Алексей Махров - Диверсанты времени. Страница 35

- Старший политрук Иванов, спецкор газеты «Известия», - представился я. - А это младший политрук Суворов, фотокорреспондент. Мария Качалова, актриса московского театра имени Вахтангова. - Гарик, как и полагалось водителю, остался у машины.

- Командир полка майор Копылов, - в свою очередь начал представлять худой, - начштаба капитан Юдин, комиссар полка Лайтаренко. А это уполномоченный Особого отдела старший лейтенант госбезопасности Левкович, - добавил Копылов, глядя нам за спину.

- Попрошу ваши документы, - раздался сзади скрипучий голос.

Мы обернулись и увидели только что вошедшего человека в кожаном реглане, своей внешностью напомнившего мне председателя солдатского комитета Зоникмана, встреченного нами в восемнадцатом году.

Мы молча вручили Левковичу наши удостоверения личности и предписания. Изучал он их минут пять, все это время в землянке стояла гробовая тишина.

Наконец вернув нам документы, с лицом, на котором явно читалось разочарование, особист прошел в темный угол и сел, не дожидаясь комполка. Нагловато себя ведет мужик…

- Присаживайтесь, пожалуйста, товарищи. Курите, если хотите. - Копылов жестом показал на лавку. Мы присели. - Какими судьбами вас привело к нам в гости?

- Хотим сделать статью о народном ополчении, - начал я. Но тут Мишка расстегнул шинель и достал сигареты. Яркую краснобелую пачку «Мальборо»! Я увидел, что глаза особиста сверкнули в полумраке, как вспышка магния. Поняв оплошность, Мишка торопливо спрятал сигареты, но было поздно. Чтобы отвлечь внимание, я продолжил: - Ведь в ополчение пошли довольно известные до войны люди, писатели, художники. Вот, так сказать, на живых примерах и покажем читателям, что долг любого советского человека - не отсиживаться в тылу, упирая на прошлые заслуги, а защищать свою Родину с оружием в руках.

- Да, тема очень нужная, - произнес комиссар густым басом. - С чего начнете? Или, может быть, хотите перекусить с дороги?

- Нет, благодарю, мы сыты! - вежливо отказался я. - Я рассчитывал поездить по ротам, поговорить с людьми. Товарищ Суворов сделает несколько снимков. А после того как мы закончим, товарищ Качалова может спеть несколько песен. - Тут я получил от Марии увесистый удар локтем в бок. Кажется, петь она не собиралась.

- Хорошо, я дам вам сопровождающего, - сказал майор. - Советую начать с первого батальона, там больше всего художественной интеллигенции.

- Спасибо, обязательно воспользуемся вашим советом, - ответил я, это предложение было весьма кстати, Илья Ясулович служил именно в первом батальоне.

- Я пойду с вами, - внезапно заявил Левкович.

- Конечно, конечно, товарищ Левкович, - торопливо проговорил я, не стоило повторять ошибку, допущенную нами в восемнадцатом году. Такого типа, как этот особист, лучше иметь перед глазами.

Мы вышли из землянки и подошли к машине. Левкович цепко осмотрел «эмку» и стоящего возле нее Горыныча. Видимо, результаты осмотра удовлетворили особиста, он кивнул.

- Роскошный у вас экипаж, товарищи! Прокатите до позиций? - подозрительно елейным голосом поинтересовался Левкович.

Я, мысленно махнув рукой, сделал приглашающий жест. Особист разместился на заднем сиденье, между мной и Мишкой. Данный в сопровождающие сержант встал на подножку возле водителя. По пути Левкович внимательно рассматривал интерьер салона, интересовался у Игоря назначением тех или иных ручек и кнопок, а получая ответ, глубокомысленно хмыкал. «Замочить бы эту гниду прямо сейчас, - думал я, - перо в бок и аут». До переднего края мы не доехали метров пятьсот, дальше дороги не было. Пошли пешком. Горыныч загнал машину в заросли низкорослого кустарника и, прихватив карабин, присоединился к нам. Более уверенней мы бы чувствовали себя, прихватив по «калашу», но на виду у посторонних даже не стоило соваться в багажник. Ну, дай бог, обойдемся пистолетами!

Стали лазить по окопам, расспрашивать бойцов, кто из них кем был на гражданке и почему записался добровольцем. Чтобы не пропустить Ясуловича, опрос проводили тотальный. Каждого интервьюируемого красноармейца Бэтмен щелкал громоздким фотоаппаратом «ФЭД», внутри которого скрывалась цифровая видеокамера. На это потребовалось несколько часов. Особист упорно мотался вместе с нами. Командир третьей по счету роты пригласил нас пообедать, мы согласились. И только сев за стол в блиндаже, обнаружили отсутствие Левковича. Когда он исчез, никто не мог упомнить.

Не успели мы дохлебать жиденький супчик из солдатских котелков, как вокруг загрохотало, словно на позиции обрушился метеоритный дождь. Я осторожно высунулся наружу и сквозь дым и пыль увидел встающие то здесь, то там земляные фонтаны, подсвеченные багровым пламенем. По небольшой высотке, на которой мы находились, долбило не меньше дивизиона средних орудий. Немцы начали артподготовку! Но почему на день раньше? Неужели только своим появлением здесь мы изменили планы германского командования? Или тут иная причина? Нет, скорее всего, дело именно в нас! Ведь и в прошлой экспедиции случилось событие, от которого мы тогда в горячке отмахнулись, - Борис Годунов не погиб от яда, а, проведя чистку рядов, напал на Дмитрия. И если бы не привезенное нами оружие, непременно бы его разгромил. Тут крылся определенный парадокс.

