Гэрет Уильямс - Часть 8 : Средь звезд, подобно гигантам. Страница 3

И он действительно желал этого, это и было самым скверным.

Давным—давно, они вдвоем заключили сделку. Как только их мир будет свободен, Дурла стал бы Императором, а она и Лондо ушли бы в отставку. Но как—то, одному Великому Создателю известно как, Лондо удалось дожить до нынешних времен. Законы, касающиеся власти Императора, были совершенно четкими. Император может уйти в отставку, назвав своего наследника, но в этом вопросе он должен обратиться к Центауруму лично. Если он не может — то Центаурум волен назначить любого по своему выбору.

И это означало еще одну войну.

Лондо был все еще слишком слаб, чтобы уверенно стоять на ногах, не то, чтобы выступать с речью перед Центаурумом. Дурла не мог официально стать Императором, пока Лондо не выступит.

Он мог подождать. Он подождет, она это знала.

— Мы все желаем ему здравия. — ответила Тимов и холодок пробежал по ее телу. Она помнила Картажью и то, что Лондо сказал о его последнем пророчестве.

— Мы все желаем ему здравия.

Слепец спокойно брел по улицам, не думая о том куда он направлялся. Он ни с чем не сталкивался, не спотыкался и не натыкался на препятствия. Он был слеп — как всякий, кто вырвал бы свои глаза не в силах видеть то, что было перед ним, но он двигался уверенно.

Сейчас Казоми—7 была не той, что раньше; но с другой стороны — никто не остался прежним. Великие прошлого теперь умерли. И даже великие настоящего были прахом и пеплом. Он вспомнил Голгофу, — тот величественный, мертвый зал — и историю о резне, которая наполняла его.

Казоми—7, Центаври Прайм, Нарн, Забар, Бракир. Миры поглощенные огнем и кровопролитием чтобы напитать амбиции и надменность других. Какие—то из них выжили, но они уже не были прежними.

Не осталось ничего от того, что было до войны.

Когда—то он не знал сомнений и был уверен в себе. Он был красив и амбициозен. Его даже как—то выбрали седьмым самым сексуальным мужчиной среди живущих. Он поймал себя на том, что гадает — что же случилось с остальными шестью.

Он был безумен, очень, очень долгое время. Теперь же Декстер Смит был в здравом уме. И иногда ему хотелось снова стать сумасшедшим.

Возможно, на Казоми—7 было кое—что, стоящее внимания, но что бы это ни было, он этого не нашел. Храм Деленн, был всего лишь один из многих. Там ничего не было. Только множество паломников, таких же растерянных и потерявших надежду, как и он сам.

Порыв прохладного воздуха обдал его, и он понял что вышел на открытое пространство. Здесь пахло вскопанной землей и затхлостью неподвижного воздуха. Он замер на секунду, а затем понял — где он оказался.

Очень многие погибли на Казоми—7. Из—за дракхов, из—за ворлонцев, из—за войны. Многих из них не знали даже по имени, не говоря уже про их семьи и дома. На окраине был отведен участок земли и вырыта могила. В теории, мертвые были увековечены в храме, построенном Деленн; храме, который теперь был посвящен более ей, нежели тем, кому предназначала его она.

Мертвые же покоились здесь. Освященная земля, место покоя, место мира. Место...

Воспоминаний.

Он вспомнил сны которые он видел о том страшном городе — город, нет, целый мир, полный одними лишь мертвыми. Здесь же было то место, которому извращенно подражал тот город. Место, где мертвые могли пребывать в покое. Не в заточении.

Он пошел вперед, наслаждаясь холодным, освежающим воздухом. Здесь не было никаких оград, но ему не раз приходилось бродить, полагаясь на подсказки самого разного рода. Тут и там пахло едой, выпивкой, цветами. Оставлено здесь, без сомнения, безутешными родственниками, друзьями или теми, кто просто надеялся, что их мертвые были здесь, хотя бы именно на этом кладбище.

Он помедлил секунду, почувствовав что впереди кто—то есть, но затем продолжил свой путь. Он мало боялся того, что было из плоти и смертно. Все, чего он боялся было за целую вселенную отсюда, а кроме того, судя по тому, что он слышал — он было мертво.

— Кто здесь? — раздался голос. На английском. Человек. Мужчина. Примерно сорока с половиной лет.

— Просто странник. — ответил Декстер. — Когда—то у меня было имя, но, боюсь, теперь оно мало что значит. — Он приветственно протянул руку в направлении голоса.

— Ха. — сказал собеседник. — У меня имя все еще есть, и оно значит чересчур много. Он принял руку Декстера. Он был теплым. — Я хотел однажды сходить в храм, но там было чересчур много народа. Я не смог и близко подойти.

— Знаю. Я сам там был. Деленн бы это не понравилось.

— Вы знали ее? — голос звучал удивленно.

— Давным—давно. А вы?

