Лабиринт воплощений (СИ) - Сканира Татьяна Страница 4

- Ну, ты и идиот! – просипел гнусавый прямиком в левое ухо, - что за чушь у тебя в башке? Какие, к чёрту, инопланетяне, дурень? Кому твоё обгорелое тело нужно? А мозги тем более! Да лучше застрелиться, чем размножать таких уродов! Запомни, ты – тридцать третий, это - перевалочный пункт, я – страж Двери. Всё! Иди к зеркалу сейчас же!

- Слышь, гнусавый, не прессуй, а? – расслабленным голосом проговорил Данила, - так ты вахтёр что ли? Вот и охраняй свою дверь, а ко мне не лезь! Сам разберусь, – и сладко зевнув, Данька вытянул ноги на кухонном угловом диванчике, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза. - А то сторож, сторож, видели мы таких шустрых, потом серебро со стен пропадает, зеркальное. Ты вообще знаешь, сколько я за это зеркало бабла отвалил, а? А оно мне рожи корчить вздумало?! Я не посмотрю, что оно Дверь, сейчас как пойду и как долбану! Чтоб в дребезги… чтоб со стены… чтоб.. эта…, - но вместо действий, раздалось мерное сопение. Данила уснул, подложив под щёку ладонь.

Гнусавый напрасно пытался докричаться до Даньки, тот ни в какую не желал слышать, видимо алкоголь блокировал внутренний голос. Невидимый страж направился к зеркалу. Облетев раму, он привычно пропел сложную звуковую руладу, акцентируясь на внутренних спиральных завитках резного рисунка рамы, потом, повысил тональность голоса до свиста и ушёл в высокочастотный диапазон. Зеркало засветилось ровным матовым светом, а из центра раздался ответный свист, который понижаясь, преобразовался в звонкий «колокольчиковый» голос:

- Здравствуй, наш прекрасный Сын! Добро пожаловать Домой, с возвращением! Небесный люд приветствует своего брата!

- Э-э-э-э… Светозарная, извиняюсь, ошибочка вышла, - прогнусавил страж, - тридцать третий пребывает в глубоком беспамятстве – это, в общем по ситуации, а в данный момент, он дрыхнет на кухне перевалочного пункта, напившись халявного пива.

-  Как же так? – прозвенел колокольчиковый голос, - он не смотрелся в зеркало после покидания земного тела?

- Смотрелся, но память не вернулась, - ответил гнусавый. – Может сбой у зеркала приключился? Не того выбрало?

- Это исключено, оборудование настроено на внутреннюю суть владельца. Коды прошиты в базовые кластеры нулевого уровня биоструктуры. Изменить невозможно без разрушения самого оборудования.

Необходимо, чтобы он вспомнил себя, иначе мы не сможем вернуть его Домой.

- Судя по всему, тридцать третий уходить не торопится. Понял он, что тут, в капсуле, можно воплощать свои желания. Вон, полный холодильник пива нажелал, девушку материализовал, создал симуляцию своего окружения из мира земли, только такую, где он счастливый везунчик. Короче, никуда он не собирается. Чую, обесточит, паршивец, капсулу почём зря и под списание подведёт, кхе, кхе, – гнусавый откашлялся и замолчал.

- Ну что же, придётся возвращать на повтор. Готовьте тридцать третьего к дисконнекту с последней личностью, а мы подберём подходящий носитель, - сказал колокольчиковый голос, завершая беседу.

Глава 5

- Да погоди ты. Ну не здесь же. Погоди, говорю, нетерпеливый какой. Вот ведь пристал, - хихикая, отбивалась юная медсестра от молодого доктора. Судя по всему, ночная смена в отделении интенсивной терапии, обещала быть бурной.

- Ну, ну, девочка моя, никого же нет. Иди сюда скорей, - заговорчески бормотал настойчивый доктор, зажимая девушку в предбаннике двухкомнатного бокса, и поймав в жаркие объятья не сильно вырывающуюся пленницу, страстно поцеловал её. Девушка раскраснелась и чуть отстранилась.

- Говорю же, не здесь, Лёш! Тут эта, - и она скосила горящие глаза в сторону одной из комнат.

- Ксюш, да ты что?! Виталька через три часа прибудет, понятливый наш. На всём этаже мы одни! Пойдём, а? – страдальческим голосом взмолился молодой врач и прижимая к себе девушку потянул её в гостевую комнату.

