Ник Кайм - Саламандры: Омнибус Страница 36

В пустом пантеоне ложных идолов стояла оглушающая, словно атомный взрыв, тишина. Сначала Дак'ир решил, что — кроме него — здесь никого нет. И тогда вдалеке, на расстоянии, которое казалось невероятным для такого небольшого храма, увидел его.

Кадай сражался с демоническим отродьем.

И проигрывал.

Громовой молот капитана оплетали молнии, соскакивая с навершия и змеясь по рукояти. Ветвящиеся разряды волнами разбегались по доспехам Кадая, при этом, на удивление, не издавая ни звука. Демоническое отродье виделось мутным пятном, края реальности за ним размывались в темную дыру из когтистых щупалец и чистой злобы.

Дак'ир бежал беззвучно, преодолев, казалось, уже не один километр, когда послышались раскаты грома. Поначалу слабые, точно вибрация, они нарастали, пока в конце концов не грохнуло так, что, казалось, раскололись небеса, и какофоническое крещендо стихло.

Причудой галлюцинации Дак'ир оказался возле Кадая в тот самый миг, когда капитан нанес адской твари сокрушительный удар молотом. Дуги молний вонзились в омерзительный силуэт; тварь, вцепившаяся в края материального мира, сорвалась, и ее всосало обратно в варп.

Победа, однако, далась нелегко. Кадай был страшно изранен. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди, генетические усовершенствования не справлялись с восстановлением организма. Доспехи, пробитые и разорванные в десятках мест, висели, точно старая кожа, которая вот-вот лопнет и свалится.

— Будь рядом, брат… — Голос Кадая походил на скрип гравия. Слышно было, как в горле клокочет кровь. Кадай протянул дрожащую руку. — Будь рядом…

Дак'ир уже двинулся к нему, когда внезапный порыв ветра принес зловоние, от которого защипало в носу и обожгло ноздри. Сера.

Где-то на краю сознания появилось незнакомое гложущее чувство. Страх?

Он — Астартес. Он не чувствует страха. Усилием воли Дак'ир подавил чуждое ощущение.

И краем глаза засек движение. Ухо уловило звук, похожий на треск рвущегося пергамента и шорох вытертой кожи. Сержант развернулся и заметил быструю приземистую тень, скользящую по темным нишам вдоль стен храма. Где-то в глубине сознания отпечатался образ: чешуя цвета крови, длинное змеиное тело.

Дак'ир повернулся кругом, пытаясь уследить за призраком, но заметил лишь, как ускользнул в сумрак шипастый хвост — огромный, похожий на хвост доисторического ящера.

Треск искр и запах гари за спиной заставили Дак'ира снова развернуться. Огненный плевок погас. Вместе с ним пропал во тьме и огромный безобразный силуэт, крадущийся по нишам храма.

— Будь рядом…

Чтобы говорить, Кадаю приходилось с усилием втягивать воздух. Капитан опустился на одно колено и оперся на свой молот. Из трещин разбитого доспеха сочилась кровь, пачкая броню неприятным багрянцем. Кадай по-прежнему тянул руку к боевому брату.

Взгляд Дак'ира метнулся обратно к твари. Он ощущал ее злобу как нечто осязаемое — злоба выдавала тварь среди клубящихся теней — и чувствовал вонь ее нечистого дыхания, вонь застарелой крови и гниения.

Дак'ир крикнул:

— Ты его не получишь! — и бросился к твари.

Со стрекочущим цепным мечом в руке Саламандр вонзился во тьму, стараясь не потерять из виду зловещую тень чудовища. Пока он бежал, тень изменялась. Смутно проступила пасть, длинные клинки зубов, складывающиеся крылья…

А потом она исчезла.

От бешенства в глазах у Дак'ира побелело; он развернулся, уже зная в душе, что опоздал.

Чудовище было у него за спиной, оно нависло над Кадаем, который по-прежнему тянул к сержанту руку, явно не замечая опасности.

Красная чешуя блеснула, точно свежая кровь; огромные перепончатые крылья развернулись, словно кипа старых, потемневших кож. Мускулистое тело непринужденно припало к земле; широкая бочка груди раздувалась, с влажным свистом втягивая воздух. С длинной морды вились кверху струйки дыма. Из медленно раскрывающейся пасти, полной острых желтых зубов, капала горячая слюна. Капли, падая на пол, шипели, точно кислота.

Дак'ир побежал, отчаянно пытаясь успеть встать между чудовищем и раненым капитаном.

Пасть дракона распахнулась, и Кадая окатило дьявольским огнем. Полыхающая стена пламени преградила Дак'иру путь.

