Дэн Абнетт - Почетная гвардия Страница 24

Куу кивнул.

— Охотно верю. Можно я попробую?

Куу протянул руку, и Ларкин скрепя сердце вручил ему лонглаз, беря, в свою очередь, стандартную лазвинтовку. Куу ухмыльнулся новой игрушке и приложил к плечу приклад из дерева нал.

— Майло, — выдохнул он. — Милее не придумаешь.

Внезапно он выстрелил, и вилоклюв взорвался облаком крови и белых перьев.

— Неплохо, но…

Куу проигнорировал Ларкина и выстрелил снова. И еще раз, и еще. Три птицы разлетелись на куски в зарослях.

— Мы не сможем их приготовить, если ты будешь так стрелять, — сказал Ларкин.

— Знаю. У нас их уже достаточно для еды. Это просто для удовольствия.

Ларкин хотел было возразить, но Куу быстро повернулся вместе с винтовкой и прикончил еще двух птиц. Вода под деревьями стала вязкой от кровавых останков и плавающих белых перьев.

— Хватит, — велел Ларкин.

Куу потряс головой и снова прицелился. Он переключил лонглаз на беглый огонь и когда нажал на курок, вспышка за вспышкой пронзила заросли.

Ларкин был встревожен. Встревожен таким обращением с его любимым оружием, встревожен безумным блеском в глазах Куу.

А больше всего его встревожило то, что дикая пальба Куу размазала в кашу полдюжины пауко-крыс на деревьях. Ни один выстрел не был потрачен даром, не прошел мимо цели. Проворные, прыгучие зверьки, которых он, Ларкин, выслеживал бы какое-то время, за пару мгновений превратились в кровавые потеки на стволах.

Куу вернул лонглаз Ларкину.

— Отличное оружие, — сказал он и повернулся, чтобы идти к дороге.

Ларкин поспешил следом. Его била дрожь, даже несмотря на припекавшее сверху солнце, жарившее шоссе. Хладнокровный убийца. Ларкин знал, что отныне будет остерегаться поворачиваться к Куу спиной.

Перед неподвижной колонной Гаунт, Клеопас и Геродас стояли и наблюдали за тем, как техножрецы и инженеры Пардусского полка пытаются вернуть в строй поврежденную «Химеру».

Пардусцы и танитцы уже разгрузили вручную бронированную машину, чтобы уменьшить ее вес. «Троян» трясся рядом на холостом ходу, словно встревоженная мамаша.

Гаунт кинул взгляд на хронометр.

— Еще десять минут, и мы выдвигаемся без нее.

— Я хотел бы возразить, сэр, — рискнул Клеопас. Эта машина везла снаряды для «Завоевателей». Он кивнул в сторону груды боеприпасов, которые команды выгрузили из «Химеры», чтобы выровнять ее. — Мы не можем просто бросить все это.

— Бросим, если придется, — ответил Гаунт.

— Если бы это были батареи лазганов, вы бы говорили по-другому.

— Ты прав, — Гаунт кивнул Клеопасу. — Но время поджимает, майор. Я дам им двадцать минут. Но только двадцать.

Капитан Геродас отошел, чтобы раздать приказы командам инженеров. Гаунт достал свою плоскую серебряную фляжку с выгравированным именем — Делан Октар — и предложил ее Клеопасу.

— Благодарю, комиссар-полковник, но нет. В это время дня для меня рановато.

Гаунт пожал плечами и сделал большой глоток. Он как раз завинчивал фляжку, когда голос за их спинами произнес:

— Я слышу стрельбу.

Гаунт и Клеопас оглянулись на подошедшего к ним комиссара Харка.

— Я разрешил бойцам добыть немного свежего пропитания, — сказал ему Гаунт.

— Командующие отряда в курсе? Стрельба может вызвать панику.

— Они в курсе. Я сообщил им. Распоряжение 11-0-119 гамма.

Харк пожал плечами, широко при этом разведя руками.

— Не надо так точно, полковник. Я вам верю.

— Хорошо. Майор Клеопас, возможно, вам стоит объяснить комиссару, что происходит. Во всех деталях.

Клеопас воззрился на Гаунта, и затем с улыбкой повернулся к Харку.

— Мы ремонтируем «Химеру», сэр, и для этого, как вы можете видеть, используем тяжелый тягач…

Гаунт ускользнул, удаляясь подальше от комиссара. Он пошел назад вдоль линии машин, сделав еще один глоток из фляжки.

Харк смотрел ему вслед.

— Что вы думаете о легендарном комиссаре-полковнике? — спросил он Клеопаса, перебивая лекцию о ремонте «Химеры».

— Он самый стоящий командир из всех, кого я когда-либо знал. Живет ради своих людей. Не спрашивайте меня снова, сэр. Я не допущу, чтобы мои слова добавили к какому-нибудь официальному отчету с выговором.

— Не беспокойтесь, Клеопас, — сказал Харк. — У Гаунта и без вас хватает проблем. У лорда-генерала на него свои виды. Я лишь вел переговоры.

Гаунт прошел сотню метров и нашел доктора Курт и ее санитаров сидящими в тени грузовика.

Курт поднялась.

— Сэр?

