Наталия Ипатова - Винтерфилд Страница 3

Это необходимая предосторожность. На протяжении всей истории проведения Королевских фестивалей те обрастали разными правилами, которые с совершенствованием благородного искусства состязающихся рано или поздно, но отменялись. Теперь здесь допускалась любая акробатика, на какую оказывались горазды гибкие развитые тела. Однако одно из правил осталось непреложным на века: фехтовальщик, нанесший противнику неизлечимое увечье, дисквалифицируется до конца жизни. И хотя в руках у них будут тупые спортивные мечи, их с точки зрения членовредительства вполне можно рассматривать как тяжелые металлические прутья, вполне способные выколоть глаз, перебить жилу, раздробить челюсть, рассечь лицо, сломать ребро или ключицу. Допустивший даже нечаянно подобный промах недостоин носить звание чемпиона, каким бы Мастером он ни считался. И в отношении фон Скерд мера эта отнюдь не была излишней.

Она уже появилась здесь и стояла в окружении толпы поклонников и прихлебателей, услужливо смеявшихся ее репликам тогда, когда она того ожидала, и доставляющих ей удовольствие, задевая соседей. Никто не осмеливался достойно огрызнуться на эту свору: фон Скерд была злопамятна и привечала подлецов. Обилие в ее свите атлетических молодых брави с наглыми мордами и видимый мир, в каком они уживались меж собой, заставили языкастых фрейлин вслух предположить, что фон Скерд обладает неистощимым любовным темпераментом. Красивая, но непривлекательная молодая женщина, лет, может быть, на пять старше Леи, миниатюрная, пружинистая, с копной каштановых кудрей, не достигавших плеч, и изумительно правильными дугами черных бровей на белой коже. Слишком значимая персона, она не скрывала своих дурных наклонностей и страстей, ее лицо сформировалось в издевательскую циничную маску, а ругалась она так, что краснели мужчины. Владения ее располагались на северо-востоке и граничили с владениями лорда Грэя, она носила свои фамильные цвета — черный и зеленый, так как выступала от собственного имени, и вся волчья стая, юлящая у нее под ногами, щеголяла в бантах и лентах своей повелительницы. Ее резкий голос был слышен издалека, невзирая на все прочие шумы. Хайке даже приподнялась на цыпочки, выглядывая лица: у нее была надежда отыскать в свите претендентки своего подставного кавалера, однако была разочарована. У фон Скерд явно хватало ума не позволить связать свое имя с покушением на соперницу.

При виде Хайке Эрна фон Скерд высоко подняла безупречные брови и сказала что-то, восхитившее и насмешившее ее лизоблюдов. Наблюдая за выражением ее лица, Лея никак не могла отделаться от отвратительного ощущения, что подозрение, высказанное гофмейстериной фон Лиенталь в отношении истинного виновника постигшего Хайке несчастья, обосновано и справедливо. Чувство, которое она испытывала, было омерзительно и пробирало до самого нутра, но оно вытесняло мандраж, и в глубине души Лея не могла не признать, что оно сыграло вполне положительную роль.

Их пропустили внутрь ограждения, они подошли к королеве с реверансом, Хайке преклонила колено, и патронесса сказала ей несколько ободряющих слов. Лея же, наблюдавшая исподтишка, ни на секунду не упускала из виду выражение лица фон Скерд. Слишком спокойна. Шапками вышла закидывать. Достойного сопротивления не ждет.

Живописным цветником Фиалки, Розы и Сирени уже расположились у подножия кресла королевы и теперь с недоумением поглядывали на Гиацинты, не спешившие избавляться от глухих уличных плащей. Катарина фон Лиенталь незаметно отошла и о чем-то шепталась с герольдом, тыча пальчиком в его список. Тот несколько раз придирчиво переспросил ее, уточняя какие-то значимые мелочи, и наконец они сговорились. С непроницаемым видом гофмейстерина вернулась к своей госпоже.

Раз уж прибыла сама королева, то ожидание не могло тянуться долго. Спустя всего минуту или две после окончания маневров фон Лиенталь взревели фанфары, и из скромной малоприметной дверки, скрывавшей за собой служебные помещения Гильдии, в том числе и кабинет старосты, вместе появились король и лорд Грэй.

Последний выступал от собственного имени, а государь автоматически считался болельщиком своего чемпиона.

Со стороны могло даже показаться, будто они друзья.

За спиною короля встал, скрестив на груди руки, невысокий смуглый вельможа в черном. Герцог Анколо, шеф Службы Безопасности. Ни одного телохранителя, кроме него, их присутствие сочли бы оскорбительным для лорда Грэя, на поясе у которого меч, а это все равно, как если бы тут стояла рота лейб-гвардии.

