Павел Рогозинский - Главный калибр Страница 2

В последний день обороны Севастополя Глухов привел из Новороссийска семь «малых охотников». Путь был тяжелым: вражеская авиация бомбила их с рассвета дотемна. Отстреливаясь, маневрами уклонялись от бомб. Лишь головной катер, на котором находился Глухов, посекло осколками. Из строя выбыла почти вся верхняя команда. Ранен был и Глухов, но продолжал держаться на ногах, заменив и командира катера, и рулевого.

Уже ночью подошли к Севастополю, к Херсонесскому маяку. Маяк был взорван. Вокруг загрохотали разрывы снарядов. Взяли курс на Стрелецкую бухту. И здесь их заметили, обстреляли. Повернули на бухту Камышевую, но и там враг. Незаметно причалить удалось лишь в бухте Казачьей.

Тут катер, на котором находился Глухов, застопорило: на винт намотались какие‑то веревки, трава. Командиры других катеров хотели помочь, но Глухов приказал: «Поскорее забирайте с берега людей и, не мешкая, уходите!» Вскоре катера с защитниками Севастополя скрылись за горизонтом.

Очистить винт удалось лишь к рассвету. Возвращаться пришлось в одиночку, что было гораздо опаснее. И враг этим воспользовался. Налетели «мессершмитты», обстреляли. Один пулеметчик на катере был убит, другой тяжело ранен, поврежден двигатель. На остановившийся катер посыпались бомбы. Две разорвались у самого борта. Осколки сразили мотористов. В строю оставался только легко раненный механик.

Глухов один продолжал бой. Он встал к пулемету и встречал огнем налетающих истребителей. И, посылая очередь за очередью, напряженно думал о том, как же все‑таки запустить моторы? Ведь если катер останется недвижим, то его в конце концов разбомбят обязательно. А исправить моторы мог только один механик. Его надо сберечь во что бы то ни стало. И вот что придумал Глухов.

Он приказал механику взяться за трос подлиннее и всякий раз, как будут налетать истребители, бросаться в море, отплывать подальше и нырять. Так во время налета он будет в большей безопасности, чем оставаясь на неподвижном катере и копаясь в моторе. И если катер уцелеет, тогда он сможет исправить и запустить моторы…

Расчет командира оправдался. «Мессершмитты» обстреляли катер еще раз и улетели. Осколком последнего выпущенного ими снаряда Дмитрий Андреевич был ранен. Но он нашел еще в себе силы помочь механику выбраться из воды, подняться на катер.

Глухов исходил кровью. Механик разорвал простыню, забинтовал его. Исправив кое‑как мотор, двинулись снова. По пути еще три раза появлялись самолеты, но уже не стреляли: они поняли, что боеспособной команды не осталось, и катер можно захватить.

До Новороссийска было уже недалеко, когда в море показались два пенных буруна. «Это вражеские катера идут брать нас в плен, — решил Глухов, — Что ж, покажем им, как поступают в таких случаях советские моряки…»

Пытаться уйти на подбитом моторе не имело смысла. Катер и так еле двигался. Глухов дал команду остановиться и сказал поднявшемуся на палубу механику:

— Я буду стрелять из пушки, а ты, если приблизятся, бросай гранаты. В случае чего — взорвемся.

Потом проверил наган, зарядил орудие. Катера заходили с двух сторон: брали в клещи. Дмитрий Андреевич стал наводить на один из них орудие — и вдруг увидел: свои!

Из Новороссийска Глухова отправили в тыл, в госпиталь. Нужно ли говорить, что едва его раны начали заживать, как он стал требовать, чтобы его выписали, отправили на море.

— Этот моряк сбежит, вижу по глазам, — сказал один из врачей.

— Сбегу, — подтвердил Глухов.

И его отпустили. Долечивался он уже на кораблях. Моряк стал еще злее драться с гитлеровцами. Его катера не раз ходили в набеговые операции, доставляли разведчиков в тыл врага. Корабли дивизиона приняли участие в легендарных боях на Мысхако. Там в феврале 1943 года моряки–черноморцы высадили десант возле занятого гитлеровцами Новороссийска, предопределив тем самым его освобождение. Командовал десантным отрядом майор Цезарь Куников. Гитлеровцы отлично понимали, какую опасность представляет для них отряд Куликова, и не жалели сил, чтобы сбросить его в море. Но морские пехотинцы держались стойко. Много рейсов совершили сюда под огнем врага катера дивизиона Глухова, доставляя подкрепления, боеприпасы, продовольствие.

А потом — бои за Новороссийск. Засевших в городе гитлеровцев одновременно атаковали с суши, с воздуха и с моря. Под шквальным огнем катера дивизиона Глухова влетели в Цемесскую бухту Новороссийска одними из первых. Огнем всех своих пушек и пулеметов подавили они сопротивление врага и, подойдя к причалам, высадили штурмовые отряды. После пятидневных упорных боев Новороссийск был освобожден.

