Елизавета Дворецкая - Спящее золото, кн. 1: Сокровища Севера Страница 19

– Там, у Торда Косого, говорят, это все оттого, что удача покинула Стролингов! – шепотом рассказывала Рагне-Гейде служанка Ауд, ездившая в одну из соседних усадеб к родичам. – А там еще была старая Дюлле, так она бормотала, что это все к большой беде. Все равно что увидеть в небе звезду в обличье дракона!

– Это все от бабской болтовни! – злобно отвечал Гейр. – Звезда им в обличье дракона! Попадись мне эта старая троллиха…

Рагна-Гейда положила ладонь ему на колено, и брат замолчал. Он и сам понимал, что глупо бранить старух, когда сам и выпустил мертвеца из могилы, но выдержки не хватало на молчание.

– Смотри, больше никому не рассказывай об этом! – велела она Ауд, и девушка закивала, с серьезным видом тараща глаза. – Если дойдет до отца, то ему это совсем не понравится. И все это неправда. Удача Стролингов никуда не делась. Наши родичи выпустили мертвеца, они и загонят его обратно. И если те трое бродяг, что сидят сейчас на кухне, станут об этом спрашивать, так им и скажи!

Но слухи все равно ползли среди домочадцев, и это означало, что за пределами усадьбы Стролингов они носятся бурными волнами. Доходили они и до хозяев – таким людям, как Модвид Весло или Логмунд Лягушка, не завяжешь рот платком. Сначала Кольбьерн не хотел верить слухам, не поверил даже Гриму Опушке, хотя тот настолько славился своей честностью и правдивостью, что даже очень знатные люди порой приглашали его быть свидетелем своих сделок. Но вскоре мертвый оборотень добрался и до своих настоящих обидчиков.

Первые вести принесли рабы. Однажды утром, бросив скотину, они во весь дух прибежали с пастбища, и у всех вместо лиц были бледные личины страха.

– Что такое? – гневно воскликнул Кольбьерн, выйдя во двор. Рагна-Гейда и Гейр выглядывали из-за его плеча, у дверей дружинных домов толпились хирдманы, из хлевов и конюшен смотрели рабы, потихоньку отталкивая друг друга. – Почему вы бросили стадо? Что вы несетесь, ведьмины дети, как будто за вами гонится мертвец?

– Пришел… Он пришел… – бессвязно бормотали рабы и все оглядывались назад.

– Кто пришел?

– Ста… Старый… – Рабы не смели назвать имя того, кого так боялись. – Тот мертвый оборотень, которого потревожили в могиле!

Наконец, испугавшись хозяйского гнева не меньше, чем мертвеца, пастухи взяли себя в руки и рассказали, как все было. В полночь они услышали суматошное мычание и увидели страшную рогатую тень, гонявшуюся за коровами по темному загону. Коровы давили и топтали друг друга, а тень кидалась на всех подряд и била рогами. Вопли, стоны, мычание несчастных животных, дикий яростный рев чудовища висел над луговиной, а пастухи до утра сидели в землянке, дрожа от ужаса и призывая богов. С первыми проблесками зари мертвец исчез, зато нашлись два десятка убитых или покалеченных коров.

Кольбьерн хельд послал людей добить пострадавший скот, а уцелевший пригнать в усадьбу. Фру Арнхильд запретила коптить или солить мясо, приказала все сжечь.

Весь день домочадцы Стролингов ходили тихие и напуганные, дети по углам жутким шепотом обсуждали, что будет, если мертвец явится прямо сюда. Взрослые раздавали подзатыльники и приказывали прекратить глупую болтовню, но сами невольно ежились. Еще в сумерках закрыли ворота и все двери домов. Беседа в гриднице не вязалась, в женском покое шептали все о том же, и хозяева рано ушли спать.

Натянув одеяла до носа, все с ужасом ждали полуночи. Но гораздо раньше тишину прорезал тоскливый собачий вой, визг, скулеж. Люди повскакали с мест. Еще не совсем стемнело – мертвец день ото дня набирался сил, – и все, у кого хватило смелости выглянуть в дымовые окошки над дверью, смогли увидеть высокую и плечистую фигуру, одетую в пятнистую рубаху из оленьей шкуры. На голове у оборотня возвышался шлем из оленьего черепа с рогами, а лицо выглядело так жутко, что сама Хель рядом с ним показалась бы красавицей. Распухшее, утратившее черты, сине-черное, оно частью скрывалось под шлемом, но нижняя челюсть была видна и противно дрожала, открывая черно-желтые редкие зубы. В руках мертвец держал большое копье на длинном древке, и под лучами луны его наконечник сверкал ослепительным золотым блеском.

– Стро-о-оль! – ревел мертвец, мощной рукой вцепившись в столб и сотрясая дом до самой крыши. Он чуял близость настоящего врага и нетерпеливо бил ногами землю. – Выходи! Я расправлюсь с тобой! Долго я копил силу! Теперь я сломаю тебе хребет!

