Ник Кайм - Саламандры: Омнибус Страница 2

Огни войны

— Обрадуй меня, Хеллиман, — проворчал полковник Тонхаузер. Старый солдат говорил краем рта с тлеющей между губами сигарой.

Он инстинктивно пригнулся, когда мастерскую до самого основания сотряс еще один взрыв, и с потолка на расстеленную на верстаке карту посыпались кусочки рокрита.

— Этот был уже ближе… — пробормотал Тонхаузер, выдыхая дым и уже в сотый раз отряхиваясь от пыли и мусора.

Тяжело сдавать собственный город врагу. А когда враг — внутренний, это еще более отвратительно. Но именно с такой суровой реальностью пришлось столкнуться Абелю Тонхаузеру из 13-го авиакорпуса Стратоса. Он и так уже отступил перед бесконечными ордами культистов-мятежников, и, тем не менее, они рвались дальше. Скоро ничего не останется. Защита трех первостепенных городов Стратоса была на грани краха. Значок облака и молнии, хоть и покрытый грязью за многие недели сражений, гордо висел на двубортной коричневой кожаной куртке. Он был всего лишь из меди, но весил не меньше наковальни.

Здание мастерской, которое полковник превратил в свой командный пункт, было полно вышедшего из строя авиационного оборудования и более или менее починенных механизмов; кроме того, здесь находился авиаремонтный цех для дирижаблей и других летательных аппаратов, бывших неотъемлемой частью жизни на Стратосе. Пол был завален баллонами со сжатым воздухом, измерителями давления и кольцами ребристых шлангов. Зал, в котором Тонхаузер совещался с сержантом Хеллиманом, в то время как рядовой Айкер прослушивал вокс-каналы, был широким и длинным, с оканчивающимися угловатыми арками высокими опорными колоннами из хрома и полированной пластали.

Типичное для архитектурного стиля стратосцев, некогда прекрасное сооружение теперь было прошито дырами от пуль и в некоторых местах обрушено взрывами снарядов. Заминированный повстанцами самолет-буксировщик снес изрядный кусок выходящей на юг стены вместе с большей частью командного штаба полковника. Времени на ремонт не было, поэтому дыру просто закрыли листом пластека.

Эта в высшей степени бессмысленная мера безопасности едва ли могла заглушить доносящийся снаружи спорадический огонь и непрерывные взрывы от мин-ловушек и краденых гранатометов. Чтобы быть услышанным, сержанту Хеллиману приходилось кричать изо всех сил.

— Под контролем повстанцев все еще остаются три лофт-города, сэр — Кумулон, этот Нимбарос и Киррион. Мятежники также разрушили все небесные мосты, кроме трех главных, ведущих в те территории.

— Что насчет наших наземных сил, они хоть немного продвинулись? — спросил Тонхаузер, натягивая фуражку, сначала козырьком на залысину у лба. Ему очень хотелось, чтобы выбивать повстанцев поручили кому-нибудь другому.

Хеллиман выглядел смирившимся, за последние недели молодой боец сильно истощал и стал бледным как привидение.

— Наше вторжение в города встретило сильное сопротивление. Повстанцы окопались, и они хорошо организованы.

Хеллиман остановился, чтобы прочистить горло.

— По всем городам деятельностью культа было развращено, по крайней мере, девяносто тысяч человек. Они удерживают все фактории с материальными ресурсами и пользуются нашими запасами. В том числе и бронетехникой.

Тонхаузер просмотрел развернутые на верстаке карты города, ища потенциальные направления атаки, которые он мог не заметить. Но видел лишь теснины и огневые мешки, в которые мог угодить авиакорпус.

Хеллиман с тревогой ждал ответа от Тонхаузера, и молчание заполнила доносящаяся из командного вокса безумная болтовня. Сидевший у квадратного аппарата в углу мастерской рядовой Айкер изо всех сил старался получить чистый сигнал, но после уничтожения ретранслирующих вышек на всех каналах царила статика. Тонхаузеру не было нужды слушать вокс-доклады, чтобы понимать, что их дела обстояли плохо.

— Тогда что мы удерживаем? — наконец спросил он, взглянув в уставшие глаза сержанта.

— Наши безопасные зоны…

По мастерской глухо прокатился резонирующий взрыв, оборвав Хеллимана на полуслове. Сквозь пластек по направлению к сержанту ринулся поток огня. Из-за сильнейшего жара снаружи, пластек начал превращаться в жидкость, тая вокруг несчастного Хеллимана.

Повалившись на спину, Тонхаузер громко выругался, но у него достало присутствия духа, чтобы вытащить боевой пистолет и выстрелить вопящему сержанту в голову, прекратив его дальнейшие мучения.

