Дэн Абнетт - Почетная гвардия Страница 16

Куу устроился на крыше у слухового окна и начал одну за одной снимать цели внизу.

Колеа прошел через боковую дверь, дважды выстрелив в инфарди, попытавшегося сбежать этим путем.

Дорден с благоговейным ужасом наблюдал за слаженной работой Призраков. Это была ошеломляющая демонстрация отточенности действий, которой славился Танитский Первый-и-Единственный.

Зажатые сразу с трех сторон, враги паниковали и гибли один за другим. Стоявший здесь грузовик завелся и, буксуя тяжелыми колесами, начал выбираться с площадки. Домор и Раффлан перекрыли ему путь, выстрелами из лазганов изрешетив кабину. Гаронд обстрелял грузовик сбоку.

Дыры с рваными краями украсили корпус. Ветровое стекло разлетелось вдребезги. Грузовик пьяно вильнул, сшиб штабель ящиков, ожидавших погрузки, и с тошнотворным хрустом проехался по скорченные трупам двух инфарди.

В самый последний момент Раффлан и Домор отскочили в стороны. Грузовик на полном ходу вылетел на боковую улочку и врезался в стену противоположного здания, обломки которого погребли его под собой.

Раффлан и Домор вернулись на площадку, присоединившись к Гаронду, а затем к Колеа и Дордену. Солдаты передвигались плотной группой, простреливая места, где дым блокировал видимость.

Дорден почувствовал, как бешено бьется сердце. Он ощущал себя уязвимым, но исполненным ликования. Быть частью всего этого… Смерть была несчастьем, а война — жестокой работой, но было и что-то иное. Удовольствие оказалось столь острым и так тесно сплетенным с ужасами, к которым он питал искреннее отвращение… Медик почувствовал себя виноватым за испытанные эмоции. В такие моменты он понимал, почему человечество ведет войны и почему превыше всех прочих своих представителей оно прославляет воинов. В такое время Дорден даже мог понять самого Гаунта. Видеть, как хорошо тренированные люди, такие, как отряд Колеа, побеждают превосходящие вражеские силы, причем так искусно и смело…

— Проверь второй грузовик! — рявкнул Колеа, и Раффлан свернул, выполняя приказ.

Домор прошел вперед, чтобы проверить узкий проход.

— Огнемет! — крикнул он, отпрыгивая назад, и в это мгновение из проулка с ревом вырвалась струя пламени.

Колеа толкнул Дордена в укрытие и нажал на бусину вокса.

— Халлер!

— Внутри, сэр! Мы подходим к вам с востока. Небольшое сопротивление.

С погрузочной площадки они слышали лазерную перестрелку.

— Не торопитесь: у нас тут огнеметчик.

— Понял.

— Я достану его, без проблем, — протрещал в передатчике голос Куу.

— Давай, — велел Колеа.

Гвардеец Куу продвинулся к краю крыши, повис на карнизе и рывком влетел в окно через разбитые ставни. Теперь он видел инфарди с огнеметом, направленным в кабинет. Кроме него здесь были еще два стрелка. Куу почувствовал едкую вонь прометия.

С тридцати метров он пробил череп огнеметчика и, не медля, снял оставшихся двоих, замерших от неожиданности.

— Чисто, — доложил он радостно и сделал шаг вперед.

— Кто там? — донесся из кабинета хриплый голос.

— Это вы, полковник?

— А ты кто? Лилло?

— Неа, это Куу.

— Все чисто?

— Чище не бывает.

Корбек осторожно высунулся из двери, не опуская лазган, и огляделся по сторонам.

— Фес, ну и видок у тебя, танитец, — улыбнулся Куу и включил вокс. — Я нашел полковника Корбека. Где я могу получить приз?

— Это поможет, пока мы не доберемся до следующего медицинского поста, — сказал Дорден, обматывая бинтами торс Корбека. — Можешь забыть о войне, полковник. Придется добрую пару недель полежать в постели.

Измотанный болью, Кольм лишь кивнул. Они сидели на ящиках посреди погрузочной площадки, пока другие Призраки перегруппировывались. Куу и Вельн проверяли тела.

— Нашли Греха? — спросил Корбек.

Колеа покачал головой.

— Мы насчитали двадцать два трупа. Но никаких следов Греха, по крайней мере, никого, кто бы подходил под ваше описание.

Все громче становился рокот танков.

— Гаунт свихнулся, посылая пехоту перед танками? — спросил Корбек.

Колеа не ответил. Раффлан смущенно отвел глаза.

— Сержант?

— Это неофициально, — ответил Дорден за Колеа. — Мы искали тебя.

Корбек покачал головой.

— Вы ослушались приказа?

— Пардусские танки превращают Старый Город в пыль. Атака на Цитадель началась. Комиссар приказал пехоте отступить.