— Здесь все нормально? — спросил Гаунт. Его совсем не радовал тот факт, что Дорден остался в Доктринополе наблюдать за ранеными. Курт была отличным медиком, но он не мог привыкнуть, что на посту главы хирургической команды ударного отряда стоит кто-то другой. Его главным медиком всегда был Дорден, с самого основания Призраков. Ему нужно было привыкнуть.

— Все в порядке, — промолвила она, и на ее лице в форме сердечка расцвела улыбка.

— Хорошо, — промолвил Гаунт. — Хорошо.

Он отпил еще.

— Не найдется лишнего глотка? — спросила Курт.

Удивленный комиссар-полковник повернулся и протянул ей фляжку. Она прилично отхлебнула.

— Не думал, что вы одобрите.

— Это ожидание меня нервирует, — призналась девушка, вытирая губы и возвращая фляжку Гаунту.

— Меня тоже.

— В любом случае, — промолвила Курт. — Верьте мне. Эта штука целебная.

Альфа-АР добрался до Мукрета в середине дня. «Саламандра» сбавила скорость до самой малой, и Маккол, Маквеннер и Бонин выпрыгнули наружу, подняв лазганы и сопровождая легкий танк по главной дороге, пока тот пробирался среди домов на сваях. С приближением вечера поднялся легкий ветерок, взметавший пыль и листья на залитой ярким солнцем дороге. Между и под постройками гнездились черные тени.

Само солнце, большое и желтое, спускаясь к реке, светило сбоку, и лучи пробивались через заросли пальм и кипарисов.

Поселение выглядело покинутым. Двери открыты, колючие эпифиты оплели зеленью оконные рамы и столбы. В домах валялась разбитая посуда, в водостоках скопился мусор. На окраине поселения стояли длинные кирпичные коптильни, крытые черепицей. Жители Мукрета занимались копчением рыбы и мяса. Танитцы все еще могли уловить в воздухе острые нотки древесного дыма.

Три разведчика, держа наготове оружие, продвигались позади катящегося танка. Бонин крутанулся и быстро прицелился, когда на одном из деревьев зашебуршали птицы. Уверенно громыхала «Саламандра».

Маккол продвинулся вперед и условным жестом отправил Бонина налево, по насыпи, ведущей к реке.

Впереди что-то шевельнулось. Это оказался шелон, еще теленок, забредший сюда с главной дороги. Поводья его узды волочились в пыли. На спине было закреплено седло.

Животное пробрело мимо Маккола и Маквеннера. Теперь Маккол слышал раздававшийся время от времени стук. Он просигналил Маквеннеру прикрыть его и пошел вперед.

Тощий, согбенный старик прибивал доски обшивки, пытаясь заколотить разбитые окна. В качестве молотка он использовал ветку дерева.

На старике была шелковая голубая мантия. Аятани, осознал Маккол. Местный священник.

— Отец!

Старик повернулся и опустил ветку. Он был лысым, с торжественной длинной, белой бородой. Такой длинной, что аятани даже забросил ее за плечо, чтобы не мешала.

— Не сейчас, — раздражительно бросил он. — Этот святой храм сам по себе не отремонтируется.

— Может, я могу вам помочь?

Старик спустился обратно к дороге и воззрился на Маккола.

— Не знаю. Ты человек с оружием… и танком, как я вижу. Ты можешь убить меня и украсть моего шелона, что, откровенно говоря, мне мало поможет. Ты убийца?

— Я солдат имперских освободительных сил, — ответил Маккол, оглядывая старика.

— Правда? Ну что ж… — заключил старик, обтирая лицо длинной бородой.

— Как вас зовут?

— Аятани Цвейл, — ответил старец. — А тебя?

— Скаут-сержант Маккол.

— Скаут-сержант Маккол, да? Очень впечатляет. Ну, скаут-сержант Маккол, эршул осквернили этот храм, этот священный дом нашей трижды возлюбленной святой, и я намерен восстановить его. Если ты мне поможешь, я буду благодарен. И уверен, что святая тоже будет благодарна. По-своему.

— Отец, мы идем на запад. Мне нужно знать, нет ли инфарди на дороге.

— Конечно, я их видел. Целые сотни.

Маккол потянулся к вокс-передатчику, но старик его остановил.

— Инфарди я видел во множестве. Паломники. Слетаются обратно к Доктринополю. Да, да… множество инфарди. Но эршул не было.

— Не понимаю.

Аятани указал на залитую солнцем дорогу, пробегавшую через Мукрет.

— Ты знаешь, на чем стоишь?

— На Тембаронгской дороге, — ответил Маккол.

— Также известной по древним текстам Иримриты как Айолта Имат Инфарди, что буквально означает «дорога истины инфарди». В народе ее называют «путем паломника». Дорога может вести в Тембаронг. В ту сторону. Но кто захочет туда идти? Маленький скучный городишко, где у всех женщин толстые ноги. Но в другую сторону… — он указал в направлении, откуда появился Маккол. — В том направлении идут пилигримы. К гробницам Цитадели Доктринополя. В храм Паломничества Саббат. К сотням других мест поклонения. Так продолжается уже много веков. Это путь паломников. И мы называем пилигримов «инфарди». Это настоящий смысл слова, и я именно его использовал.