Все еще слыша звон в ушах, Тонхаузер увидел вбежавшую сквозь проеденную огнем дыру в пластеке фигуру. Это был человек, или, по крайней мере, его взлохмаченное подобие, одетое в рванье и бронежилет. Его волосы были грубо обкорнаны. Наполненные ненавистью глаза заметили Тонхаузера. Но застыть верного стратосца заставил рот существа. Он был зашит толстой черной проволокой, его пробитые насквозь губы и щеки были сизыми от пурпурно-синих вен.

Тонхаузер сначала подумал, что повстанец был безоружен. Затем он заметил зажатую в левой руке гранату.

— Святой Император…

Тонхаузер выстрелил ему в лоб. Заваливаясь на спину, повстанец разжал руку, и сильнейший взрыв разнес его тело на дымящиеся куски мяса.

Тонхаузера спас от смерти металлический верстак, но у него было мало времени, чтобы воздавать за это молитвы Трону. Сквозь дым и падающие обломки пробежало еще трое повстанцев, с такими же зашитыми ртами, как и у первого. Двое были вооружены автоганами, в то время как третий нес грубо смастеренный тяжелый стаббер.

Сжавшись от огненного всполоха, Тонхаузер упал за тяжелый станок как раз тогда, как в цех ворвался свинцовый ливень. С сердитым ревом он начал уничтожать зал, разрывая стены, повреждая оборудование и расстреливая сидевшего в углу рядового Айкера.

Поползши на четвереньках, Тонхаузер затем сжался в укрытии, вынув пустой магазин из пистолета прежде, чем трясущимися пальцами потянуться за другим.

Ему никак не убить их всех…

Сквозь непрерывный шквал оружейного огня Тонхаузер сначала услышал недалекий звон чего-то металлического, а затем увидел подкатившуюся к ноге гранату. Инстинкт самосохранения взял верх, он дёрнулся к гранате и ударил ее ногой. Секундой позже над Тонхаузером пронеслась неистовая волна жара, грохота и давления, а в вытянутую ногу впился кусок осколка.

Полковник закусил губу, чтобы не закричать.

«Не доставлю этим отбросам такого удовольствия», — подумал он.

Над его головой стремительно пронеслись лазерные росчерки, и стрельба резко прекратилась.

— Полковник, — несколькими мгновениями позже из-за другой стороны верстака прозвучал настойчивый голос.

— Я здесь, — прорычал Тонхаузер и сморщился от боли, увидев торчавший из ноги зазубренный металл.

Пятеро стратоских бойцов с лазганами наготове обогнули угол станка.

Тонхаузер разглядел нашивки первого солдата.

— Появились как раз вовремя, сержант Рука, но не полагается ли вам быть с полковником Йонном и 18-м на границе Кирриона?

Второй рядовой нес портативный вокс. На всех частотах раздавалось дребезжание докладов, сопровождаемое пульсирующим хором взрывов и приглушенным оружейным огнем со всех концов Нимбароса.

— Полковник Йонн погиб, сэр. И 18-ый выходит из Кирриона. Город полностью потерян, все наши безопасные зоны под угрозой, — сказал ему Рука. — Мы пришли за вами.

Тонхаузер скривился, когда два других бойца помогли ему подняться на ноги.

— Что с Кумулоном? Он тоже пал? — спросил он, миновав тела троих культистов и шатающейся походкой направляясь к запасному выходу из цеха.

Голос сержанта был пустым, но озабоченным.

— Мы потеряли их, сэр. Мы отступаем по всем фронтам за пределы городов и дальше по небесным мостам к Пилеону.

Как только они вышли на городские улицы, шум доносившейся отовсюду стрельбы резко усилился. Тонхаузер посмотрел сквозь укрепленный пластек купола города на грозовое небо. Его зрение затуманивал дым, скрывая из виду верхнюю атмосферу города. Отступая с сержантом Рукой и его взводом, Тонхаузер осмелился оглянуться через плечо. Массовое отступление было в самом разгаре. Толпы далеких повстанцев приближались к их позициям, сжимая в руках разнообразные ружья и самодельное оружие. Их боевые кличи приглушались сшивающей губы проволокой — и этот эффект выводил из себя. Даже не слушая их, Тонхаузер мог сказать, что враг пошел в крупномасштабную атаку.

Прямо над их головами просвистела ракета, заставив Тонхаузера и остальных нырнуть. Она попала в стену депо трамваев на магнитной подвеске, и образовавшийся взрыв поглотил орудийную позицию авиакорпуса. Расчет из троих человек с воплями погиб среди кирпичей и огня.

Рука резко сменил направление, уводя Тонхаузера и бойцов по боковому переулку от рушащегося здания.