Ник Кайм - Саламандры: Омнибус Страница 28

— Брат!

С'танг и Нор'ган бросились ему на помощь, в то время как Гонорий прикрыл их отступление своим огнеметом.

— Держитесь, Рожденные в Огне, держитесь! — заревел Цу'ган. — Не отступайте!

Стойкие до конца, Саламандры будут драться до последнего вздоха, и яростнее всех Цу'ган.

Закаленный в боях сержант приготовился дать последний обет своему примарху и Императору, когда в его ушах ожила радиосвязь.

— Ты сумел ускользнуть от смерти, игнеец, — бросил Цу'ган, когда понял, кто это был. — Но ведь выживание за счет славы всегда было твоей…

— Заткнись, Зек, и вызови немедленно Пириила, — потребовал Дак'ир, используя имя другого Саламандра и собрав столько неприязни, сколько он мог.

— Нашему брату нужна вся его концентрация, игнеец, — снова нагрубил Цу'ган. — Он едва ли может позволить себе отвлечься на тебя.

— Сделай это, или будет уже не важно, отвлечется он или нет!

Цу'ган громко зарычал, но подчинился, что-то в тоне Дак'ира убедило его в том, что это было важно.

— Брат-библиарий, — рявкнул он по связи. — Наш отсутствующий брат требует поговорить с тобой.

Пириил с трудом кивнул, его руки были подняты, так как он старался поддерживать барьер.

— Говори… — едва смог проскрежетать библиарий.

— Ты помнишь, что чувствовал перед первым штурмом? — быстро спросил Дак'ир. — Ты сказал, было что-то в щите, аномалия в его энергетической сигнатуре. Он психически усилен, брат, чтобы удерживать варп-эхо снаружи.

Благодаря яростному обстрелу в целостности пустотного щита начала образовываться слабая трещина, невидимая для смертного глаза, но очевидная как замерзшая молния для колдовского зрения библиария. И через него Пириил разглядел психический скрытый поток, стремящийся удержать сам барьер. С открытием Дакʼира пришло понимание, а затем замысел.

— Они хотят отомстить Афиуму, — сказал Пириил, начиная перефокусировать свою психическую энергию и превращая ее в острый клинок своего гнева.

— За соучастие в их смертях свыше тысячи лет назад, — заключил Дак'ир.

— Я знаю, что делать, брат, — просто сказал Пириил. Его голос наполнился психическим резонансом, когда он позволил пасть последним ограничителям своего психического капюшона. Кристаллический матричный гаситель, который обеспечивал психическую защиту, отключился, и библиарий открыл себя варпу.

— Во имя Вулкана, — произнес Дак'ир, прежде чем связь наполнилась психическими помехами и отключилась.

— Брат Цу'ган… — голос Пириила был глубоким и невозможно громким посреди шума битвы. Ураган сырой психической энергии струился сквозь него, окружив библиария вибрирующей, пламенной аурой… — Я почти опустил барьер…

У Цу'гана не было времени на ответ. Психический барьер пал и варп-эхо ворвались. Гром потряс небеса, и красная молния разорвала клубящиеся облака, когда варп-шторм достиг своего пика.

Брешь, которую Пириил ощущал психически, уже закрывалась.

— Держать позиции! — кричал Мангейм, в то время как его люди гибли. — Продолжать стрелять!

Огонь отступников, не тревожимых более ослабевшим имперским артобстрелом, был направлен на фалангу. Мангейму в горло попал шальной лазерный заряд, и он замолчал.

Цу'ган увидел, как упал офицер в тот момент, когда Пириила охватил неистовое пламя. Подбежав к Мангейму, сержант поднял убитого офицера на руки и увидел, как язык пламени вырвался из сверкающего тела Пириила. Он прошел сквозь пустотный щит, через невидимую брешь, протянувшись к разумам вражеских библиариев…

В Афиуме, глубоком тылу мятежников, внутри частично зарытого в землю бронированного бункера, группа псайкеров сидела в кругу, их сознания были заблокированы, их воля объединилась, чтобы набросить покров на пустотный щит, который ограждал от деяний их предков. Необходимость в их умениях появлялась только в Адскую Ночь, когда кровавый шторм раскалывал небеса и влек за собой пробуждение мести, жажду расплаты.

Один за другим они закричали, оранжевое пламя, невидимое для смертных глаз опустошало их палящими объятиями. Плоть плавилась, глаза стекали как воск под горячей лампой, и один за другим псайкеры сгорели. Жар внутри бункера был сильным, хотя термометры говорили о прохладной ночи, и за несколько секунд псайкеры превратились в пепел, а вместе с ними оборона Афиума.

На поле боя Цу'ган заметил изменение в воздухе. Угнетающее бремя, которое преследовало их с момента второго штурма за Адскую Ночь, исчезло, словно невидимые руки сняли свинцовые цепи.