Лея впервые видела великого фехтовальщика — Страж Северных Границ не был придворным завсегдатаем, — и впечатление оказалось сильным, хотя и смешанным. Она знала, что этой живой легенде сорок пять лет, и с высоты болотной кочки своей девятнадцатилетней юности считала его чуть ли не древним старцем. Однако посмотрев на него взглядом фрейлины, уже начинавшей приобретать опыт в визуальной оценке мужчин, она не могла не признать, что, будучи ровесником ее отца, он отнюдь не выглядит развалиной.

Он вовсе не пережевывал славу, как корова — жвачку. Он просто присутствовал на своем законном посту и готовился наблюдать за происходящим с некоторой долей интереса. Был здесь, как любой другой из присутствующих, и в то же время вряд ли кто-то другой был бы тут более уместен. С его появлением никого другого Лея уже не смогла бы мысленно посадить в это кресло.

Это был высокий загорелый человек, широкоплечий, длинноногий и худой, обладавший особенной, не передаваемой никакими словами грацией совершенной боевой машины. В юности его волосы, спускавшиеся ниже воротника и связанные кожаным шнуром, были чернее воронова крыла, теперь возраст тронул их инеем, и немногие резкие морщины на его лице оставила мимика, а не годы. Горбоносым профилем и твердостью лица лорд Севера напоминал хищную птицу и носил зимние цвета — серое и черное. На нем были узкие брюки из упаковочной ткани, с грубой отстрочкой, и свободный серопестрый пуловер, доходивший до середины бедра, все в высшей степени потертое и затасканное, словом — вполне чемпионское. Там угадывалась игра не отягощенных жирком мышц, и смотреть на него было приятно, хотя в этом чувстве наличествовал некий лихорадящий холодок: бог весть чем должен быть человек, трудами всей жизни сотворивший с собой такое. И все же Лее подумалось, что когда фон Скерд вышибет ее из круга и сойдется с лордом Грэем в финале, она, уже как праздная зрительница, будет болеть за мужчину.

Пока король произносил речь, благоразумно краткую, поскольку понимал, что люди здесь собрались не его послушать, на ум Лее приходили разные слышанные о лорде Грэе сплетни. Машиной, созданной для убийства, казался ей этот мужчина, обладавший вполне ощутимой притягательной силой и способный с одного взгляда внушить к себе глубокое почтение опытной спортсменки. Лет пятнадцать назад, в последней из сотрясавших Север междоусобных войн, он потерял жену. Ее убили в комнате, где на стене висел меч. До тех пор лорд Грэй был откровенным противником женского фехтования, неоднократно во всеуслышание заявляя, что защищать даму — почетная обязанность мужчины, переуступать которую самому слабому полу он не собирается, во всяком случае, в пределах своей семьи. Действительность, в которой мужчины вместо того, чтобы защищать женщин, убивали их и в которой в нужный момент его не оказалось рядом, растоптала его высокомерие. Наверняка он терзался сослагательным наклонением: что было бы, если бы… Очевидно, у Карен Грэй, знай она, с какой стороны у меча гарда и стой на пороге узкого дверного проема, был шанс продержаться хотя бы пару минут. Муж во главе отряда прорубался вверх по лестнице ей на выручку, и кровь была еще горяча, когда он рухнул на колени возле ее бездыханного тела.

Может, и не так все было. Может, на пути из уст в уста, как это часто случается, легенда обросла подробностями. Доподлинно известно лишь, что он остался несокрушимым вдовцом, хотя многие желали бы утешить богатого и привлекательного лорда. Его неуступчивость прекрасным соблазнам породила массу сплетен о нетривиальности его пристрастий и мужских возможностях. Однако сейчас, видя его веселые глаза и уверенные манеры, Лея очень сомневалась в наличии у лорда Грэя хоть какой-нибудь формы ущербности. И то, когда в Гиацинтовой фрейлинской живо обсуждалась эта тема, Катарина фон Лиенталь прикрикнула на своих питомиц, чего обычно не делала, когда другие падали жертвой их острых язычков. «За каким дьяволом ему жениться, — сказала она, — когда он лорд, и вокруг полно крестьянок».

Видимо, единственной, кто знал о нем что-то доподлинно, была Эрна фон Скерд, единственная женщина, некоторое время жившая в его поместье. Всему, что она умела, научил ее он. Выдвигались разные версии их размолвки, но фактически не осталось в столице ни одного угла, из-за которого фон Скерд не тявкнула бы на своего учителя. На взгляд Леи, мерзкий характер фон Скерд сам по себе мог быть достаточной причиной, чтобы спустить ее с лестницы.