В жарком мареве Кадай и зверь превратились в два зыбких багровых призрака. Силуэт дракона постепенно изменился, превращаясь в человеческий. Теперь это был огромный бронированный воин, падший Ангел Смерти, изменник, а бушующий огонь превратился в ослепительный луч мультимелты.

Кадай взревел в агонии, и мучительный вопль Дак'ира присоединился к нему, слившись в единый крик боли:

— Не-е-е-е-е-е-ет!

Дак'ир продолжал бежать, движимый желанием отомстить, но обнаружил, что доспехи превратились в непосильное бремя. Он стал таким медленным и тяжелым, что под ним раздалась земля — и он рухнул вниз…

Храм растворился, сменившись тьмой и ощущением жара, уродующего лицо. Кожа горела, объятая пламенем. Жгучая боль разрывала левую половину лица. Он попытался закричать, но язык обратился в пепел. Он попытался шевельнуться, но руки и ноги превратились в обугленные кости. Когда последние крупицы сознания растворились в предсмертной муке, Дак'ир понял, что лежит на погребальной плите Кадая, а вокруг бушует пламя. Плита погружалась в огненную реку. Когда она ушла в лаву целиком, боль стала почти невыносимой, и Дак'ира поглотила абсолютная тьма.

И тогда не осталось ничего: ни жара, ни огня, ни боли. Только тишина и отсутствие бытия.

Затем — хлесткая вспышка красного, тошнотворный душок гниения. Перед глазами вспыхнуло лицо Кадая, окровавленное и страждущее, полусожженное лучом мелты.

Жуткие глаза закрыты, разорванный рот словно скреплен скобами. Из темноты раздался голос Кадая, хлынув одновременно со всех сторон, хотя рваные губы капитана не двигались: «Оставь надежду всяк сюда входящий…»

Затем мертвые веки капитана поднялись, явив пустые глазницы. Рот распахнулся, словно кто-то вдруг рассек мускулы, державшие его закрытым:

— Почему ты позволил мне умереть?

Дак'ир рывком очнулся. Лицо его под бесстрастной броней боевого шлема было покрыто холодной маской пота. Моргая, Дак'ир стал ухватывать фрагментами окружающую действительность через оптические линзы.

На внутришлемном дисплее материализовались показатели жизнедеятельности организма космодесантника, передаваемые внутренними системами силового доспеха. Зернистые темно-красные значки указывали на учащенное дыхание, повышенное кровяное давление и зашкаливающий пульс. Замелькали мириады окошек диагностической информации, перемежаясь с замедляющимися ударами сердца. Зрительный имплантат впитывал данные сразу целиком и сохранял в подсознании.

Успокаивающими приемами, отработанными при помощи гипнообработки до автоматического рефлекса, Дак'ир заставил организм прийти в равновесие. И только тогда понял, где находится.

Его окружала прохладная полутьма отсека-санктуария. Обратившись к массиву данных боевого шлема, Дак'ир серией беззвучных команд вывел на экран план операции и закодированные инструкции.

Они находились на борту «Огненной виверны», ведущей дальнюю разведку в Адронном Поясе. Ударный крейсер «Гнев Вулкана» преодолевал бездну реального пространства в нескольких часах полета сзади.

С грохотом ожили двигатели. Хриплый гул турбовентиляторов, подгоняемых бортовым реактором, ворвался на слуховые каналы Саламандра. Дак'ир блокировал самые неприятные звуки при помощи имплантированного лиманова уха,[3] пока через несколько секунд не приспособился. Сейчас он уже совсем пришел в себя. Видение растаяло словно дым, хотя отдельные фрагменты еще мелькали перед глазами: дракон и полусожженное лицо Кадая засели в подсознании болезненными занозами.

Закрепленный гравирамой Дак'ир огляделся и увидел вокруг своих боевых братьев. Глаза Саламандр светились в темноте раскаленными углями. Зеленые доспехи десантников в полной боевой выкладке тускло блестели. Болтеры и клинки были надежно закреплены рядом с каждым в стойках из толстой стали. Более мощное оружие — мультимелты, огнеметы и тяжелые болтеры — хранилось в оружейном отсеке «Громового ястреба».

Ноктюрн остался позади в нескольких месяцах полета. Брат-капитан Н'келн собрал тогда сержантов, как и говорил Дак'иру, и обрисовал в общих чертах свой план возвращения в Адронный Пояс. Присутствовавший там же библиарий Пириил рассказал офицерам третьей роты, что обнаружил слабое, но отчетливое психическое эхо среди космического мусора и звездных скоплений системы. Брат-капитан Н'келн выразил уверенность, что след приведет их к Нигилану, Воинам-Драконам и столь необходимой победе.