Аарон Дембски-Боуден - Разведчик Пустоты Страница 27

— Он с нами, потому что он один из нас, — произнес Меркуций.

— Как скажешь, — отозвался Кирион.

— Ты думаешь, он не такой, как мы, лишь потому, что солнечный свет не ранит его глаза?

Кирион покачал головой.

— Я не хочу спорить, брат.

— Но я говорю искренне, — настойчиво продолжил Меркуций. — И Талос тоже в это верит. Быть воином Восьмого легиона — это значит обладать целеустремленностью… холодной целеустремленностью, чуждой другим нашим братьям. Нет нужды рождаться в бессолнечном мире, чтобы стать одним из нас. Ты просто должен понимать страх. Должен наслаждаться, сея его в сердцах смертных. Смаковать соленую вонь пота и мочи, источаемую кожей напуганного человека. Ты должен думать так, как думаем мы. И Вариил думает так.

Он склонил голову в сторону апотекария.

Кирион оглянулся на ходу через плечо. Нарисованные на шлеме зигзаги молний — огненные слезы — рассекали его щеки, как следы мазохистских утех.

— Он не ностраманец.

Меркуций, не склонный к веселью, на это улыбнулся.

— Почти половина Избранных примарха были терранцами, Кирион. Ты помнишь, что было, когда пал первый капитан Севатар? Помнишь, как атраментары разбились на партии, не желая служить Сахаалу? Я вижу тут горький урок. Подумай об этом.

— Мне нравился Сахаал, — ни с того ни с сего заявил Узас. — Я его уважал.

— Как и я, — согласился Меркуций. — Я не любил его, однако уважал. Но даже когда Чернецы разобщились после смерти Севатара, все мы знали, что их нежелание подчиняться Сахаалу — нечто большее, чем простое предубеждение. Некоторые из первой роты были терранцами, старейшими воинами в легионе. Даже Малек терранец. Тут дело в чем-то большем, чем родной мир Сахаала. Терранец, ностраманец или рожденный в любом другом мире — для большинства из нас это никогда не имело значения. Геносемя заполняет наши глаза чернотой, независимо от того, где мы родились. Мы разобщены, потому что примархи покинули нас. Раньше или позже, но эта судьба постигнет каждый легион. Мы — банды, объединенные общей целью, с общим наследием и идеологией.

— Все не так просто.

Кириона нелегко было сбить с мысли.

— У Вариила глаза не черные. В его груди и в горле геносемя Корсаров.

Меркуций тряхнул головой.

— Меня удивляет, как ты цепляешься за старые предрассудки, брат. Ладно, как хочешь, — я покончил с этой дискуссией.

Но Кирион еще нет. Он перемахнул через поручень, приземлившись на платформе десятью метрами ниже. Братья последовали за ним.

— Скажи мне кое-что, — сказал он, хотя в голосе его поубавилось колкости. — Отчего же первая рота отказалась следовать за Сахаалом?

Меркуций втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— У меня почти не было возможности поговорить с кем-то из них. Но дело, кажется, не в том, что у Сахаала имелись какие-то особые недостатки, несовместимые с должностью. Скорее, никто просто не мог сравниться с истинным первым капитаном. Никто не мог дотянуться до него. Чернецы отказывались служить другому вождю после смерти Севатара — он сделал их тем, чем они были, братством, которое невозможно разрушить иным путем, кроме как лишив капитана. Так же и весь легион отказывался служить под началом одного капитана после смерти примарха. И я сомневаюсь, что сейчас мы бы последовали даже за примархом. Сменилось десять тысячелетий. Десять тысячелетий войны, хаоса, боли и попыток выжить.

Узас вел лезвием своего отключенного цепного топора вдоль железной стены. Металл визжал, царапая по металлу.

— Севатар, — сказал он. — Разве Севатар умер?

Остальные обменялись ухмылками и смешками.

Израненные остатки Первого Когтя двинулись дальше, вглубь мрака, затопившего их обитель.

Талос смотрел на то, как луна рассыпается на части. В прошлом он мог бы восхититься той мощью, что привела в движение его воля. А сейчас он наблюдал молча, стараясь не связывать образ распадающегося на куски спутника с воспоминанием о Нострамо, погибшем так же.

Циклонные торпеды класса «Рубикон» не способны были уничтожить целую планету, но в маленькую луну они вгрызлись быстро и жадно.

— Я хочу слышать Вопль, — сказал он, не отрывая взгляда от оккулюса.

— Есть, господин.

