Valley - Burglars trip Страница 22

Как и в начале первого курса, доказать ничего не смогли. Тем более что ребята недели через две вернулись к учебе. Поговаривали, что директор заставил Айса участвовать в лечении. Не могу сказать - не знаю. Знаю только, что вся школа пребывала в уверенности, что Айс опять ударился в эксперименты.

И только я знал настоящую причину. Правда, так и не спросил его. Слова значения не имеют.

Когда история с отравлением себя исчерпала, Айс занялся моим образованием. Он давал мне огромные задания и грозил страшными карами, если я не справлюсь. Правда, страшными, учитывая, что я никогда не жаловался на недостаток воображения.

Однажды я списал у Эйва эссе по чарам и очень боялся, что Айс догадается об этом. Он ничего не сказал. Он никогда ничего не говорил.

Уснуть я не мог, а к часу ночи меня скрутила чудовищная боль в груди. Она спускалась вниз к животу и стреляла в спину. Просить Айса, чтобы он это прекратил, я не стал. Я гордый. Схватившись руками за живот, я почти бегом бросился из спальни в гостиную. К счастью, там никого не было.

Айс выскочил следом.

- Что это с тобой?

- Все отлично...

- Опять шоколадом объелся?

- Прекрати издеваться... и вообще... иди отсюда.

- Почему грубим?

Я поднял глаза. Лицемерие было не в его стиле. Во всяком случае, такое лицемерие.

- Ты хочешь сказать, что это не твоя работа?

- Да что происходит? - заорал он.

- Я думал, что ты меня отравил. А теперь не знаю.

- С какой стати мне тебя травить?

- Я списал чары у Эйва. Мне показалось, ты понял.

- Понял, конечно. Эйв-то у меня их списывал. Но это же не причина.

Я испугался.

- Тогда что со мной, Айс?

- Понятия не имею.

И вдруг все кончилось.

- Прошло… - я был совершенно ошарашен.

Айс помолчал две секунды, склонив голову на бок, и гадко ухмыльнулся.

Он так и не стал ничего объяснять, но сказал, что опасности нет, а потом целую неделю заставлял пить на ночь какую-то мерзость. От его зелья я спал, как убитый, и решил, что это снотворное.

С занятиями он тоже притормозил немного, а может, я просто привык. За четвертый курс Айс почти дотянул меня до своего уровня. Я искренне считал, что его уровень мне ни к чему, а вполне достаточно отличных результатов на экзаменах. Он пресек эти разговоры еще в начале года, и больше я не рисковал. Но уверенность осталась.

В Ашфорд мы не ездили, хотя Дядя Клаус прислал мне на Рождество невероятно официальное приглашение. Айс сам продиктовал ответ. Я отказывался, ссылаясь на обязанности хозяина Имения. В качестве компенсации Айс обещал ездить со мной. Я даже добился твердой договоренности о том, что он будет проводить в библиотеке не больше трех дней в неделю. Он очень любил «договариваться».

Так и получилось, что в Ашфорде я больше не был. Все каникулы четвертого курса и август после него мы провели в Имении. А в июле я ездил к матери в Марсель. Тоже неплохо.

К пятому курсу Айс вырос. Он как-то незаметно догнал меня в росте и от этого стал выглядеть еще более неуклюже. В Ашфорд он снова отправлялся с большим энтузиазмом, а из глаз ушло затравленное выражение, появившееся в середине третьего курса. Видимо, за полтора года он сумел справиться с возникшими семейными осложнениями, но, если раньше он отзывался о своем семействе с уважением и гордостью, то теперь иронично усмехался и ехидничал.

Оторвать его от книг стало еще сложнее, и поначалу мне казалось, что ничем, кроме своих научных изысканий он не занимается. Розье говорил, что исследования Айса уже дважды печатали в каких-то журналах. Все равно я бы ничего не понял, не стоило и расспрашивать. Зельеварение оставалось практически единственным предметом, в котором я действительно ничего не смыслил.

В октябре Айс придумал способ основательно испортить мне жизнь. Он приволок из очередной поездки в Ашфорд две огромные книги и объявил, что это для меня. Я никогда таких не видел. Они были написаны мелкими ровными буквами на очень тонком пергаменте. Айс объяснил, что книги маггловские.

Он совсем спятил, если думает, что я к ним притронусь!

Ух, как он разорался! Я даже удивился. Это он еще не знает, что ему придется с этими книгами делать. А придется ему учить их наизусть. Потому что читать это нельзя. Я попробовал. Просто набор слов. Смысла в них нет. Сразу говорю, что придумал этот бред не я. Это Кес. Он взял с меня слово, что я заставлю Фэйта выучить обе книги наизусть. Просто вызубрить, как набор звуков. Кес сказал, что это очень важно, и я обещал. Бедный Фэйт. Такие огромные, с тонкими страницами и мелкими буквами.

