Уильям Кинг - Истребитель скавенов Страница 12

Однако хозяева прикрепили его к клану Царкуаля, и он связан клятвами своего ордена ускорять и осуществлять их планы. А этот план был грандиозным. Он отзовётся на репутации клана Скаб в Великой Игре, разыгрывающейся в Скавенблайте. Он вполне представлял, что несмотря на свою тупость, фон Гальштадт представляет собой ценного агента в нужном месте. Из всех когда-либо встреченных Танкуолем людей, главный шпион мыслил почти как скавен — честно говоря, как весьма тупой скавен, но тем не менее. Испытывая странную ревность и влечение к самке Эммануэль, тот готов был верить во что угодно, пока это имело к ней отношение, поэтому им было легко манипулировать. Представить себе, что скавены используют городских крыс в роли шпионов — что за глупый человечишка!

Однако фон Гальштадт доказал свою полезность, устраняя тех, кто представлял опасность для долговременных планов Тринадцати, был умелым и эффективным поставщиком искривляющего камня, так необходимого для продолжающихся научных исследований провидцев.

Да-да, мудро было сдержать порыв лишить человечишку жизни. Он был более полезен живым, чем мёртвым, по крайней мере, до наступления Великого Дня, когда человечество снова будет корчиться от боли под когтями скавенов.

Танкуоль легко расшифровал непонятные каракули, называемые людьми «записями». Он учился этому всю свою жизнь. Изучение людей и их ремёсел было его коньком. Фон Гальштадт заботливо приложил карту, указывающую ближайшие канализационные выходы у жилищ жертв. Этот человечишка всё-таки не полностью некомпетентен. Как удобно. Двое человечишек обитали в одном легкодоступном месте. Сначала он займётся ими.

— Пошли-пошли, Костодёр. У меня есть для тебя работа на сегодняшнюю ночь, — проскрипел Танкуоль.

Крысоогр ответил из темноты рыком согласия. Он мягко выпустил громадные когти, предвкушая трапезу.

Хеф пьяной шатающейся походкой спускался по грязной улочке, когда услышал звуки борьбы из хижины, которую он делил с Гильдой и своим братом. Он знал, что зря остался в таверне на ту последнюю пинту с Готреком. Если Большой Джекс и его люди вернулись отомстить, пока его не было, он никогда себе не простит.

Он вытащил нож и сжал в руке, ощутив его холод. Хотел бы он быть трезвее, но это бы не помогло. Он перешёл на быстрый шаг, и практически сразу же споткнулся о кучу гниющего мусора на пути. Ночью, без уличного освещения, Новый Квартал был смертельной ловушкой.

Хеф поднялся и более осторожно двинулся по улочке. Он помнил, что неподалёку открытый канализационный люк, и не хотел туда упасть. Он услышал вскрик Гильды, закончившийся стоном боли, и все помыслы об осторожности пропали. Он побежал, перебравшись через мусор, опрокинув кучу навоза. Хеф знал, что кроме него никто не откликнется на крик о помощи. Такое уж место Дешёвая улица.

Над крышей хижины к небу начало подниматься пламя. Должно быть, в пылу борьбы кто-то опрокинул лампу. Он услышал доносившееся из хижины дикое рычание. Должно быть, Джекс привёл своих приручённых боевых псов, как и грозился. Одним финальным рывком Хеф преодолел открытое пространство перед входом. В дрожащем свете пламени он заметил, что дверь сорвана с петель.

Внутри что-то двигалось. Хеф встретил брата у дверей. Паук попытался заговорить, и открыл рот. Оттуда хлынула кровь. Хеф подхватил его, когда тот рухнул вперёд. Когда его руки сомкнулись на спине брата, он нащупал дыру и большую мягкую массу лёгкого, колыхающуюся в ней. Паук простонал и затих.

Это был кошмар. Хеф вернулся домой и застал его в огне. Его брат мёртв. Нет, этого не может быть. Он и Паук не разлучались с тех пор, как научились ходить. Они нанялись на одну и ту же рыбацкую лодку, украли одни и те же деньги, бежали в один и тот же город, жили с одной и той же женщиной. У них была одна общая жизнь. Если Паук теперь мёртв, то…

Хеф застыл в полной неподвижности. Слёзы стекали по его лицу, когда из обломков горящей хижины появилась чудовищная тень и нависла над ним. Последнее, что он услышал, был чирикающий звук позади него.

Феликс проснулся ни свет ни заря. Он прошёл по загрязнённым улицам Нового Квартала, не обращая внимания на облако дыма поднимавшееся над трущобами в районе Дешёвой улицы. «Очередной пожар», — предположил он. Ему повезло, что ветер не раздул пламя в направлении многоквартирного дома фрау Зорин. Если бы это произошло, он мог погибнуть во сне. А прямо сейчас он не мог позволить себе помереть. Ему предстояло кое-что сделать.

