Митчел Сканлон. - Сошествие ангелов Страница 29

Это будет последний раз, когда Захариил говорил с человеком, называвшимся Лордом Сайфером в то время, когда он присоединился к Ордену. Впрочем, это будет последний раз, когда он его видел.

Через несколько дней, будут объявлены поиски против другого Зверя в Нортвайлде около поселения, называвшегося Брадин. Удалившись от своих обязанностей, бывший Лорд Сайфер подаст прошение, чтобы иерархия Ордена разрешила ему взять поиски. Они примут его запрос, и старик спокойно уедет из Альдурука одним ранним утром, когда большинство обитателей крепости еще будет спать.

Его никогда больше никогда не увидят вновь.

Некоторые будут говорить, что Зверь, на которого он охотился, убил его; другие скажут, что, вероятнее, он наткнулся на группу хищников, перед тем, как попасть в Нортвайлд.

Правду никогда не узнают, но вслед за исчезновением, для него будет выделено место чести в катакомбах под Альдуруком. Это было маленькое место, скалистая полка не более трети метра в ширину и полметра в высоту, достаточно большая, чтобы поместить на нее урну с прахом или несколько костей старика, если его тело когда-либо найдут.

Его имя будет выгравировано на скале каменщиками Ордена.

Такими будут приходящие дни. Захариил не знал, что случится в будущем, также он не мог знать, что никогда уже не увидит Лорда Сайфера, или, точнее именно этого Лорда Сайфера вновь.

Другая личность будет иметь этот титул в Ордене, и его истинный характер навсегда будет тайной.

Это будет делом будущего.

В настоящий момент, поскольку рыцари Ордена пили и праздновали вместе, единственной вещью, которую оставалось сделать Захариилу, чтобы быть возведенным в рыцари, это получить подтверждение его статуса Львом.

– Это была важная ночь для нас двоих, - сказал Эль'Джонсон. - Ты стал рыцарем, и я узнал что стану новым Гроссмейстером.

– Нашим Гроссмейстером? - спросил Захариил. Помня свое обещание, данное Лорду Сайферу раньше, он выглядел потрясенным тем, что Джонсон даже упомянул о такой вещи ему, когда новость еще не стала всеобщим достоянием, Захариил даже потерял дар речи. - Я…ох…мои поздравления.

– Не разыгрывай такое удивление, Захариил, - сказал Джонсон.

Его тон был ни упрекающим, ни недобрым, поскольку он отвел Захариила далеко от собрания рыцарей к уединенному углу большого зала. Свет от камина и тени играли на лице великого воина, и Захарил понял, что сомневается, видел ли он когда-то Льва в свете дня или без убежища теней рядом.

Кутежи утихали, поскольку вино сделало сделало свое дело, и когда Лев приблизился к нему, Захариил знал, что его роль на празднике уже приблизилась к концу.

– Давай не притворятся, что еще не знаешь этого, - сказал Лев. - Я не мог не уловить часть твоей беседы с Лордом Сайфером ранее. Я не желал подслушивать, но мои чувства остры, особенно мой слух, он вообще сверхъестественный. Я слышал оговорку Лорда Сайфера. Я знаю, что ты знаешь, что я должен буду стать Гроссмейстером.

– Извините, - сказал Захариил, опустив голову. - Я обнаружил это совершенно случайно. Я уверяю вас, что не буду повторять это ни при каких…

– Все в порядке Захариил, - сказал Джонсон, взяв его за руку, чтобы он замолчал. - Я доверяю твоему усмотрению, и понимаю, что ты не допустишь ошибки. Кроме того, это наиболее плохо-хранимая тайна на Калибане. Люди имеют склонность забывать, насколько хороший у меня слух. Я слышал обсуждения моего грядущего повышения в звании по крайней мере от трех дюжин разных людей за прошедшие несколько дней, и все они думали, что они вне пределов моей слышимости.

– Тогда я могу предложить вам мои поздравления, мой лорд, - сказал Захариил.

– Можешь, - улыбнулся Лев, - и они будут приняты с благодарностью, хотя практически, моя новая роль принесет мало изменений в мою жизнь.

– Вы - Гроссмейстер Ордена, - сказал Захарил. - Вы, должно быть, чувствуете… важность.

– О, я могу точно сказать, что горжусь тем, что возглавлю вас всех, но моя роль была таковой и ранее, хотя у нее не было названия. Как насчет тебя? Ты чувствуешь себя несколько иначе теперь, когда ты рыцарь?

– Конечно.

– Как же?

На мгновение, Захариил взволновался, не совсем понимая, что же он чувствовал. - Уважаемым, гордясь своим достижением, принятым.

