Аарон Дембски-Боуден - Ловец душ Страница 22

— Пятого Когтя больше нет, — более ровно произнес Талос. — Нам позарез нужны пополнения. С четырьмя десятками Астартес мы долго не продержимся.

Он позволил непрошеным словам повиснуть в воздухе. Каждый из присутствующих знал, что на поиски новичков уйдут десятилетия напряженных усилий. Чтобы поддержать боеспособность роты, требовалось немало оборудования и генно-инженерного мастерства — иначе из мальчиков-подростков не вырастить полноценных Астартес. На «Завете крови» почти ничего из этого не было, поэтому со времен Великого Предательства набор новых рекрутов не проводился. В десятой роте сражались те же воины, что принимали участие в боях Ереси Хоруса.

— Изменения неизбежны, — прорычал Вознесенный. — Ваятель Судеб с нами, и он знает истину.

При этих словах оба Чернеца почтительно склонили закрытые шлемами головы. Узас пробурчал что-то односложное в знак то ли уважения, то ли удовлетворения. Талос ощутил, как по коже пробежали мурашки. Его темные глаза сузились.

— Кто мы такие, чтобы подчиняться требованиям Губительных Сил? Мы Повелители Ночи, сыны восьмого примарха. Мы сами себе хозяева.

— Ваятель Судеб ничего не требует, — ответил Вознесенный. — Ты не понимаешь.

— У меня нет ни малейшего желания понимать те сущности, рабом которых ты стал.

Вознесенный улыбнулся откровенно фальшивой улыбкой и взмахнул когтистой перчаткой.

— Я уже устал напоминать тебе, Талос: я это контролирую. А теперь убирайтесь, пока Первый Коготь не присоединился к Пятому.

В ответ на угрозу Талос лишь тряхнул головой от отвращения. Прежде чем выйти из стратегиума, он одарил Вознесенного не менее дружелюбной улыбкой.

Когда они выбрались с капитанского мостика, Кирион сказал Талосу по вокс-линку:

— Он стал еще хуже, чем раньше.

— Как будто это возможно.

— Нет, брат. Дело в страхе. Я чувствую, как страх ворочается у него под кожей. Он проигрывает поединок с демоном, разделяющим его тело.

Септимус и Эвридика все еще были в ангаре.

«Громовой ястреб» по имени «Опаленный» стоял на посадочной площадке. Время от времени из дюз вырывались струи сжатого пара — корабль-стервятник охлаждался. Ракетные ускорители на корме боевого катера соответствовали его названию: сопла почернели и обуглились за десятилетия орбитальных и суборбитальных полетов. Септимус изо всех сил старался поддерживать «Опаленного» в наилучшем состоянии, но раб Талоса был в первую очередь механиком, а не техножрецом. Он умело чинил доспехи хозяина и ухаживал за его оружием, но вряд ли мог помочь древнему катеру остаться на лету.

Эвридика искоса следила за рабом, который устроился на палубе ангара в тени «Громового ястреба» и вертел в руках череполикий шлем хозяина.

— Это, — пробормотал он себе под нос, — будет непросто.

То, что шлем не разлетелся на куски, было уже чудом. На левой стороне виднелась здоровенная вмятина — там, где Талос врезался головой в край пробитой обшивки, когда вакуум вытянул бойцов Первого Когтя в космос. Эвридика промолчала. Ее все еще беспокоила бортовая тряска. Девушка снова и снова проигрывала в голове случившееся за последний час. Подготовка «Громового ястреба» к запуску… Вылет в самое пекло орбитальной войны… Трон, это было безумие.

Септимус взглянул на нее снизу вверх, сощурив глаза цвета нефрита. Эвридике показалось, что сейчас их мысли совпали. Как выяснилось секунду спустя, так и было.

— Дела не всегда так плохи, — сказал раб без улыбки.

Девушка проворчала нечто, что можно было принять за согласие.

— Бывает и хуже?

— Часто, — кивнул Септимус. — Если ты считаешь, что Астартес — воплощение зла, подожди, пока мы спустимся на палубы для экипажа.

Она не ответила. Она не хотела знать.

Септимус снова поднял огромный шлем:

— Мне надо приниматься за дело.

Однако он не сдвинулся с места. Эвридика догадывалась, что раб тянет время.

Наконец девушка сделала пробный выпад:

— Тебе запретили оставлять меня одну.

— Ты сможешь избавиться от меня, только если один из нас умрет.

Лоб Эвридики и ее запечатанный третий глаз обожгла внезапная боль, словно око варпа пыталось пронзить взглядом сталь и прикончить глупого и наглого раба, рассевшегося перед ней.

— Я ненавижу это место, — сказала она, прежде чем осознала, что собирается заговорить.

— Мы все его ненавидим, — снова кивнул раб.

Септимус произнес эти слова медленно, и не только из-за слабого владения готиком. Он говорил так, словно пытался втолковать очевидное неразумному ребенку.