— Но вы пришли, разыскивая меня? Фес, это была твоя идея, Колеа?

— Это был консенсус, — ответил Дорден.

— Док, я думал, хоть у тебя мозгов больше! — прорычал Корбек. — Помоги мне встать.

Дорден поддерживал Корбека, пока тот хромал к воротам площадки.

Полковник долго смотрел с холма на надвигавшееся на них инферно.

— Если останемся здесь, мы покойники, — хмуро промолвил он.

— Это точно, — отозвался Маквеннер. — Предлагаю воспользоваться этим грузовиком. Поедем дальше за холм, прочь отсюда.

— Это территория инфарди! — воскликнул Гаронд.

— Да, но в этом случае я оцениваю наши шансы выше. Кроме того, подозреваю, что прямо сейчас враг отступает.

— В чем дело, полковник? — спросил Дорден, увидев выражение лица Корбека.

— Патер Грех, — ответил он. — Не могу этого понять. Мы думали, что он наверху, в Цитадели. Что ему понадобилось здесь, в Старом Городе?

— Может, вел своих людей? Самолично, как Гаунт?

Корбек покачал головой.

— Нет, тут что-то другое. Он едва не проболтался мне.

Халлер забрался в кабину грузовика и завел двигатель.

В кузове Харджеон открыл один из ящиков.

— Эй, а это что такое? — воскликнул он.

Ящик был забит иконами и священными статуэтками, молитвенными текстами и реликвиями. Солдаты открыли другие ящики. Все они оказались заполнены теми же артефактами.

— Откуда все это? — спросил Раффлан.

Колеа пожал плечами.

— Из усыпальниц Цитадели. Должно быть, ограбили все, что было можно, — сказал Корбек, заглянув в один из открытых ящиков.

— Но зачем? Зачем тащить все это? Почему просто не уничтожить? Эти артефакты для инфарди не священны, ведь так?

— Давай выясним это позже.

Призраки забрались в грузовик. Халлер сел за руль, Вельн рядом с ним занялся пулеметом.

Они вырулили с погрузочной площадки на заднюю улочку, обогнули разбитый грузовик и погнали вверх по холму.

Как раз после шести часов по местному времени всесокрушающая бригада Бревианских Сотен под руководством майора Цабо очистила Священный Путь и вошла в Цитадель. Сопротивления они не встретили. Штурмовая атака танков Пардуса сломила оборону инфарди в Доктринополе. Шестнадцать квадратных километров Старого Города, опоясывавшие священную возвышенность, были растерты в пыль и догорали в пожарах. Разведчики докладывали, что небольшие отряды инфарди все еще могли бежать на север из города, в дождевые леса внутренних районов.

Это была победа, как понял Гаунт, едва первые доклады Цабо начали поступать ему по воксу. Они взяли Доктринополь и вышвырнули врага прочь. Очаги сопротивления еще оставались — на улицах западных пригородов кипели бои — и понадобятся месяцы, чтобы отловить всех инфарди, которые сбежали за пределы города. Но это была победа. Лорд-генерал Льюго будет доволен. Или, по крайней мере, удовлетворен. Люди Цабо скоро поднимут имперский штандарт над Цитаделью, и под эгидой аквилы это место вновь будет принадлежать Империуму. Хагия возвращена. Мир освобожден.

Гаунт спустился с командного транспорта и побрел по улице. Он чувствовал себя странно. На этом театре военных действий было весьма мало славы. Конечно, его люди действовали прекрасно, и он был счастлив видеть, как уверенно и эффективно сражались танитцы рядом с новичками-вергхастцами. Но война шла совсем не так, как предпочел бы сам Гаунт. Ему, возможно, понадобилось бы больше времени и больше усилий, но Ибрам сожалел, что Льюго не позволил ему очистить Старый Город. Пардусцы были образцовыми солдатами, и они раскололи этот орешек. Но город уничтожен. И уничтожен напрасно.

Комиссар постоял в одиночестве посреди молитвенного двора, глядя, как ветер играет флагами. Двор был засыпан осколками цветного стекла из витражей ближайшей усыпальницы.

Это был мир святой Саббат. Из уважения к ней его можно было взять не разрушая, чтобы уничтожить врага.

Темнеющее вечернее небо было грязным от пепла и дыма. Спасибо Льюго и его жажде победы: они разорили третий среди самых священных городов Империума. Комиссар-полковник прекрасно понимал, что будет сожалеть об этом всю свою жизнь. Если бы Льюго предоставил ему действовать, он освободил бы Доктринополь и оставил его в целости и сохранности.

Макарот узнает об этом.

Гаунт ступил в холодное безмолвие разрушенного храма и снял фуражку прежде, чем дошел до нефа здания. Осколки стекла хрустели под ногами при каждом шаге. Дойдя до алтаря, он опустился на колено.