– И все это хорошо, - кивнул Лев, - но ты все равно остался прежним, Захариил. Ты - все тот же человек, которым был прежде, до того, как убил льва. Ты пересек черту, но это не меняет того, кто ты есть. Не забывай этого. Человек может вырядится во все мыслимые титулы, но он не должен позволять им изменять себя или по-другому, свое эго, гордыня и амбиции станут его погибелью. Неважно, насколько великий титул тебе будет вручен, будь верным своему собственному, Захариил. Ты понимаешь?

– Я думаю да, мой лорд, - сказал Захариил.

– Я надеюсь, что понял, - сказал Лев. - Эта легко забывается всеми нами.

Потом Лев заговорщически наклонился ближе, и сказал:

– Ты знаешь, что мы теперь двое разделим братство, которое никто другой на Калибане разделить не может?

– Правда? - сказал Захариил, удивленный и польщенный. - Какое братство?

– Мы - единственные воины, которые когда-либо убивали Калибанского льва. Остальные, кто пытался, мертвы. Однажды ты должен будешь мне рассказать, как ты убил его.

Захарил чувствовал оправданное чувство гордости и братства, в который впитывалось его убийство Зверя. Рассказ о том, как Лорд Джонсон победил Калибанского Льва был хорошо известен, и запечатлен на одном из окон Палаты Круга, но до сих пор, этого не произошло с ним, ведь он тоже пережил столкновение со столь уникальным Зверем.

– Для меня честь разделить это братство, мой лорд, - сказал Захариил, склонив голову.

– В него всегда будем входить только ты и я, Захариил, - сказал Лев. - На Калибане больше нет таких, как они. Великие Звери почти исчезли, и в нашем мире более не будет никого, подобных им. Часть меня считает, что я должен грустить из-за этого, в конце концов, исчезновение - это окончательное решение, не считаешь?

– Они - Звери, которые существуют только, чтобы убивать, почему мы не должны истреблять их? Они бы сделали это с нами, если бы у нас не было благородных орденов.

– Правда, но делают ли они это потому, что злые, или просто оттого, что созданы такими?

Захариил вспомнил Зверей, с которыми сражался и сказал:

– Я не знаю, были ли они злыми как таковые, но каждый раз, когда оказывался перед ними, я видел нечто такое в их глазах, нечто, я не знаю… желание убить, которое является большим, чем просто животный голод. Что-то в Зверях… неправильное.

– Тогда ты проницательный, Захариил, - сказал Лев. - Действительно, есть что-то неправильное в Зверях. Я не знаю, что именно, но они не такие как другие виды животных, таких, как лошади, лисы или люди, они - отклонения, искаженные ошибки, вызванные в некой ранней форме, которая не смогла выродится самостоятельно. Ты можешь себе вообразить, что значит быть таким исключительным существом? Идти по жизни, зная, даже на некотором животном, инстинктивном уровне, что ты один и вас никогда не будет больше. Подумай, какое бешенство это может вызывать. Зверями управляет не голод, они безумны, доведенные до безумия своей уникальностью. Поверь, Захариил, мы уничтожаем их для их же пользы.

Захариил кивал и потягивал вино, слишком увлеченный словами Льва, чтобы сметь прерывать его. Была странная меланхолия в словах его лидера, будто он взывал к далекой памяти, которая мелькала, но не слышала зова.

Тогда, внезапно, это прошло, будто Лев понял, что выражался неосторожно.

– Конечно, будут некоторые, кто расстроятся из-за того, что ты убил последнего из львов, - сказал Джонсон. - Например, Лютер.

– Сар Лютер? Почему?

Лорд Джонсон рассмеялся. - Он всегда хотел убить льва. Теперь он никогда не получит такую возможность.

Вечеринка продолжалась, и это было прекрасно.

Захариил наслаждался компанией других рыцарей. Он наслаждался чувством, что мог смотреть на этих мужчин, как на равных себе, и этим чувством включения, принятия. После разговора с Львом Эль'Джонсоном, Захариил вернулся к своим товарищам рыцарям, которые вели разговор о войне против Рыцарей Люпуса.

Все согласились, что война была на своем финальном этапе, и заключительное уничтожение непослушного ордена будет проведено в самое ближайшее будущее.

Он наслаждался хорошей едой и вином, и он наслаждался выражением в глазах магистра Рамиила, который говорил, что он заставил своего учителя гордится. Но более всего, он наслаждался моментом, поскольку знал что подобные триумфы редко бывают в человеческой жизни.

Они должны быть заботливо отобраны, и затем убраны как воспоминания для будущего.

– Война - ужасная красота, - писал благородный философ-поэт Орис на страницах своих «Размышлений». - Она захватывает дух и ужасает в равной мере. Как только человек увидит ее лицо, оно уже никогда не сотрется из его памяти. Война выбивает отметину в душе.