Клинический институт мозга Ларусского областного центра реанимационной нейрореабилитации имел в своём арсенале комплекс уникальных методик по лечению особо тяжёлых случаев мозговой комы и работал на платной основе. Новое трёхэтажное здание клиники, предназначенное для вип больных, было упаковано по последнему слову медицинской мысли. Богатые «буратины» щедро платили за пребывание своих близких в эксклюзивных условиях, которое порой затягивалось на долгие годы, если речь шла о тяжёлом коматозном состоянии пациентов. Именно такие больные находились на третьем этаже, в отделении интенсивной терапии. Сегодня на ночное дежурство по корпусу заступила бригада молодых специалистов: реаниматолог Алексей Шумский, невролог Виталий Марков и медсестра Ксюша Величко. Алексей и Ксюша встречались, их отношения сейчас находились в той стадии, которая на днях перешла от конфетно-подарочного флирта к страстным действиям. Поэтому они не упускали случая побыть наедине в ночной интимной обстановке во время совместного дежурства. Виталий любил дежурить вместе с парочкой, так как знал, что влюблённые его отпустят домой почти до утра, чтобы самим побыть вдвоём.

На третьем этаже располагались двухкомнатные, просторные вип-боксы, каждый из которых был с отдельным санузлом и системой климат-контроля. Все они были заняты больными, находящимися в длительной, глубокой коме. В полпервого ночи, Ксюша привычно обошла комнаты пациентов и сняла последние показания, приборы мерно щёлкали и пищали, выдавая неизменную информацию о состоянии больных. Выполнив свои обязанности, девушка покинула комнату последней пациентки и включила синеватое ночное освещение палаты. В предбаннике её уже поджидал Алексей, он закрыл дверь на ключ и потянул Ксюшу в гостевую.

- Девочка моя, иди сюда, иди, скорее, - шептал ей на ухо Алексей, ощупывая её молодое тело под тонким халатиком. Потом подхватил девушку на руки и понёс в гостевую комнату. Обстановка в гостевой напоминала хороший отель, огромный угловой диван из светлой кожи и такие же два кресла, столик овальной формы с полупрозрачной стеклянной столешницей, множество встроенных полок различного назначения и ступенчатый потолок с причудливыми светильниками. И ничего не напоминало бы о том, что это помещение находится в больнице, если б не большое смотровое окно, предназначенное для наблюдения за больным в соседней комнате.  Сейчас, в темноте, это окно, светящееся синим мерцающим светом, было похоже на объёмную картину, изображающую сюжет из фантастического фильма. Там на высокой кровати лежала в коме больная, рядом с ней работал прибор искусственной вентиляции лёгких, отправляя порции воздуха по прозрачным трубкам в носовую полость пациентки. По экрану прибора бежала маленькая световая точка, изредка вздымаясь в острые пики. Ксюша покосилась на окно и хотела было пожаловаться на возникший дискомфорт, но Алексей не дал ей такой возможности, закрыв поцелуем её рот. Девушка прикрыла глаза и в следующий момент уже забыла об окне, о пациентке, о больнице и обо всём на свете, отдавшись во власть древнего таинства земной страсти.

Яркий луч, чем-то похожий на свет лазерной указки, медленно сполз с подоконника на приборный столик, немного задержался на экране монитора, пытаясь повторить движения сигнальной точки, затем двинулся в сторону высокой кровати. Быстро проскользнув по простыням и одеялу, луч достиг головы спящей. Ощупывая черты лица, словно прорисовывая их заново, лучик света остановился чуть выше переносицы, замигал и стал вращаться по спирали, как будто вкручиваясь внутрь головы, и через мгновение исчез.

Синий свет ночника тусклым мерцанием освещал спокойно-безмятежное лицо девушки, лежащей на кровати.  И если бы не прозрачные трубки, тянущиеся от прибора к голове девушки, можно было подумать, что девушка просто спит, но она не спала, она теперь так жила.

Глава 6

Милена Пауер, единственная дочь Вениамина Викторовича Пауера, губернатора  Ларусской области, обожала больших собак и лошадей.  Мать Милены умерла сразу после родов, успев лишь раз взглянуть на малышку. Остановка сердца произошла внезапно, по неизвестной причине, установить которую не помогло даже суровое вмешательство в процесс служебного расследования деда Милены, Виктора Савельевича Пауера, в то время, он занимал высокую должность в структуре областного УВД. Ни врачебной ошибки, ни халатности обнаружить так и не удалось, получалось, что остановка сердца случилась скоропостижно.