— Какое—то время. И снова... потом. Было время, в начале и в конце, но между этим всё... Я любил ее.

— Думаю, ее любил всякий, кто когда—либо с ней встречался. — согласился Декстер. — Я — точно.

— В самом деле? — голос прозвучал ревниво. — Когда...? Нет, не говори мне. Я не хочу знать. Пусть у мертвых останутся их секреты, ладно?

— Какие уж теперь секреты... Пожалуй, я вернусь туда вечером. Может быть, тогда там будет поменьше народа.

— Я не пойду. Это не для меня. Это... место не для меня. Если честно, я не знаю — зачем пришел. Меня могут узнать слишком многие. Я просто хотел побывать там, где она... Это всегда было ее место, не мое. Я всегда был занят. — голос пробрел горькие нотки. — Слишком, будь оно проклято, занят.

И мы всё видим лишь тогда, когда становится слишком поздно.

Ты веришь в бога?

Декстер вздрогнул. Он моргнул бы, если бы ему было чем моргнуть.

— Я встречал нескольких. — ответил он. — Но вы, похоже, не про них, верно?

— Я никогда не был слишком религиозен. Я никогда особо не верил в Рай или Ад, но... Я видел Ад, и мест, где я его видел, было слишком много.

— "Ад — это другие люди." — процитировал Декстер.

— Но большинство из тех Адов мы создали сами. Мы, или нам подобные. Даже ворлонцы, Тени... когда—то они были такими, как мы. Юными и беспомощными, честолюбивыми, мечтающими о великом, а потом мечты стали ничем, и все что осталось — это мощь... Но я думал вот о чем — если мы можем создать Ад, то разве не можем мы создать также и Рай? Если достаточно сильно пожелаем этого.

— Да. — просто ответил Декстер.

— Ты говоришь так уверенно.

— Взгляни на Альянс. Он не продержался долго, согласен, но он был. Надежда, рожденная из отчаяния. И если он и потерпел неудачу — то в этом была вина не мечтателей. И не вина мечты, если уж на то пошло. Я сам был лидером какое—то время. Это продлилось недолго, но мы попытались. Лучше пытаться и потерпеть неудачу... ну... Ты понимаешь, о чем я.

— Но это не сработало. Ничего не вышло.

— Значит ли это, что нам не следовало пытаться?

— А ты как думаешь?

— Я думаю... — он помедлил. — Думаю, мы можем создать Рай. Может, и не навсегда — но ничто не длится вечно. В мире есть достойные люди, и если достаточное их число будет работать вместе... кто знает? И тут остались достойные. Я слышал, как пара таких говорила у храма. Говорила о создании чего—то нового. Что до остальных... Ну, Г'Кар все еще жив, насколько мне довелось слышать, также как и та его ученица. Забавно, когда я впервые ее увидел, она была просто маленькой девочкой. И даже тогда у нее было мудрости больше чем у нас остальных, вместе взятых, и готов поспорить, она многому научилась с тех пор. Император Моллари все еще жив. Куломани и Вижак выжили. Как и Дэвид Корвин, насколько я знаю.

— Точно? Это... это хорошая новость. Столько погибло... Я почти забыл о тех, кто выжил.

— Хе. Это несложно. Я даже слышал слухи, что генерал Шеридан все еще жив, что он все—таки не погиб, или что его вернули назад... и прочее в том же роде.

— Ты им веришь? — спросил мужчина со странным оттенком в голосе.

— Это было бы здорово. Но порой слухи — это всего лишь слухи, а прошлому лучше оставаться мертвым. Скоро появится новая Деленн и новый Джон Шеридан. И все это начнется снова, и, надеюсь, в следующий раз у них все получится куда лучше..

— Значит, ты в этом участвовать не собираешься?

— Я? Нет. Я больше не лидер, и я сделал слишком много ошибок. Я приехал сюда, чтобы кое—что сделать... но пока еще не знаю что.

— Что ж, удачи тебе.

— И тебе. Надеюсь ты найдешь то что ищешь.

— О, — задумчиво и чуть отстраненно ответил человек. — Думаю, я уже нашел.

Декстер улыбнулся, и повернувшись неторопливо двинулся в ином направлении. Запах кладбища вился вокруг него, и он был не так уж неприятен. Было что—то в этом человеке... что—то знакомое в его голосе. Что ж, он знал многих, и забыл большинство из них. Те долгие годы безумия сильно отразились на его памяти.

Затем его обдал запах, знакомый, притягательный аромат, и он вскинул голову, в первый раз со времени того вещего сна о конце войны, отчаянно желая видеть своими глазами.

Он двинулся быстрее, порываясь бежать, но он знал что это было бы глупо. Он легко мог бы споткнуться и упасть. Он не мог видеть — куда направляется, и даже пользуясь всеми остальными чувствами — случиться могло все, что угодно. Прямо перед ним могла быть яма, стена, или...