Удальцов выйти на вызов не нашлось: фру Арнхильд сказала, что человеческое оружие не возьмет мертвеца. Обойдя дом, Гаммаль-Хьерт взобрался на крышу и всю ночь просидел там, колотя ногами по скатам и воя таким дурным голосом, что о сне никто не мог и думать. Все домочадцы от самого Кольбьерна до последнего мальчишки-раба дрожали и взывали к богам. Только на рассвете мертвец грузно сполз с крыши и исчез. Перед дверями нашли большую яму, а весь двор был истоптан следами оленьих копыт.

Не дожидаясь, пока мертвец явится снова, Стролинги собрались на совет.

– Ночному Гостю было еще при жизни предсказано, что его погубят собственные сокровища! – сказала фру Арнхильд. – Поэтому он ушел в курган живым и взял с собой все, что имел. Старый Строль не решился лезть за ним в могилу. Но для нас ничего не потеряно. Если сила мертвеца заключена в его сокровищах, то их нужно отнять, и тогда он погибнет.

– Мы этого и хотели! – вполголоса буркнул Скъельд. – Только он не захотел их отдавать.

– Но ведь мертвец теперь выходит из могилы! – сказал Хальм. – И никто не замечал, чтобы он таскал с собой мешки золота. Оно остается в могиле.

– Вот тут его и нужно взять! – воскликнул Кольбьерн, стремясь опередить брата. – Пока мертвец ночью будет бродить, нужно забраться в курган и взять его золото!

– Ночью! – с ужасом повторила Рагна-Гейда. Ночью лезть в могилу и каждое мгновение ждать, что выход закроет рогатая тень! – А если он явится обратно, когда вы будете там?

– Еще проще! – крикнул Скъельд. – Он ведь не знает, что дома его ждут гости. И тогда его могила станет его могилой уже навсегда!

– Я сам пойду с вами! – Кольбьерн воодушевился. – Ничего, сыновья мои! Теперь победа принесет нам еще больше славы, чем если бы в могиле нас ждала горка гнилых костей!

Рагна-Гейда кивнула про себя: славы и в самом деле будет побольше. Вот только не окажется ли она для кого-нибудь посмертной? Нет, из Рагны-Гейды не вышло бы новой Гудрун: она предпочла бы видеть своих отца и братьев менее доблестными, но живыми.

– Ты знаешь, отчего бывают горные обвалы? – язвительно спросила фру Оддборг.

Модвид Весло с неудовольствием оглянулся: мать стояла позади, грозно уперев руки в бока, и всем видом выражала презрение к собственному порождению. Не ответив, Модвид вздохнул и отвернулся. Зная, что хозяйка сегодня в дурном расположении духа, он с утра ушел осматривать поля, потом сидел в дружинном доме, притворяясь, что обсуждает с кем-то важные дела и не замечает усмешек все понимающих хирдманов. Но от злой судьбы не уйдешь, фру Оддборг нашла его и здесь. У сыновей Гьюки было злополучное золото, а у Модвида Весло была мать. Она тоже когда-то хотела стать и женой, и матерью хевдинга. Сначала в неудачах оказывался виноват ее муж, и пережила она его именно затем, чтобы в дальнейших неудачах рода винить сына, то есть Модвида. Ему сравнялось тридцать пять лет, и четырнадцать из них он нес ответственность за все, включая грядущее Затмение Богов.

– Не знаешь? – с ядом, которому позавидовал бы и сам Фафнир, продолжала фру Оддборг. Модвид молчал, зная, что так мать уймется раньше. – Так я тебе расскажу, – охотно продолжала она. – Горные обвалы происходят оттого, что Локи* хохочет и бьется на своей скале. А хохочет он, когда видит таких болванов, как ты!

– Мать! – повысив голос, призвал Модвид и повернулся, поднял руки, как будто хотел взять ее за плечи. Ну, не при хирдманах же! Он ведь уже не мальчик! Интересно, Ингстейна хевдинга мать тоже бранит всеми троллями и турсами?*

– Что – мать? – закричала фру Оддборг в полный голос и отступила, чтобы иметь больше простора для битвы. – А скажешь, нет? Сыновья Кольбьерна тоже порядочные балбесы, как и вся нынешняя молодежь, но они хотя бы пытаются! Когда Хель их спросит, почему они в своей жизни ничего достойного не совершили, они ответят: «Мы пытались!», и Хель упрекнет их в неудачливости, но не в лени! А тебе и сказать будет нечего!

– Мать, послушай…

– Слушать я буду, когда тебе будет что сказать! Сыновья Кольбьерна хотя бы раскопали могилу и выгнали мертвеца! Они открыли путь к его золоту! Тебе даже копать не придется! Тебе надо только пойти и взять то, что там лежит! А золото Оленя не увезешь и на трех конях! И вся эта удача и богатство будет наше! И тогда эти Стролинги сами будут навязывать тебе свою дочку!

– Мать, я не хочу вытягивать сети, которые поставил другой! – возмутился наконец Модвид. – Про меня скажут, что я люблю попользоваться чужими трудами!