Дзюн Эисима - Последняя Фантазия XIII: Случившееся прежде Страница 10

— Сложение, вычитание, умножение и деление знаем — и хватит с нас. Зачем ещё какие-то лишние сложности? — возразил Рет, самый старший мальчик. Он был в детской компании вожаком и к тому же несколько раз ходил с отцом охотиться на монстров. Скорее всего, он просто хотел найти оправдание своему нежеланию учиться: мол, от меня и так будет польза городу, даже без этих ваших уроков.

— Вот смотри: пропалывать поле — это тоже не особо интересное занятие, так? Ну, будет оно красивое и аккуратное, и что с того? А вот когда наступит сезон сбора, тогда и станет понятно, ведь ухоженные поля приносят куда лучший урожай. Так и с учёбой. Плоды своих стараний ты увидишь только потом, и будет уже поздно жалеть о том, что не прополол поле раньше.

— Так я и спрашиваю, какой нам от этого будет прок? И когда это «потом» вообще наступит? Через сколько лет? Может, вообще после смерти? — не унимался Рет.

— Значит, это будет наше с тобой домашнее задание. Подумай как следует, действительно ли тебе хватит только сложения, вычитания, умножения и деления? Действительно ли ты хочешь стать взрослым, который кроме этого ничего не умеет и не знает? И я тоже подумаю над этими вопросами. А теперь вернёмся к уроку.

Сэра прекрасно знала, что главной целью Рета было отвлечь её от ведения занятий, затеяв разговор на постороннюю тему, поэтому оперативно пресекла эту попытку и продолжила урок.

Убедить детей в том, что школьные знания пригодятся им в будущем, всегда было трудно. Но здесь, в Гран Пульсе, это было ещё труднее, потому что основными занятиями жителей были земледелие и охота на монстров, а взрослые скептически относились к обучению, которое не приносило каких-то зримых результатов. Кроме того, для детей приоритетнее была помощь по хозяйству, а не домашние задания, и именно поэтому Сэра хотела, чтобы они хоть какое-то время проводили, сосредоточившись именно на учёбе.

— Как же это сложно, — вздохнула Сэра, стоя как-то на кухне. Эти мысли всё никак не шли из головы.

— Что сложно? — спросила Лебро, помешивая в кастрюле.

— Да вопросы эти. «Зачем нам учиться в школе?», «Где это пригодится?»… Сама знаешь.

— Ох уж эти разгильдяи, все они одинаковые и говорят одно и то же. По ушам им надо дать, чтобы не забивали глупостями голову себе и остальным.

— Да, наверное, — кивнула Сэра, возвращаясь к чистке овощей.

Она даже не задумывалась о том, чтобы прибегать к подобным методам воспитания. Потому, наверное, что сама хотела найти убедительный ответ на эти вопросы для себя.

«Я ищу свой ответ, который отличался бы от ответов сестрёнки. Ведь если я всё время буду следовать её ответам, то так и останусь вечной ученицей. То, чему она меня научила, было тренировкой как раз для того, чтобы я смогла самостоятельно думать и найти свой собственный ответ. А когда я его найду, то больше не буду ученицей и стану настоящей учительницей. Правда ведь, сестрёнка?»

Словно в ответ на свои мысли Сэра услышала голос Лайтнинг, произнесший «Постарайся!», и чуть не выронила нож от неожиданности. Резко обернувшись, она окинула взглядом кухню, но кроме Лебро там больше никого не было.

— Лебро, ты слышала?..

— Что слышала? — озадаченно переспросила та.

— Нет, ничего. Мне показалось.

«Я просто хочу, чтобы меня кто-нибудь подбодрил и поддержал, вот и слышу то, чего нет. Надо взять себя в руки и быть решительней», — сказала себе Сэра, покрепче перехватывая рукоятку ножа.

В ту ночь Сэра опять видела сон о прошлом и опять проснулась с криком «Сестрёнка!». Виной тому, скорее всего, были воспоминания о том, как Лайтнинг в детстве приглядывала за ней.

Сэра знала, что в ближайшее время вряд ли снова сможет уснуть, и потому решила пойти подышать свежим воздухом. Она слышала, что физические нагрузки могут помочь при бессоннице, и решила сделать небольшую пробежку. Ей нужно было выспаться, потому что теперь она работала в школе, а зевающая на уроках учительница — это не очень-то благородное зрелище.

На улице было достаточно светло благодаря установленным недавно фонарям для отпугивания монстров. Ночной воздух приятно холодил кожу, и Сэра лёгким бесшумным шагом бежала вперёд. В окнах домов не было ни огонька, вокруг царила тишина, и только шёпот волн, лениво накатывающихся на песчаный берег, нарушал её.

В Коконе в это время суток ещё вовсю кипела бы жизнь, но здесь всё было иначе. Уставшие после дневных забот жители ложились спать сразу после заката, чтобы наутро с новыми силами приниматься за работу. Наверное, народ Ваниллы вёл в своё время такой же образ жизни.