Вот интересно, какие мысли приходят в голову, когда ты сидишь под обстрелом. Мы уже не раз бывали в бою, но ощущения, испытанные нами сейчас, отличались от прежде испытанного как небо от земли! Впервые мы потеряли способность влиять на ситуацию. Ну, что можно поделать с несущимся на тебя болидом, начиненным взрывчаткой? Оставалось только терпеливо ждать конца обстрела и молить Бога, чтобы в этот хлипкий блиндажик не попал шальной снаряд,

А командир роты, молоденький лейтенант со смешной фамилией Гымза еще умудрился выбраться наружу и облазить позиции, проверяя, как укрылись его бойцы. Вернулся он только минут через пятнадцать, жутко перемазанный глиной, но довольный - потерь практически не было. Через час канонада начала стихать и вскоре совсем прекратилась. Мы выползли из блиндажа в полузасыпанные окопы. В воздухе все еще плавали клубы густого дыма. В уши словно напихали ваты, поэтому мы не сразу услышали рев моторов.

Перед холмом, на котором располагался батальон, до самой реки Вопь простиралась открытая местность. Этот луг был сильно заболочен и танки здесь не пройдут, как только что объяснил нам Гымза. Чуть ли не единственное место для переправы, с хорошим твердым бродом находилось на семьсот метров левее, напротив позиций соседей, перекрывших широкую сухую лощину, идущую от реки. И наши и немцы прекрасно понимали значение этого места. Ничуть не сомневаясь, что основной удар придется именно туда, наши кроме полка ополчения поставили там две батареи «сорокапяток» и усилили оборону смертниками из штрафбата.

И вот теперь нам было видно, как тридцать танков «TIV», успевших переправиться под прикрытием артиллерии, атаковали соседей. Первая линия танков перла безостановочно, только строча из пулеметов, а вторая и третья линии, двигаясь с короткими остановками, прицельно выбивали огневые точки обороняющихся. Видимо, при артподготовке нашим крепко досталось. По немцам вяло и без особого успеха стреляли всего две или три пушки. Да на броне головных танков изредка вспыхивали синие искры рикошетов. Это стрелкибронебойщики пытались поразить смотровые щели. А через брод уже шли бронетранспортеры с пехотой.

Четыре танка всетаки удалось подбить, но остальные добрались до окопов и принялись их утюжить.

Немецкая пехота развернулась в цепи. Стало ясно, что еще чутьчуть, и немцы прорвутся.

- Гарик, сколько у нас выстрелов к «РПГ»? - не оборачиваясь, спросил я.

- Десять, - ответил Гарик, - да еще двадцать выстрелов к «Шмелю».

Я схватил в охапку впавшую в ступор от всего увиденного Машу, и мы с Горынычем рванули к «эмке».

- Эй, вы чего, воевать собрались? - крикнул нам вслед Мишка.

Мы не ответили. Несмотря на некоторую удаленность машины от переднего края, сюда тоже залетело несколько снарядов. Одна из воронок находилась всего в десяти метрах от автомобиля. Но «эмка» практически не пострадала. Осколки в нескольких местах поцарапали краску на кузове и пробили покрышки с правой стороны. Я запихнул слабо сопротивляющуюся Качалову в салон, на заднее сиденье. Это теперь одно из самых безопасных мест в округе. Повредить девушке может разве что прямое попадание. Схватив «РПГ», «Шмель» да пару автоматов, мы с Гариком бегом вернулись назад.

За краткое время нашего отсутствия положение изменилось к худшему. Разгромив находящийся в лощине полк, немцы, чтобы обеспечить свой фланг, повернули налево и атаковали нашу высотку. На этом направлении естественных препятствий не было. Склон холма был сухой и пологий. И вот сейчас по этому склону к нам поднималось пятнадцать танков и около батальона пехоты. А со дна лощины вели огонь еще несколько танков. В окопах уже появились раненые и убитые. Мишка, заменяя получившего пулю в грудь пулеметчика, припал к гашетке «максима». Оскалив зубы, Суворов стрелял короткими, скупыми очередями. После каждого его выстрела в густой цепи вражеских солдат падало пятьшесть человек. Мы с Горынычем быстро нашли свободные стрелковые ячейки, и началась потеха! Гарик выбивал ближних, а я дальних. От выстрелов из огнемета с расстояния в сто метров немецкие танки вспыхивали, как соломенные. А я из гранатомета сумел поразить даже танки задней линии. Через пять минут ситуация на поле боя кардинально изменилась. К тому моменту, как у меня кончились гранаты к «РПГ» и я взялся за «Калашников», Мишка из станкача сумел капитально проредить цепи атакующей пехоты. Уцелевшие начали откатываться к реке. Я дал несколько очередей по мельтешащим между чадными кострами догорающей техники силуэтам. И тут по нам снова ударила вражеская артиллерия. Видимо, ктото из немецких офицеров быстро соображает.