Уильям Кинг - Истребитель скавенов Страница 17

Феликс усмехнулся. Половина всех воров, отчаянных голов и крепких парней Нульна собралось в «Слепой свинье». Они пришли пообщаться с новоприбывшими охранниками каравана и наёмниками. Более половины из них он знал поимённо, Хайнц показал их ему в первую ночь.

За угловым столиком сидел Мурдо Мак Лаглан Король Взломщиков, заявлявший, что он принц Альбиона в изгнании. Он носил штаны из клетчатой шерстяной материи и длинные усы, подобно воинам-горцам с этого далёкого, полумифического острова. Его мускулистые руки были покрыты татуировками, характерными для лесных эльфов. Он восседал в окружении толпы поклонниц, развлекая их сказками о своей прекрасной горной родине. Феликсу было известно, что настоящее имя Мурдо — Хайнрик Шмидт, и он никогда в жизни не покидал Нульн.

Два высоких крючконосых уроженца Аравии, Тарик и Хаким, сидели за своим постоянным столиком. На их пальцах блестели золотые кольца, в мочках ушей светились золотые серьги. Свет факелов отражался на их чёрных кожаных камзолах. Длинные изогнутые мечи висели на спинках их стульев. Время от времени к ним подходили и подсаживались незнакомцы — иногда уличные оборванцы, иногда аристократы. Начиналась торговля, деньги переходили из рук в руки, и посетители также неожиданно и таинственно поднимались и уходили. А день спустя кого-то находили в Рейке, плавающим лицом вниз. Ходили слухи, что эти двое были лучшими наёмными убийцами Нульна.

За столом у ревущего огня в одиночестве сидел Франц Бекенхоф, о котором говорили, что он некромант, а кое-кто считал шарлатаном. Но ни у кого не находилось мужества присесть рядом и спросить, несмотря на то, что места за его столом всегда были свободны. Он бывал тут каждую ночь, потягивая свой единственный стакан вина перед разложенной книгой в кожаном переплёте. Даже учитывая, что тот занимал места, которые могли бы использовать другие, более расточительные посетители, старый Хайнц никогда не просил его передвинуться. Девиз Хайнца — никогда не стоит сердить чародея.

Столь же неуместные, как павлины в гнездовье грачей, громко и напряжённо хохоча, тут и там сидели раззолочённые дворяне, развлечения ради забредшие в трущобы. Они выделялись своими превосходными одеяниями и холёными дряблыми телами; хлыщи из высшего света выбрались поглазеть на мрачное подбрюшье своего города. Их телохранители, как на подбор крупные, спокойные, наблюдательные мужчины с оружием в отличном состоянии, следили за тем, чтобы их хозяева не пострадали во время своих ночных приключений. Хайнц обычно заявлял, что нет смысла ссориться с высокородными. Шепни они в нужное ухо, и таверна могла закрыться, а персонал оказаться в Железной Башне. Уж лучше остерегаться, льстить и сносить их отвратительные манеры.

У огня, неподалёку от предполагаемого некроманта, находился бретонский поэт-декадент Арманд ле Левре, сын знаменитого адмирала и наследник состояния семейства ле Левре. Он сидел в одиночестве, попивая абсент. Его взгляд застыл на какой-то точке, а из угла рта стекала тонкая струйка слюны. Ежедневно в полночь он, шатаясь, поднимался и провозглашал, что приближается конец света. Затем входили двое слуг, закутанные в плащи с капюшонами, относили его в ожидающий паланкин и отвозили домой, сочинять очередную из его богохульных поэм. Феликса бросило в дрожь — кое-что в молодом человеке напоминало ему другого мрачного сочинителя — Манфреда фон Диела — знакомого Феликса, которого лучше позабыть.

Столь же неуместными и невоздержанными были обыкновенные буйные юноши из студенческого братства, которые приходили в эту самую неблагоприятную часть города, чтобы доказать себе и своим друзьям, что стали мужчинами. Это были худшие из нарушителей спокойствия — избалованные, обеспеченные молодые люди, которые демонстрировали свою крутизну всем, кого видели. Они держались стайно и спьяну были способны на жестокость, подобающую последнему портовому головорезу. Возможно, они были худшими, потому что полагали себя выше закона, а своих жертв чем-то вроде насекомых.

Со своей позиции Феликс заметил, как компания пресыщенных молодых хлыщей тянет за платье отбивающуюся официантку. Они требовали поцелуя. Миловидная девушка по имени Элисса, недавно работающая здесь, упорно сопротивлялась. Она попала сюда прямо из провинции и не привыкла к подобному обращению. Её сопротивление только распаляло хулиганов. Двое из них схватили её за ногу и начали тащить в сторону альковов. Один зажал ей рот рукой, чтобы заглушить её крики. Второй непристойно размахивал огромной кровяной колбасой.

