Александр Абердин - Провалившийся в прошлое Страница 3

- Крафт, не советую, это тебе не волкам хвосты отгрызать. С таким зверем не всякий тигр совладает. - В ту же минуту он понял, что с ним произошло нечто ужасное и воскликнул - Е мое, куда же это на с тобой занесло, Крафтуля? Это что же такое получается? - Крафт, поставив передние на толстое, стеганное ватное одеяло, укрывающее крышку двигателя, посмотрел на Митяя умным глазами и наклонил голову, а лейтенантэколог стал втолковывать псу - Шерстистые носороги, Крафт, вымерли гдето десять, может быть пятнадцать или даже двадцать тысяч лет назад, когда закончился ледниковый период. Если так, то мы с тобой через то зеленое сияние провалились в прошлое и хрен теперь попадем на свой кордон. Мы больше вообще никуда не попадем, Крафтуля, поскольку уже попали в такую задницу, что хоть бери и стреляйся к чертовой матери. - Пес тут же жалобно заскулил и стал переминаться с лапы на лапу и Митяй, грустно улыбнувшись косматому другу, спросил - Что, ты считаешь не стоит стреляться, Крафт? Нам ведь обоим еще даже тридцатника не стукнуло и вся жизнь впереди? А ты хоть представляешь себе, какая нас теперь ждет жизнь, если мы действительно провалились в такое далекое прошлое, что в нем шерстистые носороги водятся? Это, дружище, каменный век. В гробу я такую жизнь видел в белых тапочках, Крафтуля. Нет, это, наверное, просто чьито дурацкие шуточки. Бля буду, это какаято ученая сволочь испытывает на нас свой новейший гипноизлучатель и мы с тобой сейчас просто сидим в машине, а она тихо и мирно стоит на обочине. Ладно, раз так, то давай не станем суетиться и спокойно покемарим. Тем более, что я не прочь вздремнуть.

Так Митяй и сделал. Даже толком не оглядевшись, он выкурил сигарету, слегка опустил стекло со стороны Крафта, приподнял стекло со своей, поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и попросту заставил себя сначала задремать, а потом и вовсе уснуть. Проспал он довольно долго, часов шесть, не меньше и проснулся от того, что, вопервых, в кабине стало слишком жарко, а, вовторых, пес начал скулить, ему явно требовалось справить свои собачьи дела. Митяй открыл глаза, вздохнул и огляделся. Время близилось к полудню и солнце припекало не на шутку, но не смотря ни на что никто даже и не собирался выключать тот чертов гипноизлучатель, который заставлял его видеть окрест радикально изменившийся пейзаж. Прямо перед ним, за рекой Голышкой, до безобразия широкой, пошире даже, чем Пшеха, стоял высоченный лиственный лес. Слева до него доносился шум реки. В паре сотен метров от этого места Голышка впадала в Пшеху, а та своей полноводностью ничем не уступала Кубани в своем среднем течении, хоть корабли по ней пускай.

За спиной Митяя, это он увидел через зеркала заднего вида, расстилалась степь не степь, но нечто вроде этого, только с довольно частыми высокими кустами и деревьями, но самое главное он увидел справа. Там тоже лежала лесостепь и в ней, километрах в двух, он увидел десятка полтора таких здоровенных мамонтов, что даже обомлел. Митяй достал из бардачка полевой бинокль и принялся рассматривать их. Эти косматые зверюги имели в высоту метров под шесть и ему снова сделалось до жути страшно, хотя мамонты вели себя достаточно миролюбиво и лениво обламывали и ели ветки деревьев. Кажется, это были дубы немалого размера. Вверх по течению Голышки, он увидел гигантского оленя, пришедшего на водопой и сразу же узнал в нем Megaloceros giganteus - большерогого оленя, животное также вымершее не менее семи тысяч лет назад, современника страшных махайродов, огромных саблезубых кошек. Вспомнив о них, Митяй громко цыкнул на Крафта:

- Цыть, дубовая голова! Дай мне сначала добраться до оружия, а, уж, потом я тебя выпущу.

Пес, словно поняв все, что сказал ему хозяин, моментально успокоился, широко зевнул и, вывалив длинный язык, шумно и часто задышал. Хотя Митяй его и вычесывал каждый три дня, ему было жарко роскошной, теплой шубе с длинной шерстью. Ну, а сам он, открыв дверцу, спрыгнул на траву и, сразу же оббежав машину, метнулся к боковой двери высокой металлической будки. Сзади в будке стояли в ряд три бочки с солярой и две с бензином, а на них мотоцикл без колес. С правой стороны машины, сразу за дверью, в передней части будки стоял железный шкаф с оружием и боеприпасами, а на нем большая клетка с голубым волнистым попугайчиком, также изнывавшим от жары, еще одним его спутником, которого он взял с собой на кордон. Митяй открыл переднее окошко в будке пошире, чтобы попугайчик не так маялся от жары, и достал из шкафа длинноствольный, помповый «Ремингтон» двенадцатого калибра и патронташ, уже снаряженный патронами с пулями «Турбина» со стальным сердечником. Пожалуй, что такой пулей он смог бы завалить и мамонта, хотя лучше бы ему было иметь слонобой шестого, а еще лучше четвертого калибра, хотя у него имелся ствол и помощнее, охотничий карабин «Тигр9» с оптическим прицелом, а к нему до черта и более патронов, хоть траппером становись.