Прославленному дивизиону Глухова присвоили звание Краснознаменного Новороссийского. Почти всех его моряков отметили правительственными наградами, причем многих дважды и трижды. Огважный командир, ставший уже капитаном 3 ранга, был награжден орденом Суворова III степени, орденами Ленина и Красного Знамени.

К этому времени катера дивизиона прошли с начала войны в боевых походах около пятисот тысяч миль. В боях они потопили 9 вражеских судов, сбили 17 самолетов, более двухсот раз обстреливали береговые укрепления противника, отстояли от врага множество наших транспортных судов.

Осенью 1943 года советские войска, выбивая гитлеровцев из Крыма, повели тяжелые бои на Керченском полуострове. Подкрепления и боезапасы доставляли морем через Керченский пролив. Гитлеровцы старались помешать этому всеми силами. Они забрасывали пролив минами. На транспортные суда постоянно наскакивали вражеские катера. Наши катерники днем и ночью несли здесь боевую вахту.

В ночь на 12 ноября катера дивизиона Д. А. Глухова встретились с десятью сторожевыми и торпедными катерами и двумя быстроходными десантными баржами противника, вооруженными пушками. Везде и всегда отважный командир дивизиона следовал заветам великого русского флотоводца адмирала С. О. Макарова и не уставал напоминать его другим: «Если встретите более слабого, чем вы, врага — нападайте. Если равного себе — нападайте, и если сильнее себя — тоже нападайте».

Капитан третьего ранга сказал боевым товарищам просто: «Все мы любим свои семьи, своих детей. Но Родина превыше всего. Если пропустим врага, то мы не будем иметь права смотреть на родные берега».

И Глухов повел катера в атаку. В бою Дмитрий Андреевич Глухов был смертельно ранен в голову. Его доставили на берег, на руках отнесли в походный госпиталь…

Ему не довелось дожить до окончательной победы над фашистами, в которую он свято верил и во имя которой свершил все, что мог. Звание Героя Советского Союза Дмитрию Андреевичу Глухову было присвоено посмертно.

Далеко ушла с тех пор наша боевая техника и никому уже не придет в голову мысль очищать море от мин так, как делал это Дмитрий Андреевич. Но его беспримерная отвага, находчивость и стойкость еще для многих поколений моряков будут звучать командой:

— Так держать!

Чтобы неизменно неслось в ответ;

— Есть так держать!

СЕМЬ ЧАСОВ

Главстаршина Федор Филиппович Марков упал под вражеским огнем во время штурма гитлеровских позиций на Керченском полуострове в один из дней января 1944 года. Подобрать Маркова не смогли: он упал рядом с вражеским дотом, из которого тогда выбить гитлеровцев не удалось. В сильный бинокль товарищи отчетливо видели его тело, распростертое перед самой амбразурой. Там оно и лежало весь день.

А вечером главстаршина вернулся в свой отряд морской пехоты, жадно попил воды, наскоро и бессвязно рассказал, что с ним произошло, и завалился спать. Спал он беспробудным, каменным сном.

Вид у Маркова был жуткий: главстаршина был в крови с головы до пят. Кровь запеклась и на лице, и в волосах, они слиплись и затвердели. Сморенный сном Марков не успел сказать, куда его ранило. Санитары, бережно раздев, тщательно осмотрели его со всех сторон, обмыли, но, к своему великому изумлению, не обнаружили ни единой царапины. Лишь на колене была пустяковая ссадина, про которую принято говорить, что «до свадьбы заживет». В кармане у Маркова обнаружили горсть новеньких немецких медалей, что было уж совершенно необъяснимо.

Проспав почти сутки, главстаршина окончательно воскрес и смог наконец отвечать на посыпавшиеся со всех сторон вопросы. Но тут началась подготовка к новой атаке, и Маркова куда‑то потребовали. Потом его назначили командиром взвода, и он исчез с ним на переднем крае.

Об этой удивительной истории мне пришлось узнавать у его товарищей, Один припомнил одну подробность из его рассказа, другой — другую. Так, по крупицам, восстанавливалась картина того, что происходило в течение семи часов, которые он пролежал, как мертвый, у вражеского дота.

…Главстаршина, поднявшись в атаку, бежал впереди всех. Он и не заметил, насколько обогнал своих товарищей. Почти у самого гребня занятой фашистами возвышенности темнела извилистая линия окопов и блиндажей. От позиций черноморцев их отделяла просторная лощина шириной около километра. Сторона лощины, обращенная к черноморцам, была пологая и довольно ровная. А противоположный край поднимался к вражеским окопам более круто и был усеян крупными камнями. Там и укрывались немцы.