Александр Казанцев - Фаэты Страница 4

— Похоже, что Куций Мерк добивался этого.

Горбун с горькой усмешкой показал на свой горб:

— У Куция Мерка слишком тяжелая ноша в жизни.

Он теперь совсем избавил Аве Мара от повседневных забот по хозяйству, продолжал много рассказывать о Властьмании, но о Маде больше не вспоминал.

Аве Мар сам завел разговор о возможной поездке за океан.

Куций Мерк словно ждал этого:

— Места на корабле заказаны.

Аве Мар стоял на палубе морского корабля и смотрел вдаль. Сейчас океан не поднимался в небо, как при взгляде с перевала, но он был так же безграничен и так же поражал воображение.

Ум Сат доверил своему ученику страшную тайну об этом океане. Всякая тайна тяготит, а эта, касающаяся судьбы всех фаэтов, особенно угнетала Аве.

Куций осторожно допытывался о причине плохого настроения Аве, но тот отговаривался обидой на ученых, не признавших его идей о возможности жизни на других планетах.

Горбун хитро ухмылялся и подшучивал над молодым фаэтом, уверяя, что истинная причина в том, что он еще не влюбился.

Континент варваров показался на горизонте. Острые стрелы словно вынырнули из воды. Над морем поднимались причудливые здания древнего материка, где дома строились не круглыми, а прямоугольными (какая нелепость!). Они беспорядочно тянулись к небу в неимоверной тесноте. Постепенно они слились в груду неправильных остроугольных столбов, напоминая нагромождение кристаллов.

К океанскому кораблю, почти выскакивая из воды, летел охранный катер.

Предстояла процедура проверки. Куций Мерк нашел своего хозяина, чтобы быть рядом.

На палубу поднимались длиннолицые, с крючковатыми носами. Все они были в единообразном угловатом платье с поднятыми у спины воротниками и короткой темной пелеринкой, переходящей в прямоугольную, тоже темную полосу на груди.

— Эй ты, горбатое отродье пожирателей падали! Посторонись перед Охраной Крови! — гортанно крикнул первый из длиннолицых, поравнявшись с Куцием Мерком. — Тебе придется убираться отсюда на свой вонючий остров.

Аве Мар, специально изучивший язык Властьмании, покраснел от возмущения, но, увидев предостерегающий, искоса брошенный взгляд Куция, промолчал.

А Куций Мерк выпятил горб в поклоне и смиренно склонил голову, заговорив в не присущей ему манере, характерной для местного языка:

— Быть может, офицер Охраны Крови поинтересуется узнать, что ничтожный круглоголовый, которого он видит перед собой, всего лишь секретарь знатного путешественника, ясномыслящего Аве Мара, сына правителя Даньджаба.

Длиннолицый, носивший в подражание диктатору Яру Юпи бороду, презрительно взглянул на Куция.

Аве Мар протянул ему свои жетоны.

— Проворного сына правителя Добра Мара можно узнать и без жетонов, — щегольнул и офицер старинной манерой речи. — Что же касается этого презренного круглоголового калеки, то ему надлежит, как цепью, быть прикованным к своему хозяину, служа ему, как то предначертано самой природой. — И офицер направился к другим пассажирам.

Куций Мерк побежал за ним, униженно прося вернуть жетоны. Офицер бросил их на палубу, и они, зазвенев, покатились, едва не угодив за борт. Куций Мерк нагнулся, чтобы перехватить их, даже встал на колени.

Офицер грубо рассмеялся:

— Вот так и приветствуй страну «высших», в позе ящерицы, от которой недалеко ушел.

— Да продлятся здесь счастливые дни, — смиренно ответил Куций Мерк.

Океанский корабль входил в гавань, со всех сторон окруженную огромными, странно прямоугольными домами, среди которых Аве Мар сразу узнал несколько знаменитых храмов, построенных в древности и возвышавшихся тогда над всеми зданиями. Ныне город поднялся, заслонив их.

Так вот он каков, Город Неги!

Некоторые из исполинских брусков соединялись между собой причудливыми многоэтажными мостами улиц, пересекающихся на разных уровнях.

Аве подумал, что рассматривает лесную кучу, которую у него на родине насыпают маленькие многолапые насекомые.

Это впечатление Аве Мара от приморского города «высших» еще больше усилилось, когда они с Куцием Мерком оказались на берегу. Толпа спешащих фаэтов сдавила, затолкала их. Здесь, кроме парокатов, были также и устаревшие машины сжигания. Смесь разнородных экипажей, шумя и отравляя воздух, мчалась перед полузадохнувшимся Аве, грохотала у него над головой на диковинных мостах между тяжелыми искусственными скалами домов.

В тесном подъемном ящике Аве и Куций, прижатые в угол другими фаэтами, поднялись в отведенную им крохотную комнатку самого дорогого Дворца приезжающих.

Когда Куций Мерк распаковывал вещи, Аве стоял у щелевидного окна и смотрел на чужой мир. Пока что он не видел никакой романтики старины, к которой стремился с детских лет. Все здесь резало глаз, начиная с одеяния грубых «охранников крови» и кончая неудобными углами тесной комнатенки.

— Не стоит терзать зрение варварскими постройками, — сказал Куций Мерк. — Завтра будем на Великом Берегу.

Появился низенький круглоголовый слуга и спросил, что пожелают приезжие на обед: растительную или животную пищу с кровью, и не хотят ли они, как все путешествующие, осмотреть густонаселенные кварталы города, не соблаговолят ли еще что-либо приказать ему?

Куций Мерк счел необходимым проявить традиционную любознательность, и они с Аве, не успев отдохнуть, потащились в знаменитые кварталы круглоголовых.

Аве, даже зная трущобы родного континента, не представлял, что фаэты могут жить в такой грязи и тесноте. На улице можно было дышать, только когда она превращалась в подвесной мост. Там же, где она была зажата домами, проходя между ними туннелями, улица становилась как бы частью квартир. Фаэты держали двери открытыми, не стесняясь прохожих, занимались своими домашними делами, сидели за столом вместе с ребятишками, успевшими родиться до запрета круглоголовым иметь детей, ели какую-то нехитрую, но остро пахучую снедь, укладывались в кровати. Фаэтессы высовывались в открытые двери и, громко крича, переговаривались с обитателями вторых или третьих этажей. Там и тут чуть выше голов прохожих на веревках, перекинутых через улицу, сушилась одежда жителей, большинство из которых не знало, придется ли им потеть на работе и завтра.

Аве очень хотелось зажать нос, когда он, сопутствуемый Куцием, бежал из этих зловонных кварталов, которые прославились выставленной напоказ бедностью. Только сто три дня просуществовала Власть Справедливости и не успела помочь их обитателям…

«Так в чем же выход? — спрашивал сам себя Аве. — Неужели в чудовищном законе диктатора, запретившего этим семьям иметь детей?»