Быстро нацепив на себя патронташ, Митяй открыл Крафту дверь и пулей взлетел на крышу будки. Пес, утробно ухнув, спрыгнул на траву и первым делом обильно оросил колесо «Шишиги», после чего, весело помахивая хвостом, деловой походкой направился в заросли травы, вымахавшей выше его роста, но далеко убегать не стал. Митяй, стоя на будке, снова вооружился биноклем и принялся рассматривать окрестности. Первым делом он осмотрел лесостепь и вскоре убедился, что в ней паслось довольно много крупного, преимущественно доисторического и изза этого страшного зверья. В том числе он увидел даже табун коренастых, невысоких, но мощных лошадей. Они оказались даже покрупнее монгольских лошадок и это точно были не тарпаны, а именно дикие лошади, мало чем отличавшиеся по своему внешнему виду от лошадей кабардинской породы. Но совсем рядом с табуном пасся громадный шерстистый носорог и от одного этого ему сразу же сделалось так дурно, что его чуть не стошнило. Проглотив подступивший к горлу комок, Митяй горестно вздохнул и невольно подумал: - «Если это не действие гипноизнучателя, то значит зеленая вспышка оказалась просто разрывом в пространственновременном континууме и меня, как минимум, забросило в параллельную Вселенную, а это плохо. Очень плохо, ведь мне теперь отсюда уже никогда не выбраться.»

Почему плохо, Митяй понял сразу же. На параллельной Земле могло ведь и не оказаться людей, даже неандертальцев, а стало быть не видать ему тут женщин, как собственных ушей, и своих потомков тоже. Впрочем, уже в следующую минуту он забыл о женщинах, поскольку повернулся лицом сначала на запад, где стеной стоял высоченный лес, а затем на югозапад и даже вздрогнул, увидев там высоченный, длинный ледник и подумал, шевеля мигом пересохшими губами: - «Здец, я точно провалился вместе с Крафтом и Гошей в прошлое лет тысяч так на пятнадцать, а может быть и все двадцать. Ледниковому периоду настал звездец, но Большой Кавказский Хребет, начиная гдето с НагойЧука, еще накрыт мощным ледником. Судя по всему толщиной километра в полтора или около того. Опаньки, приплыли. Зато здесь должны гдето шариться древние люди, а у них точно есть бабы, так что я смогу их на чтонибудь сменять. Ну, а шастают они подальше от гор и этого леса. Восточнее, в междуречье Белой и Лабы. Да, и здесь, в районе Апшеронска, которого я не наблюдаю, и дальше, в сторону Майкопа, они тоже должны обитать, но лучше тебе с ними сейчас не встречаться. Рано. Нужно погодить маленько и сначала обустроиться, если это не сон.»

Пока Митяй рассматривал ледник, у него снова сыграло очко и он резко обернулся. Примерно в километре от вездехода он увидел, что с наветренной стороны к ним подкрадывается, прячась в густой, высокой траве, какоето зверье, но не стал рисковать понапрасну, а сразу же вихрем слетел с крыши будки, забрался в кабину и громко крикнул:

- Крафт, ко мне! Быстро!

Пес не заставил себя долго ждать и через несколько секунд с разбега запрыгнул в кабину и уставился на него внимательным, но вместе с тем лукавым взглядом. От этого доброго взгляда у него сразу же сделалось теплее на душе. Митяй захлопнул дверцу и, заводя мотор, объяснил своему четвероногому другу:

- Кажется нами ктото решил пообедать, Крафтуля. Делаем ноги отсюда, пока нам очень сильно не поплохело.

Неведомые охотники приближались к ним справа и сзади, но Митяй, както очень уж быстро смирившийся со своей незавидной участью, решил не штурмовать водную преграду, а поехать вверх по течению реки в направлении Нефтегорска, хотя тот еще и не появился на карте. Его интересовали две вещи: в честь чего это Голышка сделалась такой полноводной, а также есть ли в Нефтегорске автозаправочная станция. Разумеется, если он действительно провалился в палеолит, хорошо бы хоть в верхний, то «Лукойл» еще не начал торговать бензином, но нефти здесь и в то время хватало и в некоторых местах она даже выходила по трещинам в горных породах на поверхность самотоком, вместе с водой. Во всяком случае севернее от Нефтегорска, в Асфальтовой Горе он ее точно найдет, да, и вокруг самого Нефтегорска на месте некоторых скважин когдато били из земли родники с немалой примесью нефти, а стало быть он сможет, при желании, собрать ее, чтобы потом получить соляру для «Шишиги» и прямогонный бензин для «Ижа» и трех японских, халявных бензопил, специально заточенных под российское гарево. Тогда лет двадцать, если не больше, ему точно будет на чем ездить и чем валить лес.