Коллектив авторов - Невеста зверя (сборник) Страница 25

Катайя допела песню, задыхаясь, с неистово бьющимся сердцем. Женщины племени переглянулись. Сегодня они услышали что-то новое, не похожее ни на какую другую цирникелу. Возможно, это была лучшая песня цирникелы на свете, особенно последние строки, напоминающие о том, что паста из кровных сестричек и гриб способны остановить на время цирникелы месячные, чтобы медведь не взбесился от запаха крови. Здесь Катайя говорила, что познакомилась со своей медведицей так близко, что может подойти к ней даже во время месячных. О, что за гордая и прекрасная песня! Акка Исмия выступила вперед и взяла Катайю за плечи.

– Мужчины! – крикнула она.

Мужчины племени подошли осторожно, искоса глядя на исхудавшую, грязную, но торжествующую девушку, вышедшую из леса. Катайя заметила среди них Кеша, и он показался ей маленьким мальчиком, хотя, когда она ушла за цирникелой, Кеш в ее глазах был почти взрослым молодым человеком.

– Акка Катайя, – сказала Акка Исмия, и мужчины ее поняли. Все они преклонили колени на белом снегу и опустили головы.

Только тогда Катайя позволила себе заплакать.

Твердо ступая, Катайя шла к отведенному ей дому. Слезы смыли с ее щек последние следы пасты из кровных сестричек. Ей согрели котлы с водой, и мальчики были готовы омыть ее мыльным корнем шуны, выкопанной на берегу реки. Она слышала за спиной шум торжества – женщины пели ее песню:

О мой Суженый, приди же,иль отправлюсь за тобою,за руку тебя возьму я,пусть змея скользнет по пальцам.Прямо в губы поцелую,будь хоть полон волчьей кровирот твой красный и глубокий.Суженый в моих объятьях,пусть медведь сдавил мне шею.Сяду рядом я с Любимым,даже кровь мне не помеха!

И тогда Катайя засмеялась – смело и звонко.

Когда Йоханна Синисало в 1997 г. закончила свою пятнадцатилетнюю карьеру в рекламе и решила стать профессиональной писательницей, она уже была шестикратным лауреатом Финской национальной премии «Аторокс» за лучший рассказ года в жанре научной фантастики и фэнтези (сейчас у нее их уже семь). В 2000 г. она опубликовала свой первый роман «Не раньше заката» (он вышел в США в 2004 г. под названием «Тролль, любовный роман»). Этот роман завоевал и главную финскую литературную премию «Финляндия», и премию Джеймса Типтри-младшего в США в 2004 г. С тех пор у Йоханны Синисало вышло еще три романа и сборник рассказов. Также она является редактором таких антологий, как «Книга финской фэнтези Дедала».

Рассказ Синисало «Куколка», впервые опубликованный на английском языке в 2007 г., стал финалистом премии памяти Теодора Стерджена и премии «Небула». Синисало особенно гордится тем, что ее рассказ «Красная звезда» был записан на международный мультимедийный DVD «Видение Марса», который послали на Марс на зонде «Феникс»: он достиг поверхности планеты в 2008 г.

Перу Синисало принадлежат сценарии для кино, телевидения и комиксов, статьи, колонки редактора и эссе. Основные темы ее прозаического творчества – мифология, феминизм и проблемы экологии.

В финском фольклоре говорится о ритуале символической свадьбы убитого медведя с девственницей. В древней Финляндии и у большинства первобытных народов медведь вызывал благоговение и страх, он считался духом лесов, а душу убитого медведя полагалось задобрить всяческими почестями. Даже слово «медведь» не произносилось вслух – вместо этого люди прибегали к иносказаниям.

В финской эпической поэме «Калевала» рассказывается о том, что медведь прибыл на землю в золотой колыбели из глубин космоса. Это, конечно, не может не привлечь внимания писателя фэнтези. В 1985 г. я написала рассказ о корнях мифа о девственности, придумав древнее финское племя, в котором девственницы обладали способностью разговаривать со зверями. В «Невесте медведя» я вернулась к этому племени, а также к мифам о медведе.

Ассоциация мухомора с куполом небес и шаманский аспект этого сходства (с учетом наркотических свойств гриба), а также роль божьей коровки, как небесной помощницы, тоже входят в финский фольклор. Обращенные к божьей коровке просьбы о помощи до сих пор живы в детских стишках. Задумавшись о том, что могло лечь в основу древних преданий, я постаралась объединить все эти элементы.

