Под знаком феникса (СИ) - Романов Герман Иванович Страница 5

— Замри, любовь моя, если что увидишь, не смотри прямо на людей — волк чувствует такой взгляд, а эти куда хуже волков. Искоса взирай, краями глаз. И молчи, возьми в рот рукав, молчи, молч…

Павел застыл — он услышал какой-то странный хруст, будто кто-то шел с тяжелым грузом и наступил на сухую ветку. Насторожился, и замер так, что даже показалось, что его сердце перестало биться в груди. Снова хруст, показалось, что за кустами на пару секунд кто-то включил фонарик, уставив его луч под ноги. И через минуту свет возник снова, такой же короткий, но тревожащий, непонятный, страшный.

Эльза под рукою вздрогнула и окаменела, девчонка видела тоже, что и он, даром, что уткнулась носом в могильную плиту. А из-за кустов показался темный силуэт, мужской — уверенная походка, широкие плечи, а в обеих руках ржавые металлические кресты, опутанные корнями — видимо, их только что выдернули из земли.

Одно это говорило о недюжинной силе убийцы, причем даже массивные кресты он нес без видимого напряжения, совершенно спокойно, а в них пуда полтора в каждом, а то и два было точно. И буквально через десяток секунд появился и другой, чуть пониже ростом, но во всем остальном словно близнец по сложению и одежде — все неброское, темных цветов, весьма подходящий наряд для серой прибалтийской ночи. На плече болталась пустая спортивная сумка с широкими лямками, такие в Таллинне шили самого разнообразного фасона — спросом пользовались неимоверным, как и летние кепки с козырьком. У самого две таких были, из синтетической ткани, только красные, а тут синие с белыми полосками.

В руках этого незнакомца был свернутый полиэтилен, вначале озадачивший Павла. Однако потому как слаженно начали действовать убийцы, не переговариваясь, обходясь жестами, он превратился в изваяние, понимая, что сейчас произойдет. И крепче прижал девчонку — ощутив его силу, она чуть успокоится и не заорет, чем подпишет смертный приговор и себе, и ему. Он мог бы еще уйти, но Эльза получит пулю стопроцентно — именно второй, тот, что с полиэтиленом, сжимал в руках хорошо знакомый пистолет ПБ, доводилось таким пользоваться в прежней жизни.

«Бля, так ведь это наши, стопроцентно. И где-то я видел эти движения, точные, выверенные, и что самое плохое — плавные. Профи, голову можно дать на отсечение, и кадровые, из самой «конторы». Не то, что мы, «шприцы одноразовые» из стукачей. Эльза, дурочка, то, что сейчас произойдет, тебе лучше не видеть!»

Убийцы постелили под голову каждого трупа по куску полиэтиленовой пленки, которой рачительные хозяева на дачах накрывают сейчас теплицы, и затем первый, что повыше, поднял железный крест. И без всякого хеканья обрушил его на голову лежащего у колеса милиционера.

«Не смотри, дурочка, зажмурь глаза!»

Мысленно призвал он девчонку, но потому как содрогнулось под его ладонью Эльза, которой зажимал рот, стало ясно, что та все увидела. Кошмарное зрелище, не дай бог такое увидеть снова. Вот только Павел прекрасно понимал, что продолжение придется посмотреть.

«Вторая серия, бля, сериал тут развернули!»

Ржавый крест с характерным хрустом проломил острым концом перекладины вторую голову, донесся хруст черепной коробки — Павел едва сдержал тошноту, но продолжал искоса смотреть за убийцами. А те действовали деловито, словно всю свою жизнь промышляли такими злодеяниями на средневековых кладбищах. Уверенно обернули головы убитых полиэтиленом, и по одному загрузили вовнутрь «канарейки» — первого на заднее сидение, второго в «кандей». Туда же определили и два железных креста, предварительно обернув их в пленку, и обе фуражки — захлопнув без грохота дверку. А это надо умеючи, тут сноровка и определенный опыт настоятельно нужны. Таковые у незнакомцев присутствовали — волчары те еще, руки по локоть в крови, «ликвидаторы» мать их, терминаторы доморощенные.

«Что же тут происходит, мать вашу?! Сплошные непонятки!»

Мысли в голове поскакали галопом, но тут же остановились, причем уперлись как лошадь четырьмя копытами. И было отчего — тот, что пониже ростом, поднял руку с пистолетом, и внимательно посмотрел в сторону каменного постамента, за которым они и прятались. И неожиданно сделал шаг вперед, затем другой…

Пистолет ПБ (пистолет бесшумный). Индекс ГРАУ 6П9. Состоял на вооружении армии и КГБ с 1967 года.

