:

– Кара, если ты не убежишь прямо сейчас, я расскажу Леону Батлеру, что это ты намалевала замазкой то стихотворение на его парте.

На мгновение повисло потрясенное молчание, потом Кара выдохнула: «Сучка».

– Леон, мой лев, я буду прайдом для тебя. И даже больше… – нараспев процитировала Бет шепотом. Она не могла сдержать ухмылку, когда Кара удалилась, ругаясь под нос. Продолжая рисовать, Бет приподнялась с колен, готовая дать деру, Сирены выли уже совсем близко. У-а-а-а-у-у-у-у… Взвизг повторился еще раз, а потом оборвался на середине. Девушка услышала, как отворилась, а потом хлопнула дверца машины. За спиной задребезжали ворота. Школа была заперта, и копам пришлось перелезать, как и им с Карой. Бет прыснула цветом в богатое скопление бородавок под глазом нарисованного Солта.

– Эй!

Крик пустил волну страха по ее позвоночнику. «Какой отстой», – подумала она. Девушка затолкала трафареты и краски обратно в рюкзак, выключила фонарик и побежала. Тяжелые ботинки бухали по асфальту позади нее, но она не оборачивалась – незачем показывать им лицо. Ветер свистел в ушах: Бет мчалась, опустив голову, молясь, чтобы полицейские у нее на хвосте оказались отягчены бронежилетами и дубинками, чтобы она оказалась быстрее…

Бет подняла глаза, и паника тут же скрутила желудок. Копы гнали ее в тупик. Перед нею выросла самая высокая стена школьного забора, примыкающая к плотному клубку кустов и деревьев вокруг железнодорожных путей: десять гладких неперелезаемых футов. Бет изо всех сил напрягла ноги, отчаянно стараясь набрать разгон, и прыгнула.

Ее пальцы царапнули бетонную стену, не достав до верха нескольких дюймов, и она полетела вниз.

Твою мать.

Она снова бросилась на стену, и снова ей не хватило нескольких дюймов. Грудь жгло одышкой и отчаянием.

– Би, – произнес чей-то шепот. Бет повернулась. Кара бежала к ней вдоль стены, ее хиджаб сбился и болтался на уровне рта, как у бандита.

– Я же велела тебе уходить! – яростно, но с облегчением прошептала Бет.

– Ага, щаз. Едва взлетев сюда, я поняла: ты низковата для этого. – Кара упала на одно колено и сцепила руки замком.

Бет сверкнула быстрой улыбкой и приняла помощь; мгновение спустя она втащила подругу за собой.

– Разделимся, – прошептала Бет, приземлившись с другой стороны, и вздрогнула от боли, пронзившей руки; ее угораздило угодить прямо в крапивные заросли. – Я догоню тебя, как обычно.

Девушки слышали, как их преследователи ругались, тяжело дыша, по ту сторону забора.

Один из мужчин пропыхтел:

– Подсади меня.

Кара повернула направо, а Бет бросилась налево, петляя между деревьями.

Дыхание вырывалось со свистом, отдающимся в ушах. Ветки и разбитые бутылки хрустели под ногами. Дорогу преградил забор, но Бет приметила рваную дыру у основания и нырнула в нее, пробиваясь на смутно вырисовывающуюся забетонированную площадку. Девушка пригнулась за старой ржавеющей машиной с выбитыми окнами, судорожно глотая воздух. По ближайшему мосту промчался поезд, угловатые всполохи света прорезали темноту. Она попыталась разобрать хоть что-нибудь за стихающим клацаньем поезда и собственным оглушительным сердцебиением, но не услышала никаких звуков преследования.

Девушка полезла в рюкзак за измятой кожаной курткой, стянула толстовку и запихала ее поверх баллончиков с краской. Ее ноги так дрожали из-за адреналина, что она покачивалась и почти падала. «Мило, Бет, – придирчиво подумала она. – Просто ништяк. Теперь, если сможешь перестать ходить, как испуганная индюшка, тебе даже удастся пройти полпути вниз по улице, прежде чем мусора тебя повяжут».

Застегнув куртку, она пошла вперед – настолько непринужденно, насколько только могла.

