Джозеф Дилейни - Седьмой сын Страница 3

Три поколения назад на нашей земле началась гражданская война, и все мужчины Графства отправились на фронт. Война была свирепой и жестокой – она разрушала семьи, заставляя брата идти на брата.

В последнюю зиму войны в миле к северу от деревни произошло большое сражение. После его окончания победители отвели своих пленников на этот холм и повесили их в лесу на его северном склоне. Они казнили также и нескольких своих людей – за трусость. Но существует и другая версия легенды: говорят, воины были повешены за то, что отказались воевать против соседей.

Джек не любил работать на северной окраине фермы, даже собаки опасались уходить в лес далеко от ограды. Я же совсем не мог находиться на северном пастбище – ведь я чувствовал то, о чем другие и не подозревали. Я слышал, как скрипят веревки и трещат ветки под тяжестью мертвецов. Я слышал предсмертные хрипы на той стороне холма…

Мама сказала, что во всем Графстве для нее нет человека роднее меня. Это так – мы с ней действительно очень похожи. Она тоже видит то, что скрыто от взоров других. Однажды зимней ночью, когда я был совсем маленьким и все братья еще жили дома, звуки, доносившиеся с холма Палача, стали такими громкими, что я отчетливо услышал их из своей комнаты. Братья безмятежно спали, а я плакал, дрожал и просил маму посидеть со мной. И каждую ночь она сидела у моей кровати, хотя утром ей нужно было вставать ни свет ни заря.

Наконец она решила положить этому конец и отправилась на холм Палача. Ночью. Одна. А когда вернулась, странные звуки прекратились и много месяцев подряд все было тихо.

Знаете, чем мы с мамой отличаемся друг от друга? Она намного храбрее меня.

Глава 2

Дорога

Я проснулся за час до рассвета, а мама уже готовила на кухне мой любимый завтрак – яичницу с беконом.

Пока я собирал хлебом по тарелке остатки еды, на кухню спустился отец – попрощаться. Он вытащил из кармана и протянул мне маленькую вещицу – старую трутницу[1]. Отец очень дорожил ею: ведь давным-давно он тоже получил ее от своего отца – моего деда, а тот, в свою очередь, – от моего прадеда.

– Сынок, я хочу, чтобы ты взял это с собой, – сказал папа. – Трутница может тебе пригодиться. Не забывай нас и приходи навестить в любое время, мы всегда будем тебе рады!

– Пора в путь, твой учитель уже у ворот. Не заставляй его ждать, – сказала мама, крепко обнимая меня.

В нашей семье не приняты долгие проводы, поэтому во двор я вышел один.

У ворот я увидел высокую темную фигуру Ведьмака в капюшоне и с посохом в левой руке. Держа небольшой мешок со своими пожитками, я подошел к нему. От волнения ноги меня еле слушались.

Ведьмак открыл калитку, вошел во двор и произнес:

– Ну что, парень, нам пора! Следуй за мной!

Я думал, что мы пойдем по дороге, но, к моему большому удивлению, Ведьмак направился прямо к холму Палача. Через несколько минут мы уже шли по северному пастбищу, и от страха мое сердце готово было выскочить из груди. Подойдя к границе фермы, Ведьмак с неожиданной ловкостью перемахнул через ограду. А я встал как вкопанный и не мог сдвинуться с места – я вновь услышал, как скрипят ветки под тяжестью мертвецов.

– В чем дело, парень? – спросил Ведьмак, оглянувшись. – Еще не успел отойти от дома, а уже весь дрожишь от ужаса. Чувствую, толку от тебя не будет.

Я тяжело вздохнул и перебрался через забор. Мы пошли вверх, с трудом пробираясь сквозь чащу леса, и постепенно свет зари тускнел за спиной. Чем выше мы поднимались, тем становилось холоднее, и вскоре меня уже била мелкая дрожь. Это был не просто холод, а леденящее предчувствие опасности, от которого по спине бегут мурашки, а волосы на затылке встают дыбом. Я испытывал такое и раньше, но не часто – только если рядом оказывалось существо из потустороннего мира.

Когда мы добрались до вершины холма, я их увидел. По меньшей мере сотня тел в старой солдатской форме. Они висели по двое или даже по трое на каждом дереве, и руки их были связаны за спиной. Некоторые тела раскачивались с такой силой, что ветки под ними трещали и гнулись, а некоторые лишь едва покачивались.

Вдруг в лицо мне ударил сильный порыв ветра, до того холодного и колючего, что сразу стало ясно – это необычный ветер. Он заставил деревья пригнуться и стряхнул с них листву. Через мгновение лес вокруг стоял голым. Когда ветер утих, Ведьмак положил руку мне на плечо и подвел меня ближе к повешенным. Мы остановились от одного из них всего в нескольких шагах.

