Брайан Херберт - Охотники Дюны Страница 40

— Нам чертовски повезло, что это не лазерное ружье, — сказала Мурбелла.

Джейнис не смогла скрыть удивления.

— Лазерные ружья запрещены на Капитуле.

— Многое на свете запрещено, но не все следуют установленным правилам. — Поиграв же валкам и, Мурбелла заговорила снова, на этот раз более жестко: — Вы покинули сестер в годину тяжелого кризиса. Оставьте раздоры и возвращайтесь к нам. Или вы трусы, боящиеся взглянуть в лицо Внешнего Врага?

Кари снова выстрелила, обрушив на защитное поле орнитоптера множество огненных пуль.

— Во всяком случае, не наш будет первый выстрел. — Джейнис посмотрела на мать. — По моему мнению, Командующая Мать, переговоры с ними — это потеря времени. Если мы обстреляем их сонными пулями, то сможем бескровно их разоружить, доставить в Убежище и попытаться вразумить.

Тем временем внизу и другие мятежницы принялись обстреливать боевые машины.

— Или можно попробовать ограниченные действия, просто попугать их? Это позволит отряду научиться воевать в реальной боевой обстановке. Можно высадить десант, который бы атаковал и усмирил непокорных. Если наши солдаты не смогут одолеть противника в рукопашной схватке, то, значит, мы не устоим в битве со шлюхами, которые годами совершенствовали систему своей обороны.

В Мурбелле при виде мятежниц, стреляющих из ружей, начал закипать гнев. Голос ее стал ломким и хрупким, как стекло:

— Нет, если мы поступим так, то создадим риск для верных нам сестер. К тому же я не хочу потерять здесь ни одного бойца. — Мурбелла содрогнулась при одной мысли о том, какой вред могут причинить эти женщины, если притворно сдадутся, а потом снова начнут заражать других ядом своей измены. — Нет, Джейнис. Они сделали свой выбор. Мы никогда больше не сможем им доверять. Никогда.

В глазах дочери блеснуло понимание.

— Они — не более, чем насекомые. Мы уничтожим их? Было видно, что внизу по лесу бегут другие женщины, несущие более тяжелое вооружение.

— Снять щит и открыть огонь, — приказала Мурбелла по системе связи, соединившей все боевые машины. — Воспользуйтесь осветительными и зажигательными средствами, чтобы осветить лес. — Одна из офицеров запротестовала, сказав, что это слишком жестоко, но Мурбелла одернула женщину: — Мои приказы не подлежат обсуждению.

Отборный отряд открыл огонь, и в море пламени внизу не осталось ничего живого. Это зрелище не доставило Мурбелле никакой радости, но Командующая Мать показала всем, что, если ее спровоцировать, она может, как скорпион, нанести смертельный удар. Этой мерой Мурбелла надеялась в корне пресечь саму возможность недовольства и оппозиции.

— Пусть это станет запоминающимся уроком для всех, — сказала она. — Внутренний враг может нанести вреда не меньше, чем враг внешний.

ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ ПОСЛЕ БЕГСТВА С КАПИТУЛА

Каладан — третья планета звезды Дельта ПавонисУ место рождения Пауля Муад'Диба. Позже планету переименовали в Дан.

Когда гхола барона Владимира Харконнена исполнилось семь лет, лицеделы приказали Уксталю везти мальчика на океаническую планету Дан.

— Дан… Каладан. Зачем мы отправляемся туда? — спросил Уксталь. — Это имеет какое-то отношение к тому, что Дан — родина Атрейдесов, смертельных врагов Дома Харконненов?

В радости по поводу избавления от Верховной Матроны Геллики Уксталь черпал мужество видеть в лицеделах своих спасителей.

— Мы обнаружили там нечто интересное. Там мы сможем использовать воссозданного барона. — Лицедел поднял руку, предупреждая следующий вопрос, который был готов задать Уксталь. — Это все, что тебе надо знать.

Хотя Уксталь денно и нощно молился, чтобы скорее наступил день, когда он сможет сбыть трудного гхола с рук, он все же боялся, что после этого Хрон может счесть его бесполезным. И тогда какой-нибудь лицедел подойдет к нему сзади и выдавит глаза, как старейшине Бураху…

Он поспешил к челноку, который унесет его и отпрыска Харконненов прочь с Тлейлаксу. По дороге он бормотал как мантру: «Я еще жив. Я еще жив!»

По крайней мере он теперь будет далеко от Геллики и Ингвы, от вони слиней и от воплей пытаемых жертв, из которых такими муками добывали нужные химические соединения.