— Мы все ненавидим это место, кто-то больше, кто-то меньше. Мы ничего для них не значим. Они — полубоги.

— Нет других богов, кроме Императора, — язвительно выпалила Эвридика.

В ответ Септимус расхохотался, и это небрежное богохульство сильно задело девушку.

— Ты — еретик, — произнесла она тихо, но яростно.

— Так же как и ты теперь. Неужели ты думаешь, что силы Трона примут тебя обратно с распростертыми объятьями, даже если ты провела на корабле Астартес-отступников не больше часа?

Его шутливый тон куда-то подевался.

— Открой глаза, навигатор. Ты обречена, как и все мы, а этот корабль, — он обвел рукой сумрачный ангар вокруг них, — стал отныне твоим домом.

Она набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, но Септимус оборвал ее движением руки:

— Достаточно пререканий. Послушай меня.

Он опустил шлем-череп на колени и почесал в затылке.

— Это десятая рота Восьмого легиона. Тысячелетия назад у них было столько рабов, сервиторов и Астартес, что, попытайся я вывести в космос священный «Громовой ястреб», за это покарали бы смертью. Сейчас у них почти не осталось ресурсов, в том числе и смертных, которые могли бы повиноваться им.

— И они вполне заслужили такую судьбу, — холодно улыбнулась Эвридика. — Они — предатели.

— Считаешь, что улыбка скрывает твой страх? — Септимус перехватил ее взгляд и удерживал несколько секунд. — Нет, не скрывает. Ни от меня, ни тем более от них.

Улыбка исчезла с ее лица так же быстро, как появилась.

— Я не стану отрицать, что они еретики, — продолжил Септимус, — но позволь мне объяснить это по-другому. Ты когда-нибудь слышала о Лок-Три?

Девушка неохотно шагнула вперед и присела рядом с Септимусом на опущенный трап «Ястреба». Вокруг них раскинулся окутанный мраком ангар. Поодаль под высоким и гулким сводом выстроились другие «Громовые ястребы» — безмолвные, недвижные, не покидавшие этот отсек уже годами. Возможно, десятилетиями. В стороне сгрудились безжизненные грузовики и загрузчики боеприпасов. В пятидесяти метрах от Септимуса и Эвридики валялся одинокий сервитор — он опрокинулся на спину, и серая кожа стала еще серее под слоем пыли. Похоже, в лоботомированном слуге кончился заряд, и, свалившись, он так и остался лежать и гнить рядом с древними боевыми машинами. Эвридика не могла отвести глаз от трупа. Его кожа ссохлась, туго обтянув кости. Сервитор практически мумифицировался — механические части, должно быть, задерживали разложение органики.

По плечам девушки пробежала дрожь. Не требовалось много ума, чтобы понять: нынешний корабль — лишь тень прежнего.

— Нет, — не сразу ответила она.

Присев рядом с рабом, Эвридика чуть согрелась теплом его тела — слабое, но утешение. На «Завете» было так холодно…

— Я никогда не слышала о Лок-Три.

— Там особо и не о чем слышать, — вздохнул Септимус, после чего погрузился в задумчивое молчание.

— Я видела только небольшую часть галактики, — призналась девушка. — Сайн вел разведывательные работы всего в нескольких секторах, чтобы сэкономить на перелетах. И еще я…

— Что?

— Моя семья, Дом Мерваллион, принадлежит к низшей категории Навис Нобилите. Я думаю, Сайн не решался доверить мне слишком дальние перелеты. Он опасался, что его навигатор… полная бездарь.

Септимус кивнул с понимающим видом, что Эвридике совсем не понравилось. Девушка ожидала, что раб хоть как-то отреагирует на ее признание, но вместо этого он просто вернулся к предыдущей теме:

— Лок-Три находится очень далеко, в окрестностях региона, обозначенного в имперских записях как сектор Скарус.

— Полгалактики отсюда.

— Верно. Я там родился. Это не совсем мир-кузня, но близко к тому. Планета была покрыта мануфакториями, а я работал пилотом грузового транспорта. По контракту перевозил грузы между орбитальными доками и мануфакториями.

— Это… хорошая работа.

— Нет, это была скука смертная. Вот что я пытаюсь тебе сказать. Да, я считаюсь еретиком, потому что сражаюсь не на той стороне. Да, я поклялся в верности предателям, которые развязали войну против Священного Трона Терры. И да, на этом корабле есть тьма, жаждущая нашей крови. Но я вижу вещи в их истинном свете. То, что есть у меня сейчас, лучше смерти. И когда ты понимаешь, как справляться со здешним мраком… это становится почти безопасным. Это почти как настоящая жизнь. Раньше каждый день повторялось одно и то же — я был еще одним крошечным винтиком в бесконечной, унылой машине бытия. Но теперь… Теперь все по-другому. Каждая неделя приносит что-то новое, что-то невероятное, что-то, от чего дух захватывает. Хотя, должен признать, редко что-то хорошее.