Он свернул налево в конце Гнилого Ряда и достиг мощёных улиц Коммерческого Пути. Громыхали экипажи — купцы отправлялись по кофейням перед тем, как начать свой торговый день. Он отыскал Зал Архивов и направился в отделение производственного ведомства, отвечающее за канализацию.

Он полагал, что найдёт здесь то, что ему требуется. Через три четверти часа, после просмотра множества древних, покрытых пылью папок и рисунков, двух угроз и одной взятки, он убедился в своей правоте. Довольный собой, Феликс направился на пост стражи.

Стражи были немедленно определены на подмогу остальным стражникам на погоревшей территории — хоронить умерших, искать в завалах выживших. Они выдвинулись на осмотр трущоб. Пожар пронёсся через множество лачуг, повсюду были обгоревшие и обезображенные мертвецы. Маленький мальчик с чёрным от сажи лицом сидел рядом с пожилой причитающей женщиной.

— Что тут произошло, сынок? — спросил Феликс.

— Это дело рук крысы-демона, — ответил парень. — Я сам его видел. Он прикончил мужчин, которые жили вон там, и утащил их вниз, чтобы сожрать. Ма говорит, что если не буду слушаться, в следующий раз он придёт за мной.

Феликс обменялся взглядом с Готреком. В единственном глазу Истребителя Троллей был заметен необычайный интерес.

— Крыс-демонов не существует, пацан. Лучше не ври нам — мы тут со стражниками.

— И всё же существуют. Я видел его своими глазами. Он повыше тебя и посильнее того здорового одноглазого гнома. Его привёл небольшой крысочеловек с серой кожей и рогами на голове.

— Кто-нибудь ещё его видел?

— Не знаю. Я прятался. Думал, они могут прихватить и меня тоже.

Феликс покачал головой и пошёл проверить обломки хижины Хефа и Паука. От жалкого строения мало что осталось, кроме обгоревших обломков и обугленного трупа женщины.

— Ни следа Хефа или Паука?

Готрек покачал головой и указал ногой на что-то серое и острое, лежащее среди пепла.

— Вот нож Хефа.

Феликс наклонился и подобрал его. Лежавший на тлеющих углях металл был всё ещё тёплым. Феликс посмотрел на труп. Запах жареного мяса пощекотал его ноздри.

— Гильда? — произнёс Феликс.

Феликс покачал головой. Его наполнили печаль и ярость. Ему нравились братья. Они были славными ребятами. И теперь он хотел отомстить.

— Когда-то ты был инженером, Готрек. Расскажи мне, что это означает.

Феликс проигнорировал недоверчивый взгляд Истребителя Троллей. Он очистил место на столе в комнате стражи и разложил чертежи. Руди с удивлением наблюдал, как Феликс разгладил поверхность старого потрескавшегося пергамента и придавил каждый его угол пустой чайной кружкой.

Истребитель снова обратил внимание на бумаги.

— Это чертежи канализационных коллекторов, человечий отпрыск. Выполненные гномами планы Старого Квартала.

— Правильно. Они изображают местность под особняком главного судьи. Если ты посмотришь внимательнее, то обнаружишь, что это недалеко от места гибели Ганта. И я готов поставить на то, что если поищем, то найдем путь из канализационного коллектора в его дом.

Руди неодобрительно повёл бровями.

— Ты предлагаешь проникнуть в дом Фрица фон Гальштадта! Да нас повесят, если поймают. Мы можем даже без работы остаться!

— Какая жалость. Что скажешь, Руди, ты в доле?

— Ну, я не знаю…

— Готрек?

— Да, человечий отпрыск, но с одним условием.

— Каким?

— Если фон Гальштадт и есть тот самый поклоняющийся Хаосу скавенолюб-снотлингофил{9}, которого мы видели в канализации, то мы его завалим.

В помещении повисла тишина, вызванная шоком, когда до их мозгов дошёл смысл слов Истребителя Троллей. Феликс почувствовал сухость во рту. Гном подразумевал обычное банальное убийство.

«Нет, — решил он, вспомнив Ганта и мертвецов в Новом Квартале, — это правосудие, а не убийство. Он согласен на это».

— Отлично.

— Назад пути не будет. Руди?

Лысоголовый мужик выглядел потрясённым. Его лицо побледнело, и в глазах отражался страх.

— Ты понятия не имеешь, что предлагаешь.

— Так ты с нами или как?

Руди помолчал несколько секунд.

— Да, — сказал он наконец. — Я пойду. Но я надеюсь, что вы ошибаетесь.