Диана Джонс - Волшебный витраж Страница 4

– Как делишки у моей племянницы? – спросил мистер Сток, наполовину опустошив вторую чашку чая. – А печенье у тебя ничего. Она испекла?

– Нет. – Таркин пододвинул печенье поближе к мистеру Стоку. – Я. А Стейси… Скорей бы она поняла, что я прекрасно справлюсь и один, и поискала себе где-нибудь работу. Пошла бы для начала в университет, ее бы там сразу взяли.

– А где она сейчас работает? – спросил мистер Сток, хотя, конечно, и сам прекрасно это знал.

Таркин вздохнул:

– Да по-прежнему в Конюшнях. На полставки. И вот честное слово, Ронни ее эксплуатирует. Заставляет вести родословные лошадей и статистику скачек на компьютере, и мне иногда кажется, что я ее уже дома и не дождусь. Там больше никто ни шиша не понимает в этих чертовых машинах.

Компьютер. Именно при виде компьютера мистера Стока и осенило. Он просиял.

– Зазря тратит молодые годы, – объявил он. – Мой-то тоже ввязался в эти компьютерные дела. Везде хлам, бумаги, провода… По-моему, сам не знает, что делает.

Таркин поднял к нему разбойничье лицо с клочком бородки. Ага, занервничал, с удовольствием отметил про себя мистер Сток.

– Но он же понимает, что у него теперь есть область попечения? – встревоженно спросил Таркин.

Мистер Сток только кисло скривился. «Вот и занялся бы своими делами, а меня оставил в покое», – подумал он.

– Ну, тут я ничего сказать не могу. Походил немного туда-сюда, вот уж не знаю зачем. По-моему, он считает, будто приехал сюда книгу писать. Так вот, моя племянница…

– Ну, если он сам не знает, надо, чтобы кто-нибудь ему объяснил, – перебил его Таркин.

– Точно. Очертил бы круг обязанностей, – согласился мистер Сток. – Мне это не по чину. А вот ты вполне мог бы.

– А… Нет-нет. – При одной мысли об этом Таркин весь обмяк в кресле. – Я его и в глаза не видел. – Он немного посидел ссутулившись и подумал. – Да, нам нужен кто-то, кто его вразумит, – проговорил он. – Кто разберется, понимает ли он вообще, что от него здесь требуется, а если нет, все ему скажет. А если…

– Это может сделать твоя дочь, – отважился мистер Сток. – Моя племянница, – добавил он, поскольку его заявление, похоже, совершенно огорошило Таркина. – Если мы с тобой уговорим его, что ему нужен секретарь, а секретарь ему нужен, это уж наверняка – у него, небось, в университете целая толпа была, – а потом скажем, мол, у нас есть на примете подходящая барышня, как ты думаешь, выгорит дельце?

– Нечестно получается, – засомневался Таркин.

– Да нет! Она же высший класс, наша Стейси! – возразил мистер Сток. – И с работой вполне управится, так ведь?

Тут Таркина обуяла гордость, и он даже выпрямился.

– Вся в степенях и дипломах, – сказал он. – А вдруг она для него слишком хороша?

– Ну и для Конюшен она слишком хороша, – в тон ему заметил мистер Сток.

– Да, там ей точно цены не знают, – согласился Таркин. – Ладно, я с ней перемолвлюсь словечком. В понедельник – годится?

«В яблочко!» – возликовал мистер Сток.

– В понедельник так в понедельник, – ответил он.

Примерно в ту же минуту миссис Сток говорила сестре:

– В общем, ничего лишнего Шону втолковывать не надо, просто скажи ему – без него там как без рук. В доме очень нужен помощник, чтобы… ну, например, мебель двигать и вообще. А то никакого сладу с этим профессором!

– Можно, я в общих чертах изложу ему должностную инструкцию? – спросила Трикси.

– Ну у тебя и выражения, – оторопела миссис Сток. – Короче говоря, кто-то должен что-то сделать, а у меня и без того забот по горло. Вернемся к этому в понедельник с утра пораньше, хорошо?

Вот так против Эндрю и составился коварный шпионский заговор. Только, к сожалению, ни мистер, ни миссис Сток не слишком углублялись в то, каков Эндрю на самом деле и почему, собственно, Мелстон – такое странное место, и неудивительно, что все пошло совсем не по плану.

В основном потому, что в понедельник объявился еще и Эйдан Кейн.

Глава вторая

Эйдан Кейн вышел из поезда на станции Мелфорд и встал в очередь на такси. Очередь потихоньку шаркала вперед, а Эйдан вытащил старый потертый бумажник, который дала ему бабушка перед самой смертью, и осторожно приоткрыл его. Каким-то чудом в бумажнике хватило денег на билет из Лондона по половинному школьному тарифу, а еще на сэндвич с беконом и на шоколадку. А теперь в нем только и осталось, что чеки за еду – маленький за шоколадку и большой за сэндвич. Бабушка учила Эйдана никогда никого не обманывать, но положение было отчаянное.

