Джеймс Сваллоу - Обагренное божество Страница 23

Тем не менее, его взгляд постоянно возвращался к стеклу. Казалось, чем ближе он подходил к алтарю во главе зала, тем больше деталей появлялось на изображении. Теперь он мог видеть темные очертания Императора выше и правее Сангвиния. Он смотрел сверху вниз на него с невозмутимой гордостью. По краям были выстроены круги с вариациями моментов из благословенной жизни ангела — когда он в младенчестве упал на поверхность Ваала; мальчик, убивающий голыми руками огненного скорпиона; летящего на своих ангельских крыльях, его пристальный взгляд светился огнем; и сражение один на один с предателем Хорусом, как раз перед его смертью. На мгновение Рафен почувствовал, как созерцание этого всего как будто бы перенесло его еще раз домой, на Ваал Секундус. Все замешательство и эмоции последних нескольких дней пропали — но затем он заметил очертания газового гиганта, смутно вырисовывающегося за стеклом, и это мгновение ушло. Они подошли к почетному месту рядом с алтарем и как один, Рафен и остальные выжившие в битве на Кибеле, упали на одно колено. Из плавающих датчиков над головами повеяло острым, сильным запахом ладана для причастия.

В тишине зала, когда аудиосистема брони передавала слова в спрятанные на колоннадах по всему залу громкоговорители, голос Сахиила звучал оглушающей волной.

— Да, за Императора и Сангвиния, мы выстоим и мы служим.

Каждый Космодесантник в комнате повторил фразу, от стен отразился грохот хора. Уголком глаза, Рафен видел Аркио, тихо бормотавшего литанию, за ним стояли Люцио, Туркио и Корвус. Технодесантник одну руку держал на груди, на символе Адептус Механикус, шестеренке и черепе, в то время как Корвус, с отсутствующим видом сжимал вылеченную рану, нанесенную демоническим зверем. Туркио был неподвижен, его глаза были плотно зажмурены.

Высший Сангвинарный Жрец поднялся по деревянным ступенькам к широкой кафедре проповедника и поклонился мерцающему гололиту Брата-Капитана Идеона.

Это было тысячелетней традицией, что командир корабля присутствовал во время Мессы, но война дошла до такого уровня, что капитан теперь был постоянно прикован к мостику, так что теперь такое было невозможным. Идеон все еще присутствовал духом, но не во плоти. Он был один на командной палубе, жестко связанный с духом-машины "Беллуса". Он мог наблюдать за церемонией через глаза и уши бесчисленных мониторов, усеявших пространство великого зала.

Рафен медленно поднял голову и в первый раз заметил в тени платформы Инквизитора Штеля. Он бдил за Сахиилом в той же манере, что и Император Человечества наблюдал за Сангвинием на стеклянном изображении выше. Сахиил стоял за кафедрой, положив руки на кровавую каплю, увенчанную крыльями.

— В этот день мы благодарим нашего лорда и повелителя человечества за великие дары войны. Мы обязаны своими жизнями и самой кровью Сангвинию, нашей верой и нашей честью, до смерти.

— До смерти, — завопил хор.

Жрец благочестиво кивнул.

— Мы чтим наших братьев, павших на Кибеле. Некоторые из них были горды, присягнуть миссии "Беллуса". Печально, что они не увидят ее завершения.

Он открыл огромную книгу, переплетенную серовато-коричневой шкурой песчаной акулы Ваала, и побежал пальцем по рядам имен. Каждое из них было недавно вписано кровью.

— Сейчас мы говорим о них, сложивших свои жизни во имя памяти могил героев. Зная об их самопожертвовании и чести.

Рафен услышал слабый вздох позади себя. Там на коленях стоял Корис и Рафен задумался, свидетелем скольких таких церемоний был ветеран. Слишком многих, это он мог гарантировать. Сахиил начал поименно перечислять убитых.

— Брат-капитан Симеон. Брат-сержант Израфель. Брат Беннек. Брат Хирон. Апотекарй Вехо…

С каждым именем, Кровавые Ангелы отдавали честь, прикасаясь сжатыми кулаками к местам на груди, под которыми бились их основное и вспомогательное сердце. Тысячи кулаков в унисон били по грудным пластинам, выражая, что мертвые будут жить в сердцах их братства. После процессии имен, деяний и почестей, литания жреца подошла к концу, и Сахиил с мрачной окончательностью захлопнул книгу. Когда Рафен наблюдал за ним, Космодесантник вспомнил свои мысли на кладбище. Он задумался о том, когда его имя будет прочтено вслух на таком вот собрании. Моргнув, он отбросил тревожные мысли в сторону, в этот самый момент тишину зала нарушил новый голос.

— Соратник Брат Сахиил, я хотел бы обратиться к этим храбрым воинам.