Он просто решил надо мной поиздеваться. Наш прошлогодний договор действителен до конца выпускных экзаменов. Я не могу отказаться. Я обязан выполнять все его требования. Иначе он перестает со мной заниматься и вообще мне помогать. Естественно, договор касался только учебы.

Мне казалось, что если бы они были на незнакомом языке, то было бы проще их учить. Но они были на английском и, в отличие от многих книг, которые мы изучали, на современном английском. Я не мог понять, как можно взять знакомые слова и так их скомбинировать, что бы ни одно предложение не имело смысла. Если бы это были магические книги, то я бы предположил, что это какие-нибудь заклинания, наверняка темные, потому что звучало это все довольно зловеще. Но в том-то и дело, что книги были маггловские. И я заучивал их наизусть, как последний придурок, а Айс потом проверял, водя пальцем по строчкам, чтобы я не переставлял слова.

Если бы это все не стоило и мне, и ему такого адского труда, я бы решил, что он так пошутил. Но он не любил тратить время на «глупости». Более того, я довольно быстро сообразил, что он сам тоже ничего в них не понимает. Зачем надо меня мучить, он не объяснял и вид имел удрученный. Бред какой-то.

К Рождеству я выучил первую, и мы принялись за вторую, продолжая ежедневно повторять первую, чтобы я не забыл. Та, которую я уже выучил, называлась Josef Dorfman «The Economic Mind in American Civilization», New York, 1946-1959 и состояла она из пяти огромных частей, собранных в одной книге, которую мы с Айсом могли поднять только вдвоем, если не накладывали заклинания левитации.

Alfred Marshall, Money, Credit and Commerce, London, 1923. Так называлась вторая. Айс мне сочувствовал, но был неумолим.

Приехав домой в январе, я спросил у Кеса, зачем это нужно. Рассказал, как нам тяжело и обидно тратить время на заучивание ненужных маггловских бредней.

- Поверь мне, Севочка, это сейчас единственное, что ему действительно нужно. Но, так как это совершенно не нужно тебе, то я не думаю, что стоит объясняться. Просто делай, как я прошу.

- Откуда такой интерес к лорду Малфою, осмелюсь спросить? - вид у меня был небрежный, во всяком случае, я старался казаться безразличным, задавая вопрос, который интересовал меня второй год больше всего на свете.

Кес смутился и начал лгать. Я понял, что он лжет, видимо, так же, как он всегда знал, если я пытался его обмануть. Это было так... дико. Он никогда раньше меня не обманывал. Что же происходит? То есть, конечно, он не сказал ни одного слова неправды, не стал бы он так меня оскорблять, но он лгал, потому что я прямо спросил, чем Фэйт так его заинтересовал, а он начал называть причины, может, и настоящие, но не основные. Сказал, что мать Фэйта абсолютно не способна заниматься делами, но много тратит, что Имение в долгах, и, хотя Малфои очень богаты, у Фэйта скоро будут серьезные проблемы: капитал есть, но содержания не покрывает, и еще много разных совсем непонятных вещей. Может, мне все это действительно «не нужно», и нам «не стоит объясняться» на эту тему. Но в конце он сообщил информацию вполне понятную и крайне меня испугавшую. Он заявил, что Фэйт скоро останется совершенно один, потому что мать его больше трех месяцев не протянет.

Вот это было серьезно! Откуда Кес знает подобные вещи, спрашивать не стоило, но он не ошибался. Я даже подозревал, что никакой мистики здесь нет, а просто Кес всегда в курсе любых дел, которые его интересуют. Он сказал это нарочно, чтобы отвлечь меня от основного вопроса. К черту этот «основной вопрос». Мне стало очень неуютно.

С одной стороны, я лишился родителей в возрасте семи лет, а Фэйту уже шестнадцать, он практически совершеннолетний и особой беды тут нет, но с другой стороны, разница огромна. Я никогда не был один в полном смысле этого слова. Я и сейчас чуть что бегу советоваться с Кесом. К тому же, есть Эстер, в семействе которой я всегда желанный гость. Так или иначе, границы моей самостоятельности и замкнутости я всегда определял сам и, может, потому никогда ими не тяготился. А Фэйт - совсем другое дело. Я точно знал, что родных у него нет. Во Франции его мать жила у друзей. Он и сейчас-то с матерью практически не общается, но она есть. Если она умрет, у Фэйта не останется никого. Если бы были хоть какие-то люди, с которыми Фэйт поддерживал отношения, я бы знал об этом. Он - невероятный болтун. Но он никогда ни о ком не упоминал. Так что он остается один в полном смысле этого слова, и приходится только радоваться, что Кес интересуется его будущим. Настоящей причины он не говорит, но вряд ли Кес захочет причинить Фэйту вред. Зачем?..