Шаркая вместе с очередью, Эйдан снял очки и закрыл бумажник. Потом, держа очки во рту за одну дужку, он снова открыл бумажник и пошарил в нем. Да. Два чека на тонкой бумаге теперь выглядели в точности как две банкноты – в двадцать фунтов и в десять. Эйдан с минуту глядел на них без очков – надеялся закрепить достижения, – а потом надел очки обратно. К его великому облегчению, чеки по-прежнему выглядели как деньги.

– Мне… мне надо в Мелстон, – сказал он таксисту, когда подошла его очередь. – Э-э… в Мелстон-Хаус в Мелстоне.

Таксиста совсем не тянуло уезжать от станции на десять миль в поля ради какого-то мальчишки. Он оглядел немытые каштановые волосы Эйдана, грязную флиску, мешковатые джинсы и потрепанные кроссовки, бледное испуганное лицо и дешевые очки.

– Двадцать миль, – буркнул он. – Дорого.

– Сколько? – спросил Эйдан.

При мысли о том, что придется идти двадцать миль пешком, у него подкосились ноги, но, может быть, удастся спросить дорогу. Только как он узнает дом, куда ему надо? Тоже можно спросить. На это уйдет весь день. За это время его настигнет погоня.

Таксист наклонил голову, прикидывая, каких денег у этого мальчишки точно не окажется.

– Тридцать фунтов, – брякнул он. – У тебя есть?

– Да, – кивнул Эйдан. И, к своему величайшему облегчению, забрался в такси, украдкой, чтобы таксист не видел, скрестив пальцы. Таксист раздраженно вздохнул и тронулся.

Да, было и вправду далеко. Такси урчало и рычало по городу долго-долго, и в конце концов Эйдан волей-неволей перестал затаивать дыхание от страха, что сейчас его перехватит погоня, но дышать спокойно он смог лишь тогда, когда такси, рыча и урча уже ровнее, покатило по дороге среди полей и лесов. Эйдан глядел в окно на обочины, отороченные кружевным купырем, и думал, что ему, наверное, полагается любоваться сельским пейзажем. Так далеко от Лондона он бывал редко. Однако от волнения он ничего толком не видел. Держал пальцы скрещенными и то и дело косился на счетчик. На счетчике было всего семнадцать шестьдесят, когда они подъехали к деревне – длинной, извилистой, где вдоль дороги виднелись старые дома и новые дома, сады и телеграфные столбы. Потом они поехали под гору, мимо паба и деревенского пастбища, где был пруд для уток и росли высокие деревья, потом снова в гору, мимо приземистой церквушки, тоже окруженной деревьями. Наконец они свернули на проселок, поросший мхом, и со скрежетом остановились у больших железных ворот, над которыми нависал раскидистый бук. На счетчике было восемнадцать сорок.

– Приехали, – объявил таксист, перекрывая пыхтение машины. – Мелстон-Хаус. Тридцать фунтов, пожалуйста.

От волнения у Эйдана застучали зубы.

– На счетчике во… во… восемнадцать… со… сорок, – выдавил он.

– Наценка на загородные поездки, – заявил таксист и даже не покраснел.

По-моему, он меня обманывает, думал Эйдан, вылезая из такси. Это немного смягчило угрызения совести из-за двух чеков, но не сильно. Эйдан от души надеялся, что бумажки не слишком скоро превратятся обратно.

– Чаевых не даете, да? – спросил таксист, забрав мнимые деньги.

– У меня… мне религия запрещает, – ответил Эйдан.

От страха у него плыло перед глазами, и пришлось уткнуться носом в самую каменную колонку ворот, чтобы прочитать глубоко вырезанные на ней слова «Мелстон-Хаус». «Да, я на месте!» – подумал Эйдан, когда такси с ревом укатило по проселку. Он толкнул кованую створку – раздался лязг и много ржавого скрежета – и скользнул на подъездную дорожку за воротами. Он до того разнервничался, что его всего трясло.

За воротами все, похоже, страшно заросло, но когда Эйдан свернул за угол за кустами, то очутился на ярком солнечном свете, а поросший травой изгиб подъездной дорожки вывел его к старому-старому осевшему каменному дому. «Красивый дом», – подумал Эйдан. В кособоких окнах словно бы сквозила улыбка, а за домом рос огромный дуб. Перед парадной дверью Эйдан заметил помятую и поцарапанную, но довольно новую машину – это вселяло надежду. Старый мистер Брендон, должно быть, дома.

Эйдан вошел под плющ, обвивавший входную дверь, и постучал дверным молотком.

Ничего не произошло, и тогда Эйдан нашел спрятавшийся среди плюща звонок и нажал кнопку. Где-то в глубине дома раздалось «блямс-блямс». Почти тут же дверь распахнула тощая женщина со сложной белокурой прической и в накрахмаленном голубом переднике.