Штель вышел вперед из-за задника кафедры и оглядел собравшихся мужчин. Искусственное освещение отражалось от запутанного рисунка на его плаще. Сложный дизайн букв, строчек был похож на буквы с тентовой ткани, которую Рафен видел на Кибеле. Несомненно, что это были псионические печати или похожая тайная магия против вражеского ментального колдовства. Сахиил неглубоко поклонился инквизитору и позволил Штелю занять сцену.

— Кровавые Ангелы, слушайте меня, — громоподобным тоном заявил он. — Знайте, что Повелитель Человечества через нас выполняет свою работу в этом изнуряющем столкновении с заклятым врагом. По Его воле, находящиеся на борту "Беллуса" услышали крики помощи от "Целано" и пришли на Кибелу. По Его воле мы смогли отбросить орды ненавистных Несущих Слово на поверхности и здесь, в космосе. В Его глазах и в Его наиболее доверенных воинах Сангвиния, мы благословлены.

В словах Штеля росла печаль.

— Здесь, так далеко от их родного мира, Братья, которые дрались и умирали, могли пасть, забытые теми, кто остался на Ваале. Но мы никогда не забудем их.

Когда волна согласия пробежала по залу, глаза Рафена сузились. Выбирая слова, инквизитор был небрежен — такое могли думать те, кто ставил под сомнения преданность Ордену на расстоянии, в менее важных миссиях, таких как гарнизон на Кибеле. Штель продолжил.

— И теперь перед нами стоит выбор, воины. Мы оставим все как есть, и похороним мертвых, не отомстив? Или мы принесем гнев Империума и Кровавых Ангелов Хаоситской мрази на Шенлонге?

Темный свет вспыхнул в его глазах.

— Вы, те, кто служили и дрались вместе со мной эти долгие десять лет, знаете мою искреннюю озабоченность!

Множество собравшихся Десантников рычали и плевались при имени врага. На мгновение зал наполнился беспорядочными голосами. Рафен слышал, как Корис цинично хмыкнул. Ранее предсказанное ветераном сбывалось.

— Лорд инквизитор. — Тихо сказал Сахиил, его голос был едва слышим за границами кафедры. — Я, конечно, поддержу вас в этом начинании, но цель не достигнута. Если мы покинем Кибелу без разрешения Лорда Данте…

Штель тонко улыбнулся.

— Командующий поймет преимущество моих приказов, Сахиил. Ты знаешь, что это правда.

До того как жрец смог ответить, инквизитор поднял руки и призвал к тишине.

— Кровавые Ангелы! Нет сомнений, что ваш примарх обернул свой благодетельный взгляд к нам! Мы солдаты "Беллуса" и мы несем то самое оружие, которое было даровано Сангвинию лично Богом-Императором!

Позади кафедры возникло движение, и кучка покрытых саваном сервиторов из свиты Штеля вышли вперед. Они несли длинный футляр, сделанный из прочного титана, поверхность была затейливо украшена символами Ордена, Империума и Ордо Еретикус. Рафен почувствовал физический шок, когда осознал что содержит контейнер.

Именем Трона! Копье!— Наша победа на Кибеле была священным долгом, — инквизитор бросил взгляд на собравшихся перед ним Десантников. — Но среди вас есть тот, кто выделился, кто показал настоящую силу неотъемлемого права, которое поет в вашей крови, даже перед лицом поражения!

Глаза Штеля остановились на родном брате Рафена.

— Брат Аркио, выйди вперед.

Аркио сделал как ему приказали, встал и поднялся на кафедру. Сервиторы Штеля остановились перед молодым Кровавым Ангелом и преподнесли ему металлический футляр.

— Открой его. — Приказал Штель. — В качестве признания твоих деяний, тебе даруется честь явить Копье Телесто.

Аркио протянулся к нему и дрожащими руками открыл замки, которые запечатывали контейнер. Позади него Сахиил сжал свой грааль и произнес слова "Литергус Интегритас". Когда Аркио положил руки на металл, его охватила приносящая радость теплота. Когда он сдвинул створку контейнера, то увидел внутри объект, который сиял как солнце.

Излучение от оружия охватило весь великий зал волной бледно золотого света. Ниже кафедры Рафен задохнулся, когда сияние прикоснулось к голой коже его лица.

Уголком глаза он увидел, как Турико отвел глаза; его переполняли эмоции. Но Рафен не мог оторвать от него взгляд. Там, перед ним было Копье Телесто, во всей его ласкающей слух славе. Гобелены на Риге даже близко не передавали величественность святого копья.

Само по себе лезвие представляло из себя удлиненную слезу с полостью в центре, олицетворяя единственную каплю крови, которую Сангвиний потерял, когда клялся в верности Императору. Мерцая внутренним светом, оно покоилось на верху резной ручки, которая демонстрировала ангела крови, облаченного в монашеские одеяния Высшего Санвинарного жреца. Его безупречное лицо терялось за широким капюшоном, его могучие крылья ангела была распростерты по ветру и ниже этого, была единственная печать чистоты, которая несла на себе личную отметку Императора. Это было самым невероятным зрелищем, которое когда-либо видел Рафен, и его сердце заныло от этого.