Варп-эхо растворились, как туман под лучами жаркого солнца. Тишина опустилась на поле смерти, когда оружие замолчало. Пустотный щит вспыхнул, и мгновенье спустя отключился, отсутствие его гудящего шума сменилось воплями в городе Афиуме.

— Во имя Вулкана… — прошептал Цу'ган, не в состоянии поверить в то, что происходило перед его глазами. Ему не нужно было видеть, чтобы понять: призраки обратились на мятежников Афиума и методично убивали всех и каждого.

Но это не был конец. Еще нет. Пириил горел как зажигательный снаряд, готовый взорваться. Тело библиария неконтролируемо билось в конвульсиях, когда он пытался обуздать силы, которые высвободил. В нем струилось неистовое психическое пламя. Несколько солдат были уничтожены им, огонь разума становился реальным. Люди рухнули от жара, их тела обратились в пепел.

— Пириил! — закричал Цу'ган. Прижав к себе Мангейма, он поднял одной рукой болтер.

— … ты знаешь, что должен сделать.

Он выстрелил в спину Пириилу, мастерский выстрел пробил легкое Пириила, но рана была несмертельна. Пириил устоял на ногах, пламя вокруг него уменьшилось и опало к его коленям. Затем он без сознания свалился на бок, и пламя погасло.

— Цу'ган! Цу'ган!

Только через несколько секунд Цу'ган понял, что его звали. Необычная тишина установилась над полем смерти. Над ними, по мере прекращения варп-шторма, постепенно блекло красное небо, а дождь уменьшился. На горизонте занимался новый серый день.

— Дак'ир…

Ошеломленный, он забыл использовать унизительную кличку другого сержанта.

— Что случилось, Зек? Все закончилось? — Мангейм был мертв. Цу'ган понял это, когда офицер обмяк в его руках. Он не поколебался, даже в конце, и вел своих людей к победе и славе. Болтер Цу'гана был все еще горяч от выстрела в Пириила. Он с осторожностью выжег метку чести на коже капитана Мангейма. Она имела форму головы огненного дракона.

— Все кончено, — ответил он и отключил связь.

Тусклое солнце пробилось сквозь тучи. Рассеянные лучи устремились вниз, бросая свой свет на участок земли далеко в пустыне. Цу'ган не понимал, что это значит, только то, что когда смотрел на него, его старый гнев уменьшился, и его охватило странное чувство, которое не сохранится в грядущие дни.

Падал дождь. Родился новый день. Адская Ночь закончилась, но чувство осталось.

Это была умиротворенность.

Саламандр

Пролог

Тсу'ган ринулся вниз с каменного парапета храма.

— Нет! — вырвался из горла крик.

И, падая, он слышал хриплый смех.

Нигилан спланировал эту смерть. Обвел их всех вокруг пальца. И это оно — холодное осознание собственной ошибки — засело сейчас, словно кусок льда, в животе у Тсу'гана.

Он вспомнил бронированный силуэт, приближающийся оттуда, где должен был находиться сам, где — как верный Саламандр — обязан был стоять на страже. Заносчивость и самонадеянность заставили его ослушаться приказа. Тсу'ган решил, что ради славы стоит рискнуть.

Весь мир вокруг мелькнул расплывчатым мазком, когда Тсу'ган полетел к столь близкому полу храма. Из-за своей безрассудной поспешности сержант потерял из виду прятавшегося врага, который сейчас подкрадывался к Кадаю. Капитан стоял один у растекшейся лужи того, что осталось от варповой твари, которую он только что одолел. И он был слаб…

Ослепительный свет пропорол тьму, словно зазубренный нож, которому все равно, что резать. Тсу'ган падал, раскинув руки, и несколько мгновений растянулись в вечность, пока он провожал взглядом раскаленный луч, прожигающий мрак. Он видел, как луч задел Дак'ира, мгновенно оплавив его шлем. Боль от недоброй ласки луча исторгла мучительный крик. Сила луча, выпущенного из мультимелты, отбросила Дак'ира в сторону, избавив от неминуемой гибели. Даже не запнувшись, луч пронесся дальше и попал в Кадая. Капитан вспыхнул, словно факел. Жуткий свет окутал его тело. Кадай закричал, и на мучительный вопль эхом ответил Тсу'ган, который, согнув ноги, ударился в рокрит и присел. Рокрит треснул под тяжестью десантника.

С колотящимся в груди сердцем Тсу'ган уже выпрямился и бежал, не обращая внимания на опасность, таящуюся в темных углах храма. Расстояние до капитана казалось непомерно большим, а шанс на то, что Кадай еще жив, — ничтожно малым. И все же Тсу'ган не терял надежды.