Мастер вокса настроила динамики мостика так, чтобы они передавали звуковую часть поля-«заглушки» Делтриана. Как и следовало ожидать, звук вполне соответствовал названию. Воздух наполнил улюлюкающий резонирующий вопль, омерзительный и до странности живой. Под наслоениями визга, криков ярости и душераздирающим треском вокса можно было различить единственный человеческий голос.

Техножрец исключительно гордился тем, что создал этот генератор помех, и Талос чувствовал благодарность ему не в меньшей степени. Вопль намного упрощал охоту — суда противника были ослеплены без ауспика и вынуждены нащупывать дорогу в холодном вакууме без помощи сканеров. Однако Вопль требовал очень много энергии. Накрыв их плащом-невидимкой, он высасывал почти досуха все генераторы на корабле. Они не могли использовать силовое оружие. Существенно падала скорость. И конечно же, они не могли поднять пустотные щиты — отражающие экраны работали примерно на той же частоте, что и Вопль, и получали энергию из тех же источников.

Талос подумал о том, что начало твориться на вражеском мостике, когда Вопль затронул их системы. Надежно укрытые в тени луны, запаниковали ли рабы ордена, когда потеряли связь со своими хозяевами в составе абордажных партий? Может быть, да, может, нет, но ни одно судно Адептус Астартес не берет слабаков в команду. Эти офицеры и слуги представляли собой вершину человеческих способностей, не усиленных аугметикой. Их тренировали в военных академиях, сходных с теми, что находятся в мирах Ультрамара.

Вся операция была проведена безупречно, согласно их несчастному Кодексу Астартес, — от точного огневого удара до яростных и тщательно организованных боев на каждой палубе и до отступления крейсера, позволившего воинам выгадать дополнительное время.

Победы можно было добиться, лишь изменив правила игры. Талос знал это и никогда не чурался жульничества. Некоторые торпеды циклонного класса поджигали атмосферу, если использовались вместе с оружием орбитальной бомбардировки. У этой луны не было ни атмосферы, достойной упоминания, ни населения, которое он мог бы сжечь в огненном инферно, так что подобные орудия оставались бы бесполезны, даже если бы имелись на борту «Эха проклятия».

Другие циклонные боеголовки всаживали в ядро планеты заряд мелты или плазмы, вызывая термоядерную реакцию. Это либо провоцировало катастрофические тектонические сдвиги, либо зажигало маленькое солнце в самом сердце планеты. Так или иначе, не один мир не мог бы этого пережить. Большая часть погибала в течение нескольких минут вместе со всем населением.

Торпеды класса «Рубикон» были маломощными представителями последней разновидности. Все, что требовалось Талосу. Почти наверняка хватило бы и одной, но две точно довершат дело.

Для начала он ослепил врага Воплем. Теперь противники не могли обнаружить устремившиеся в их сторону торпеды, так же как и почувствовать эффект от их столкновения с луной, пока не станет слишком поздно. В течение нескольких минут углубившиеся в скалу снаряды сделали свою работу. Талос не видел особой нужды в том, чтобы уничтожить всю луну, вызвав сферический взрыв в ее центре. Поэтому торпеды ударили в северное полушарие, ввинтившись в солевые равнины голых полярных шапок. Вместо того чтобы взорваться в ядре спутника, они пробили его скальп. Последовавшая серия запрограммированных ядерных взрывов на противоположной, ближней к вражескому кораблю стороне луны спровоцировала тектонический распад.

Спутник рассыпался на части. Без всякого изящества, что уж там говорить. Четверть его поверхности треснула и вырвалась в космос с такой скоростью, что даже гололитический дисплей «Эха» не смог вовремя настроиться, чтобы отследить изменения. Не позже чем через три минуты после того, как торпеды ударили в спутник, огромные куски породы начали откалываться. Поверхность луны покрылась паутиной гигантских трещин, изрыгнувших в ближайшее пространство плотное облако пыли.

— Отключить Вопль, — приказал Талос. — Поднять щиты, зарядить орудия. Полный вперед.

«Эхо» задрожал, вновь пробуждаясь к жизни, и помчался сквозь космос со всей резвостью голодной акулы. Стратегиум погрузился в обычный организованный хаос, когда офицеры и сервиторы кинулись к рабочим постам. Скрип и лязганье рычагов смешались с гулом голосов и стуком пальцев по клавишам.

— Крейсер Генезиса не показался? — спросил Талос с центрального трона.

На обзорном экране скальпированную луну, ободранную и жалкую, уже начало окружать новое поле астероидов.