Феликс переместился, встав между молодыми людьми и альковами.

— Не стоит этого делать, — спокойно произнёс он.

Старший из двух юношей мерзко ухмыльнулся. Перед тем, как высказаться, он откусил здоровый кусок кровяной колбасы и проглотил. Его лицо побагровело, а на лбу и щеках выступил пот.

— Она — вздорная девка, возможно, ей доставит удовольствие вкус отличной нульнской колбаски.

Шалопаи ответили на отличную остроту вызывающе громким смехом. Получив поддержку, тот взмахнул в воздухе колбасой, как генерал, командующий сбор войск.

— Я так не думаю, — сказал Феликс, с трудом сдерживая себя. Он страстно ненавидел этих избалованных молодых аристократов, ненавидел ещё со времени обучения в университете Альтдорфа, где он находился среди им подобных.

— Наш приятель считает себя крутым, Дитер, — сказал младший из двух, коротко остриженный великан поздоровее Феликса. Он щеголял покрытым шрамами лицом студенческого забияки, который дерётся с целью заработать шрамы и тем повысить свой авторитет.

Феликс огляделся по сторонам в поисках поддержки. Остальные вышибалы пытались утихомирить драку между кислевитами и алебардщиками.

Феликс заметил возвышающийся посреди драки окрашенный хохол Готрека. Ждать помощи оттуда не приходилось. Феликс пожал плечами. «Попробуем сделать хорошую мину при плохой игре», — подумал он. Он поглядел прямо в глаза забияки.

— Просто оставь девушку, — подчёркнуто мягко проговорил он, а затем какой-то чёрт дёрнул его добавить, — и я обещаю не делать тебе больно.

— Ты обещаешь не делать нам больно?

Забияка выглядел маленько сбитым с толку. Феликс заметил, что тот пытается сообразить, не издевается ли над ним какой-то вышибала. Дружки студента собрались вокруг, готовясь начать потасовку.

— Мне кажется, этому дерьму следует преподать урок, Руперт, — произнёс Дитер. — Думаю, мы должны показать ему, что он не настолько крут, как полагает.

В этот момент Элисса укусила руку Дитера. Он заорал от боли и, практически случайно, заехал девушке кулаком по голове. Та повалилась, как подкошенная.

— Сука отхватила мне кусок руки!

Внезапно Феликс решил, что с него довольно. Он прошёл сотни лиг, сражаясь со зверьём, чудищами и людьми. Он повидал мертвецов, восстающих из своих могил, и злобных сектантов в Ночь Таинств. Он прикончил самого главу тайной полиции Нульна за его союз с погаными скавенами. Он не станет сносить наглость этих избалованных щенков и, разумеется, не будет смотреть на то, как они избивают невинную девушку.

Феликс схватил Руперта за грудки и, размахнувшись, врезал лбом по носу забияки. Раздался отвратительный хруст, и молодой бугай завалился на спину, схватившись за лицо. Феликс схватил Дитера за горло, демонстративно отвесил несколько пощёчин, а потом приложил студента мордой о крепкую столешницу. Опять раздался хруст. Опрокинулись пивные кружки.

Зрители отодвинули свои стулья назад, чтобы не забрызгало. Феликс пинком подсёк ноги Дитера, а когда тот свалился на пол, пару раз пнул его по голове. Это было совсем не по-джентльменски, но Феликс был не в настроении затягивать драку с этими парнями. Они его достали, и он был рад случаю выпустить свою ярость наружу.

Когда дружки Дитера бросились вперёд, Феликс выхватил из ножен свой меч. Острое как бритва лезвие заблестело в свете факелов. Разъярённые студенты застыли, словно услышав шипение ядовитой змеи.

Внезапно настала мёртвая тишина. Феликс опустил клинок возле головы Дитера.

— Ещё шаг, и я отрежу ему ухо. А потом заставлю вас съесть.

— Он так и сделает, — пробормотал кто-то из студентов.

Вдруг они перестали выглядеть угрожающе — просто напуганная и перепившая компания молодых дураков, которые обрели больше проблем, чем рассчитывали. Феликс крутанул клинок, тот ударил по уху Дитера, порезав до крови. Молодой человек застонал и завертелся под сапогом Феликса.

Руперт хныкал и зажимал свой нос мясистой рукой. Между пальцев струилась кровь.

— Ты мне нос сломал, — промямлил он жалобным обвиняющим тоном.

Это прозвучало так, как если бы он даже помыслить не мог, что кто-то способен сделать что-либо более жестокое.

— Скажи ещё хоть слово, и я заодно сломаю тебе пальцы, — проговорил Феликс.