Надо отметить, что песня Катайи в конце сказки – настоящая, очень известная финская народная песня, которую девушки пели женихам. В тексте песни я не изменила ни слова – стихи удивительно подошли для этого обращения к медведю.

Это первая публикация на русском языке «Невесты медведя».

Кэрол Эмшуиллер

Сказка об ужасном ребенке

Мама говорила, что надо все время спускаться по тропинке? Или все время подниматься?.. Говорила ли она, что сначала надо идти по берегу большой реки, а потом вдоль маленькой? Сначала по тропе, потом по дороге? А если дорога покрыта чем-то ровным и твердым? Кажется, она говорила, что, если идти достаточно долго, впереди появится город…

Или предостерегала: никогда, ни за что не ходи по дорогам? Держись подальше от городов?

Она всегда говорила: «Ты нигде не заблудишься». Говорила: «Ты моя лесная девочка. Ты всегда знаешь, куда идти». Она имела в виду, что я всегда знаю, где я, и уж тем более – в любом случае смогу отыскать дорогу.

Но мама не вернулась. Хотя она тоже лесная девочка. У нее с собой были самые лучшие лук, праща и нож.

Я ждала и ждала. Я сама сварила суп из сурка. Он получился вкусный, и тем более было жалко, что мама не вернулась. Я заперла дверь на засов, но все время прислушивалась, не идет ли она. Я повторила вычитание и прочла урок истории. Спала я плохо. Я ведь привыкла, что мама греет меня своим боком.

Она действительно сказала: «Если я не вернусь через три дня, уходи из дома»? Или она так говорила, когда я была совсем маленькая и еще не умела жить в лесу одна? Тогда я бы не прожила без посторонней помощи.

Но она уж точно ругала меня за то, что я никогда ее не слушаю и не обращаю внимания на ее слова – увы, только теперь мне стало ясно, что она была права.

А если она вернется, а меня не будет? Что, если она вернется уставшей? Тогда ей понадобится моя помощь. Я могу, например, принести воды.

Только вот – вдруг она не вернется…

Я всегда ее спрашивала, не можем ли мы поселиться там, где живут люди, а она отвечала: «Здесь безопаснее». А я: «А как же горные пумы?» А она: «Все равно, нам безопаснее здесь».

Мама говорила, что нам никому нельзя показываться, но не объясняла почему.

Она говорила, что люди всегда стреляют, не рассмотрев как следует, кто находится перед ними.

А что если они решат, что я зверь, в которого можно стрелять? Подумают, что меня можно съесть?

Или ее? Мы ведь совсем не похожи. Может, это она не такая, как все.

Однажды я спросила ее об этом, но она не захотела отвечать. Иногда, летом, когда люди живут в палатках здесь, в предгорьях, мы забираемся еще выше в горы и прячемся, пока они не уедут. Мама всегда говорила: «Давай и мы уйдем в летний лагерь», но этим меня не перехитришь. Я понимала, что она хочет, чтобы о нас никто не узнал, но подыгрывала ей. Я никогда не говорила, что не хочу уходить. Мне совсем не хотелось для нас каких-либо неприятностей.

Я ведь понимаю куда больше, чем она думает.

Я побродила вокруг дома, стараясь понять, что с ней случилось. Я увидела, где она перешла речку и направилась к заболоченному пруду, но потом сбилась со следа. Я проверила пруд, но до него она явно не дошла. На нашу удочку попалась рыба. Я принесла ее домой на ужин.

Хочу ли я провести здесь всю жизнь одна – вот в чем вопрос? Вот так сидеть и ждать? А мама бы этого хотела? Я просто посмотрю, что творится там, где кончаются лесные тропы, а потом вернусь. Мама говорила, что там есть двухэтажные дома, и даже трехэтажные. А еще мне ужасно хочется увидеть асфальтовую дорогу – ну, хоть разок.

Я выждала три дня, все время продолжая разыскивать маму, а потом ушла. Я взяла мамино сокровище – записную книжку в кожаном переплете. Даже когда мы уходили в горы прятаться, она брала ее с собой и очень берегла.

Здесь у нас масса книг, целая дюжина, но их я с собой не взяла – только книжку, которую мама всегда запирала на замочек после того, как что-нибудь там записывала.

Я остановилась, осмотрелась и подумала, что надо бы опять заглянуть в дом – вдруг мама вернулась как раз после того, как я ушла… Но я ведь оставила записку. Даже целых две записки – одну на двери, другую в комнате. Ту, что в комнате, я написала на сердечке, которое вырезала из самодельной бумаги из стеблей растений. Писать ей, куда я ушла, не понадобилось. Она сама это увидит. Я ведь оставляю по пути разные метки.