Все прошедшие семь дет Геллика получала истинное удовольствие от общения с юным Владимиром Харконненом. Они были одного поля ягодами. У Уксталя холодок бежал по спине, когда он слышал веселый смех Геллики и Владимира, обсуждавших кандидатуры людей, которым не стоило жить, выбирая жертвы для пыточной лаборатории.

Вероломный мальчишка постоянно доносил самозваной королеве на лабораторных ассистентов, рассказывая об их вымышленных ошибках и халатности. Уксталь из-за этого лишился своих самых ценных помощников, а маленький интриган полностью осознавал свою власть. Уксталь с трудом скрывал страх, который он испытывал в присутствии гхола. В свои семь лет Владимир был почти такого же роста, как низкорослый тлейлакс.

Однако совершенно неожиданно Уксталю удалось привязать к себе мальчишку, и это помогло вбить клин между ним и Гелликой. У Уксталя, как и у всякого тлейлакса, были определенные привычки, каковые казались чужеземцам отвратительными и отталкивающими. Например, тлейлаксы обычно не стеснялись громко и прилюдно пускать ветры. Заметив восторженное отношение барона к подобной грубости, Уксталь начал усиленно прививать мальчику эту привычку, что связало их особыми узами.

Выведенная из себя переменчивостью Владимира и выказав такую же зрелость, как у гхола, Геллика перестала общаться с мальчиком. Когда прилетел корабль Гильдии, чтобы забрать Уксталя и гхола на Дан, Геллика отреагировала на это событие надменным равнодушием. Но встревоженный тлейлакс знал, что она будет ждать его возвращения…

После путешествия по свернутому пространству, тлейлакс и его ценный груз перебрались на челнок, доставивший их на поверхность обильной водами планеты. По дороге они забавлялись весьма своеобразной игрой, соревнуясь в том, кто кого перещеголяет в искусстве отвратительно пускать ветры и кто из них сможет вывести из равновесия сопровождавших их лицеделов, хранивших на лицах неподвижное каменное выражение. Владимир оказался способным учеником, он проявил недюжинный скатологический талант, Уксталь впервые встретил человека, умевшего издавать такие виртуозные звуки и так вонять. После каждого такого упражнения херувимчик-гхола свирепо скалил зубы.

Уксталь признал свое поражение, зная, что безопаснее проиграть Харконнену, чем выиграть, пусть даже здесь и нет Верховной Матроны.

Один из лицеделов, стоявший у иллюминатора, указал пальцем вниз.

— Это руины Каладанского замка, родового имения Дома Атрейдесов.

Здание лежало в развалинах на вершине прибрежного утеса, посадочная полоса находилась недалеко от окраины близлежащей рыбацкой деревушки.

Очевидно, лицеделы решили привезти сюда Владимира, чтобы вызвать у него висцеральную, подсознательную реакцию, хотя Уксталь не заметил какого-либо узнавания в глазах мальчика. Гхола барона был еще очень мал для получения доступа к памяти, но, поместив его в место прежнего обитания его заклятых врагов с многочисленными триггерами памяти, можно было рассчитывать пробудить что-то в его душе или по меньшей мере заложить надежный фундамент успеха.

Вероятно, именно этого хотел от них Хрон. Уксталь искренне на это надеялся, рассчитывая надолго задержаться на Каладане. Аскетический и влажный океанический мир был намного лучше Бандалонга.

Когда они вышли из челнока на мощеную полосу, Владимир уставился на разрушенный замок. Морской бриз трепал жесткие волосы мальчика.

— Здесь жили мои враги? Здесь родился герцог Лето Атрейдес?

Уксталь не знал верного ответа на этот вопрос, но он понимал, что хочет услышать мальчик.

— Да, должно быть, он ходил по этой же земле и тот же воздух придыхании наполнял его легкие.

Почему я не могу это припомнить? Я хочу вспомнить. Я хочу знать больше, чем ты рассказываешь, и больше, чем я нахожу в книгах фильмов. — Он нетерпеливо топнул ногой.

Настанет день, и ты вспомнишь. Тогда к тебе вернется вся твоя память.

Я хочу, чтобы она вернулась сейчас! — Ребенок капризно посмотрел на Уксталя и поджал губы. Уксталь уже знал, что это опасный признак.

Он взял мальчика за руку и быстро повел его к ожидавшему их транспортеру, не дожидаясь вспышки детской ярости.

— Пойдем посмотрим, что нашли здесь лицеделы.

Знание чужих решений и ошибок подчас пугает. Однако чаще успокаивает.

На металлической стене каюты Шианы висела картина Ван Гога. Шиана похитила ее в резиденции Верховной Матери перед бегством с Капитула. Из всех преступлений, совершенных ею перед побегом, эта кража была единственным эгоистичным поступком. Она испытывала удовольствие и радость, глядя на это великое полотно; смысл произведения умиротворял.