Джон Толкин - Две крепости Страница 11

– Грумм, хумм, - пробормотал голос, низкий, как у какого-нибудь деревянного духового инструмента. - Очень странно! Не спешить - вот мое правило! Если бы я увидел вас прежде, чем услышал голоса, - а мне они понравились, приятные голоски, они напомнили мне что-то, но что, я не могу вспомнить, - если бы я увидел вас прежде, чем услышал, я бы попросту раздавил вас, приняв за маленьких орков, и лишь потом обнаружил бы ошибку. Очень вы странные в самом деле. Корни и ветви! Очень странные!

Пиппин хотя и не оправился от удивления, но больше не боялся. Под взглядом этих глаз он чувствовал скорее любопытство, чем страх.

– Простите, - осведомился он, - вы кто? Или… что?

Подозрительность и настороженность промелькнула в старых глазах; глубина их как-то изменилась.

– Грумм… - ответил голос. - Ну, я - энт. Во всяком случае, так меня называют. Да, энт, вот это самое слово. Некоторые называют меня Фангорн, другие - Древобород. Пусть будет Фангорн.

– Энт? - переспросил Мерри. - Я такого и не слыхал. А вы-то сами как себя зовете? Как ваше настоящее имя?

– Ух! - вздохнул Фангорн. - Ух! Не надо спешить. Я и сам собираюсь задавать вопросы. Вы в моей стране. Кто вы такие, вот что интересно знать. Я не могу найти вам места. Похоже, вас нет в старых списках, которые я учил в молодости. Правда, это было так давно… Могли появиться новые списки. Посмотрим, посмотрим! Как это там…

Помни о всех обитателях мира!Знай: есть четыре свободных народа:Эльфы, пришедшие в древнее время;Гномы, живущие в темных пещерах;Энты, рожденные дикой землею;Люди - им гордые кони послушны…

Хм, хм, хм…

Мощные лоси, коварные лисы,Пчелы звенящие, совы ночные,Зайцы пугливые, злобные волки…

Хм, хм…

Буйволы в поле, орлы в поднебесье,Быстрые ястребы, юркие белки,Белые чайки, холодные змеи…

Хум, хм, хум, хм, как там дальше? Трам-пам-пам, там-там, тарам-пам-пам, там-там… Длинный этот список. Но как бы там ни было, вы, похоже, в него все равно не вмещаетесь!

– Ох! Мы всегда не вмещаемся в старые списки и в старые истории, - вздохнул Мерри, - хотя и существуем уже довольно давно. Мы - хоббиты.

– Почему бы не придумать новую строку? - предложил Пиппин.

Хоббиты малые в норках уютных…

Помести нас среди тех четырех, следом за людьми - мы зовем их Верзилами, - и все будет в порядке.

– Хм! Неплохо, неплохо, - задумчиво произнес Фангорн, - сойдет. Так вы живете в норках, а? Звучит вполне правдоподобно. Кто же это вас так называет: «хоббиты»? На эльфийский непохоже. Все старые слова ведь эльфы придумали; с них все началось.

– Никто больше нас так не называет. Мы сами так себя зовем, - сказал Пиппин.

– Хум, хмм… Не торопиться! Никакой спешки! Вы, стало быть, называете себя хоббитами? Но об этом не стоит говорить каждому встречному. Так, чего доброго, свое настоящее имя выболтаешь, если вовремя не спохватишься.

– А чего спохватываться? - удивился Мерри. - Вот я, например, Брендискок, Мериадок Брендискок, хотя многие зовут меня просто Мерри.

– А я - Тук, Перегрин Тук, хотя вообще-то меня называют Пиппин.

– Хм. Ну, вы все-таки торопливый народ, как я погляжу, - сказал Фангорн. - Я польщен вашим доверием, но, пожалуй, не стоит предоставлять вам слишком много свободы сразу. Знаете ли, есть энты и есть энты; иными словами, есть энты, а есть кое-что похожее на энтов, как вы могли бы сказать. Я буду звать вас Мерри и Пиппин, если вы не возражаете, - славные имена. А я пока подожду говорить вам свое имя, да, пока подожду. - Странный, сочувственный и насмешливый огонек засветился в его глазах. - Да, ни в коем случае! Во-первых, это заняло бы слишком много времени: мое имя ведь росло вместе со мной, а я жил долго, очень долго; так что мое имя - это, считай, история. Настоящие имена рассказывают историю вещей, которым принадлежат, - так это в моем языке, старом энтском, как вы бы сказали. Это замечательный язык, но нужно очень много времени, чтобы сказать на нем что-нибудь. Поэтому мы не говорим на нем ничего, кроме достойных долгих речей для долгого слушания. А теперь, - и глаза стали яркими, «сегодняшними», казалось, они даже уменьшились и заострились, - расскажите-ка мне, что происходит? Что вы здесь делаете? Я многое вижу и чую с этого… с этого… с этогоа-лалла-лалла-румба-каманда-линд-ор-араме. Да, вы уж извините меня, я не знаю нужного слова на внешних языках: знаете, та вещь, на которой мы находимся, где я стою, любуясь прекрасным утром, думаю о солнце, о лесной траве, о лошадях, облаках, о цветении мира… Да, что происходит? Что там замышляет Гэндальф? И эти - барарум, - он издал рокочущий звук, как большой расстроенный орган, - эти орки; и молодой Саруман в своем Изенгарде? Я люблю новости. Только помедленнее.