Глава 5

Сделав несколько шагов, убийца остановился, а Павел боялся даже посмотреть на него, чувствуя, как в груди остановилось биться сердце. Еще шаг, и этот «мокрушник» их если не увидит, то почувствует, у него звериные инстинкты, и привитое чувство опасности.

Раздался хруст ветки под ногой, но неожиданно убийца не шагнул дальше, а наклонился и подобрал окурок. Посмотрел на него, и сунул в карман. Развернулся и пошел к «уазику», на котором затарахтел двигатель. Сел на правое место от водителя, и опять дверь без грохота закрылась. И выбросив из выхлопной трубы сноп сизого дыма, машина рванула с места в карьер, движимая умелой рукой, что только подкрепляло растущие у Павла подозрения насчет «отечественного происхождения» убийц. Все складывалось один к одному — молчаливые, собранные и несуетливые «профи», с железным самообладанием, хорошо знающие приемы нападения, место действия и умеющие великолепно водить УАЗ. А в том, что ПБ пустили бы в ход, совершенно не задумываясь, сомнений не было — достали бы лопату и прикопали их двоих с Эльзой на кладбище, мест там еще достаточно и мало кто даже днем ходить будет, без свидетелей похороны провели бы.

— Твою мать, чудом живы остались, — пробормотал Павел и убрал руку, поморщившись. Посмотрел на ладонь — она была прикушена, с отпечатком зубов. Затем приподнял Эльзу — на лице не кровинки, глаза безумные. Отвесил легкую пощечину, приводя девчонку в чувство. Помотала головой, как уставшая лошадь, еле слышно пробормотала:

— Павлик, я чуть не описалась…

— Неудивительно, если бы у меня это было в первый раз, то обосрался бы жидким поносом!

Никритин с хрипом выдохнул, сердце забилось учащенно. Хотелось выругаться затейливо, но сдержался. Нужно было уносить ноги, и как можно быстрее — теперь стало ясно, что «непонятки» с этим делом отнюдь не простые, и милицию не зря отстранили от расследования.

— Слушая меня, Эля — давай сразу уговоримся, что разговаривать будем, когда на даче очутимся. Скажу сразу — мы вляпались, а потому в милицию лучше не идти. Учти — если заподозрят, что мы с тобой видели все происходящее здесь, жизнь у нас выйдет очень короткая, любовь моя. Бежать сможешь по лесу — на дорогу лучше не соваться. Не дай бог кто нас увидит!

— Почему на дачу, а не ко мне домой?

— Потому что там пригород — люди ночами ходят. А сейчас мы с тобой грязные до омерзения и на влюбленную парочку явно не подходим.

— Поняла…

— Так что бегом, за мной держись, дыши ровно, и ничего не бойся. Уходим, Эля, уходим!

Павел встал на ноги, поднял все еще сидящую на могильной земле Эльзу, похлопал ее по плечам, и рванул неспешной рысью, понимая, что в темноте при быстром темпе, ногу вывернуть в лесу проще простого. Но зато бежать два километра по прямой линии, а не топать три версты по шоссе, да еще метров пятьсот до асфальта идти. Но лучше не по центральной улице идти, а обогнуть дачи и зайти с тыла — а там вдоль дороги, что идет на новое кладбище, пробежать незаметно. По линии газопровода, где выросло много елочек, тропы там хорошие протоптаны — дачники на речной пляж к немецкому доту ходят купаться, там песочек…

— За руку держись, Эля, — Павел выдернул из воды Эльзу, что сидела там, погрузившись по пояс, и пускала пузыри. Сам виноват — не успел поддержать девчонку, пока переходили по самодельному мостику через ручей. Идти по железному мосту к 4-й улице было долго, а здесь сразу напрямую, на крутом бережку приткнулась дача родителей — уютный двухкомнатный домик с крохотной банькой, что нависала над небольшим обрывом, увеличивая участок в законные шесть соток на полудюжину квадратных метров. Этим тайным путем он всегда пользовался, и вчера настил из двух досок перебросил, словно чувствовал. Дело в том, что насосная станция на реке только в июне заработает, а воду на бытовые нужды пока берут из ручья, хоть она там и грязная, но в бочках отстаивается.