Обернувшись, чтобы посмотреть на Кокон, Сэра краем глаза уловила какое-то движение и немедля перевела взгляд туда, уже готовясь дать отпор подкравшемуся монстру.

— Ина?

Сэра даже со спины сразу узнала одну из своих лучших учениц. Ина была на год младше Рета. В надежде выяснить, что девочка делает здесь одна в столь поздний час, Сэра пошла за ней следом, держась на расстоянии, чтобы оставаться незамеченной. Дойдя до окраины поселения, Ина села у кромки прибоя, обхватив руками подтянутые к груди коленки. Шум волн заглушал звук шагов, и девочка не заметила Сэру, пока та не подошла к ней вплотную и не спросила:

— Чего ты тут сидишь?

Ина вздрогнула и торопливо вытерла лицо кулачками. Сэра поняла, что она плакала.

— Не расскажешь, в чём дело? — спросила Сэра, присаживаясь на песок рядом с девочкой. — Что-то плохое случилось?

Ина была усердной и прилежной ученицей, девочки помладше очень любили её, потому что она хорошо умела обращаться с детьми. Не только Сэра, любой знакомый с ней удивился бы, увидев эту уверенную девочку в слезах.

— Я знаю, что не должна больше грустить… Всё-таки уже два года прошло, — Ина подавила всхлип и натянуто улыбнулась.

«Точно, её мама погибла тогда в Крае, — вспомнила Сэра. — Они сейчас живут втроём: Ина, её младший братик и их отец».

— Никто ведь больше не плачет. И многим пришлось ещё тяжелее, чем мне, — Ина судорожно вздохнула, отчаянно сдерживая слёзы. — К тому же, я старшая и поэтому должна подавать пример. Я должна быть серьёзней.

— Я думаю, ты и так достаточно серьёзна. Ты замечательная старшая сестрёнка.

Ина только молча покачала головой, отчаянно стискивая зубы, чтобы не разрыдаться в голос. Сэре было больно смотреть, как она мучается.

— Да, прошло почти два года. Но я думаю, что скорбь по погибшим — это не то, на что можно махнуть рукой по прошествии времени. Ты ведь очень любила свою маму, поэтому тебе так грустно. Это понятно и объяснимо. Вон, я хоть и взрослая, а всё равно до сих пор грущу. Так что не надо заставлять себя терпеть, Ина, ведь ты ещё ребёнок, — голос Сэры дрогнул.

А ведь она уже поверила было, что занятые будни помогли ей отвлечься и позабыть. Она была уверена, что смогла пройти этот этап. Но нет — воспоминания причиняли столь же сильную боль, как и осознание того факта, что та встреча была лишь иллюзией.

— Но… папа говорит, что если я буду плакать, то мама расстроится.

— Конечно, мама расстроится, если увидит, как плачет её ребёнок. Но это будут чувства твоей мамы, а не твои собственные, — Сэра приложила ладонь к груди Ины напротив сердца. — Вот здесь живёт твоя любовь к маме и твоя грусть о ней. Оба эти чувства ценны, Ина.

«И они не исчезнут. Как бы усердно ты ни пыталась отвести взгляд, как бы ты ни обманывала себя, достаточно малейшего напоминания, чтобы печаль вернулась. И чем сильнее ты будешь пытаться её подавить, тем больнее будет, когда ты больше не сможешь этого делать, — Сэра обняла Ину, позволяя девочке выплакаться. — Она ведь совсем как я. Здесь есть и другие дети, в чьих сердцах живёт та же скорбь и печаль. Да что там дети. Все взрослые, что были в Бодаме в тот день, — они тоже вынуждены жить с этой болью в душе».

Когда Сэра думала о том единственном, что отличало её от всех этих безвинных людей, ей становилось страшно от отвращения к самой себе. Но именно поэтому она хотела хоть как-то помочь им, найти способ утешения, потому что это пусть и не искупило бы её грехов, но стало бы в какой-то мере спасением и для неё самой.

Когда Ина наконец выплакалась, Сэра взяла её за руку и поднялась на ноги.

— Пойдём домой. Тебе надо выспаться, а то завтра, чего доброго, уснёшь прямо на уроке. И пообещай мне, что больше не будешь выходить из дома одна так поздно.

— Хорошо. Простите, Сэра-сэнсей.

Когда они уже подошли к дому Ины, девочка немного смущённо спросила:

— А можно я приду к вам в гости, если мне опять будет грустно?

— Конечно. Приходи, когда захочешь.

Понимание, что она сможет быть рядом в трудную минуту и поддержать, сможет стать жилеткой, в которую можно поплакаться, придало Сэре отваги. Это чувство было удивительно спокойным и тёплым и отличалось от простой уверенности в том, что и она тоже на что-то способна. Наверное, это было то самое чувство, которое даёт людям силы протянуть другому руку помощи даже в самые трудные и тёмные времена.