– Посмотри на него, – сказал Ведьмак. – Что ты видишь?

– Мертвого солдата, – дрожащим голосом ответил я.

– Как ты думаешь, сколько ему лет?

– Не больше семнадцати.

– Хорошо, парень. А теперь скажи: тебе все еще страшно?

– Немного. Мне не очень нравится находиться к нему так близко.

– Почему же? Его можно не бояться, ведь он не причинит тебе вреда. Подумай лучше о том, что ему пришлось пережить. Сосредоточься на нем, а не на себе. Что он чувствовал в момент смерти? Что было для него самым страшным?

Я попробовал представить себя на месте этого солдата – каково ему было умирать такой мучительной смертью. Он чувствовал боль и не мог дышать, но было кое-что и похуже этого…

– Он знал, что умрет и больше никогда не вернется домой, не увидит свою семью, – сказал я.

После этих слов я почувствовал невыносимую грусть и отчаяние. И вдруг мертвецы стали медленно исчезать прямо на глазах, а на деревьях вновь появилась листва.

– Что ты чувствуешь теперь? Опять страх?

Я покачал головой и ответил:

– Нет, только грусть.

– Молодец, парень. Этот урок пошел тебе на пользу. Мы с тобой – седьмые сыновья седьмых сыновей, и у нас есть дар чувствовать и видеть то, что скрыто. Но этот дар иногда становится проклятием. И когда мы боимся, нашим страхом питается нечисть. Нужно сосредоточиться на том, что ты видишь, и не думать о себе. Это всегда помогает. Да, зрелище было ужасным, – продолжал Ведьмак, – но это всего лишь неупокоенные души. Мы ничего не можем с ними поделать, но с течением времени они исчезнут сами. Лет через сто от них не останется и следа.

Мне так хотелось рассказать учителю, что маме однажды удалось с ними справиться, но я решил не спорить, чтобы не испортить отношения в самом начале.

– Другое дело, если бы они были призраками, – сказал Ведьмак. – С призраками можно разговаривать. Если объяснить им, что они мертвы, то они смогут двигаться дальше. Привидение – это душа, сбитая с толку, она томится на земле, испытывает ужасные муки, но не понимает, что происходит. Есть призраки, которые находятся среди нас с определенной целью – например, хотят рассказать кому-то нечто важное. А неупокоенная душа – это всего лишь отпечаток, тень умершего человека. Вот что это такое, парень. Просто тень. Ты видел, как изменились деревья?

– Листья опали, будто наступила зима.

– Теперь деревья снова зеленые. Ты видел следы прошлого, которые напоминают нам о зле, живущем на нашей земле. Если человек не испытывает страха, неупокоенные души его не заметят и ничего не почувствуют. Они – словно отражение в пруду, которое держится на воде еще какое-то время после того, как человек уходит. Ты понимаешь ход моих мыслей?

Я кивнул.

– Отлично, это мы выяснили. Время от времени нам придется иметь дело с миром мертвых, так что привыкай. А теперь пора трогаться в путь. Ты понесешь вот это.

Ведьмак отдал мне свою большую кожаную сумку и, не оглядываясь, пошел вверх по холму. Я последовал за ним. Мы пересекли хребет, а затем спустились к извилистой дороге, которая шла через лесную чащу, мрачный утес и буро-зеленые лоскуты полей.

– Ты много путешествовал по Графству, парень? – спросил Ведьмак не оборачиваясь.

Я ответил, что никогда не отходил от отцовской фермы дальше чем на шесть миль и что все мои путешествия ограничивались походами на местный рынок. Мне показалось, что Ведьмак остался не очень доволен моим ответом – он что-то пробормотал себе под нос и покачал головой.

– В таком случае сегодня начинается твое путешествие, – сказал он. – Мы направляемся на юг, в Хоршоу. Нужно пройти примерно пятнадцать миль, и к закату мы должны быть там.

Я слышал о Хоршоу, но никогда не думал, что когда-нибудь окажусь в этой маленькой деревушке, известной самыми большими залежами угля в Графстве и дюжиной шахт. Интересно, какие дела могут быть там у Ведьмака?

Ведьмак шел быстрым широким шагом, и я едва успевал за ним. К тому же кроме своих пожитков мне теперь пришлось нести сумку учителя, которая, казалось, становилась тяжелее с каждой минутой. В довершение всего начал моросить дождь.

Где-то за час до полудня Ведьмак резко остановился и обернулся. Я плелся шагах в десяти позади, когда почувствовал на себе его суровый взгляд. У меня так болели ноги, что я даже начал хромать. Тропинка, по которой мы шли, превратилась в грязное месиво. Я уже почти догнал Ведьмака, но неожиданно споткнулся и едва не потерял равновесие.