– Многое происходит, - сказал Мерри, - даже если быстро рассказывать - это надолго. Но вы велите не спешить. Может, тогда лучше ничего не рассказывать? Вам не покажется невежливым с нашей стороны, если мы спросим, что вы собираетесь с нами делать? На чьей вы стороне? И откуда знаете Гэндальфа?

– Да вот уж знаю. Он единственный мудрец, который заботится о деревьях, - ответил старый энт. - А вы его тоже знаете?

– Да, - печально произнес Пиппин. - Он был нашим самым большим другом и предводителем.

– О, тогда я могу ответить на ваши вопросы. Я ничего не собираюсь делать с вами. Но мы могли бы кое-что сделать вместе. Я ничего не знаю и знать не хочу ни о каких сторонах. Я иду своей дорогой и думаю, что ваш путь на некоторое время может совпасть с ней. Но вы говорите о Гэндальфе так, будто его история подошла к концу?

– Да, - вздохнул Пиппин. - История-то продолжается, а вот Гэндальфа и ней уже не будет.

Фангорн долго молчал, внимательно глядя на хоббитов.

– Хумм, о, не знаю, что и сказать, - молвил он наконец. - Продолжайте.

– Если вы хотите знать больше, - проникновенно сказал Мерри, - мы расскажем. Но это займет некоторое время. Вы не опустите нас? Мы бы посидели тут вместе на солнышке, пока оно еще есть… Вы, должно быть, устали держать нас на весу?…

– Хм, устал? Нет, я не устал. Я так быстро не устаю. И не сажусь. Я не очень, хм, гибкий. Но солнце уходит. Давайте уйдем с этого… как, вы сказали, оно называется?

– Холм? - предположил Мерри. - Уступ, ступенька?

Энт тщательно повторил слова, словно попробовал их на вкус.

– Холм. Да, это так. Но это слишком поспешное слово для вещи, которая стоит здесь с тех пор, как эта часть мира обрела свой вид. Ну, ничего. Пойдемте отсюда.

– А куда? - спросил Мерри.

– В мой дом, или в один из моих домов, - степенно ответил Фангорн.

– Это далеко?

– Не знаю. Может - далеко, может - нет. Какая разница?

– Да в общем-то никакой. Но, понимаете, у нас почти ничего не осталось, мы все потеряли, - сказал Мерри. - И у нас очень мало еды.

– О! Хм! Об этом не надо беспокоиться. Я дам вам питья, от которого вы долго-долго будете зелеными и растущими. Но если вы решите отпочковаться, я могу высадить вас где угодно. Вперед!

Осторожно, но уверенно держа хоббитов на сгибах рук, Фангорн поднял одну большую ногу, затем другую и направился к краю уступа. Корнеподобные пальцы ног вцепились в скалы. Он торжественно спустился по ступеням и вошел в лес.

Там он сразу направился сквозь заросли, все глубже и глубже, не удаляясь от ручья и все время поднимаясь по горному склону. Многие деревья, казалось, спали или обращали на Фангорна не больше внимания, чем на любого другого случайного прохожего; иные вздрагивали, а некоторые поднимали ветви над его головой. Он шел и разговаривал сам с собой - как будто бежал долгий поток мелодичных низких звуков.

Некоторое время хоббиты молчали. Как ни странно, они чувствовали себя уютно и в безопасности, и у них было о чем подумать и чему поудивляться. Наконец Пиппин решился снова заговорить.

– Извините, пожалуйста, - сказал он, - могу я спросить вас кое о чем? Почему Келеберн предупреждал нас против вашего леса? Он уговаривал нас не рисковать и говорил, что здесь кроется западня.

– Хм, он так и сказал? - пророкотал Фангорн. - И я мог бы сказать то же самое, если бы вы шли другим путем. Бойся попасть в западню в лесах Лаурелиндоренана! Так обычно его называли эльфы, но теперь они нашли более короткое имя: Лотлориен. Возможно, они правы: может быть, он увядает, а не растет. Земля долины Поющего Золота - вот что там было в древние времена. Теперь это Цветок Грез. О, это странное место, и не всякий рискнет появиться там. Я поражен, что вам удалось самим выбраться оттуда. Но меня еще больше удивляет, как вы туда попали. Путников там не бывало уже много лет. Да, странное место… Место печали и скорби. Лаурелиндоренанлинделорендор малинорнелион орнемалин, - медленным речитативом проговорил он. - Только за пределами Лаурелиндоренана, по-моему, листья падают чаще… И эта страна, и все прочие, кроме Золотого Леса, стали иными с тех пор, когда Келеберн был молодым. Только… хум, хм, Таурелиломеатумбалеморна Тумбалетауреа Ломеанор как они говорили. Конечно, многое изменилось, но не везде же, так что это верно.