Кара ждала на углу Уиттэршем-роуд и Шекспир-роуд, по обеим сторонам которых тянулись краснокирпичные террасы с пестрыми садиками. Как и всегда, нервничая, она проверяла и перепроверяла свое отражение в карманном зеркальце, изыскивая малейшие изъяны.

Бет улыбнулась, несмотря на подавленное настроение: только Кара Хан могла накрасить глаза, собираясь заняться ночным вандализмом.

Почтовый ящик, рядом с которым стояла Кара, был, вероятно, самым разграффиченным местом во всем Лондоне: радужное буйство похабщины, изречений, мультяшных зверей и гротескных монстров.

По традиции местных граффитчиков внести свой вклад в роспись Уиттэршемского ящика, в прошлом гору Кара и Бет изобразили себя на объявлении о розыске преступников с вытянутыми глупыми лицами. Те рисунки были уже давно погребены под работами других художников района.

Подойдя ближе, Бет вяло отсалютовала. Кара просто посмотрела на нее.

– В один из таких дней, Элизабет Брэдли, – медленно проговорила она, – ты добьешься того, что меня выгонят. И родители отрекутся от меня к шайтану.

Бет улыбнулась подруге:

– Что ж, значит, окажу тебе услугу. Сможешь заниматься граффити, когда захочешь, и прятаться не придется.

– Спасибо, когда я стану бездомным голодающим позором моей семьи, эта мысль, уверена, согреет меня.

Бет потерла кроссовкой об асфальт и ухмыльнулась сарказму Кары.

– Значит, будешь жить со мной, – предложила она. – По крайней мере, сможешь выйти замуж за кого захочешь.

Губы Кары вытянулись в тонкую линию, в голос закралась напряженность:

– То, что у тебя было аж два парня, делает тебя мировым свадебным гуру, да?

– На два больше, чем у тебя, – пробормотала Бет, но Кара пропустила ее замечание мимо ушей.

– Мои старики помогут мне найти подходящего человека, – сказала она. – Дело в опыте, вот и все. Они знают брак, они знают меня, они…

Бет прервала подругу:

– Кара, они даже не знают, что ты здесь.

Кара покраснела и отвела взгляд.

Внезапно устыдившись, Бет шагнула вперед и крепко обняла подругу:

– Не слушай меня, окей? – пробормотала она в косынку Кары. – Я веду себя, как корова, и знаю это. Просто боюсь, что твои старики выдадут тебя за какого-нибудь бухгалтера в бежевом костюме, бежевых трусах и с чертовой бежевой душой, после чего мне придется разрисовывать стены Восточного Лондона одной.

– Да никогда в жизни, – прошептала Кара, и Бет знала, что это правда. Кара никогда от нее не уйдет. Она посмотрела через плечо подруги. Небо начало светлеть. По улице выстроились телефонные столбы, их кабели казались наброшенными на восходящее солнце поводьями. Бет знала: когда взойдет солнце – и сегодня, и во все последующие дни – оно взойдет для них обеих, идущих бок о бок.

– Ты в порядке? – спросила она.

Кара слабо усмехнулась.

– Ага. Только… Все это немного чертовски страшно, знаешь ли.

– Знаю, – сказала Бет. – Это было сильно, просто хардкор. Я горжусь тобой, Карандаш Хан. – Бет еще раз крепко обняла подругу, а потом отпустила. – Только не выспимся мы сегодня.

Мышцы на шее девушки свело напряжением, и, хотя глаза так и норовили закрыться, она по-прежнему ощущала тревогу.

– Нечего рассчитывать, что я смогу убедить тебя прогулять вместе со мной первую пару уроков, а?

Кара покусала нижнюю губу – осторожно, чтобы не смазался блеск для губ.

– А ты не думаешь, что так мы привлечем к себе лишнее внимание?

«Само собой разумеется, едва подумаешь об этом», – признала Бет, но, как всегда, чтобы увидеть очевидное, понадобилась Кара. Как маленький зверек, всегда находящий правильное место, где спрятаться, она обладала чутьем на все, что могло бы показаться подозрительным.