Кирилл Бенедиктов - Золото и кокаин Страница 42

Он помолчал, обгоняя по встречной полосе огромную, причудливо разрисованную фуру.

— Поэтому не думай, что мы тут все с потрохами продались местной наркомафии. Мы важное дело делаем, Каронин. Что, однако, не отменяет.

Что именно не отменяет данный факт, Кэп не пояснил. Видимо, и сам до конца не знал.

— Есть такая поговорка: «С волками жить — по-волчьи выть». Слыхал?

Я кивнул.

— С гангстерами работать сложно. Чуть расслабился — тебя и поимели. Что и произошло в прошлый раз. До тебя с нами работал переводчик, из торгпредства парень… Вроде бы нормальный, а потом выяснилось, что Эстебан его купил. И парень этот нас крупно подставил. Запутал нас, и мы заключили с Эстебаном договор, по которому Эстебан обязан поставлять Хуану и Боно гораздо меньше… комплектующих, чем раньше. Парень получил свои комиссионные и исчез, а мы теперь в заднице.

— А как вы об этом узнали?

— Не твое дело, — нахмурился Дементьев. — Важно, что теперь Эстебан нас держит за жабры. А тут еще эти либерийцы…

— Кто-кто?

Мы выехали из города и мчались теперь по прибрежному шоссе, залитому ярким светом фонарей. Дементьев гнал со скоростью 180 километров в час, но в салоне «Мерседеса» это почти не ощущалось.

— Имей в виду, Каронин, если мы выйдем от Эстебана живыми, тебе придется забыть все, о чем я здесь тебе рассказывал. Иначе…

И Кэп очень неохотно, опуская подробности, посвятил-таки меня в суть дела.

Из Венесуэлы в Колумбию «Кит» доставлял, как я и предполагал, необходимые для работы фабрики по переработке коки материалы, медикаменты и еду. С некоторой натяжкой это действительно можно было назвать «гуманитарным грузом». Далее, уже с грузом кокаина на борту, «Кит» летел в Бразилию, где совершал промежуточную посадку для дозаправки. Это было необходимо, потому что следующим пунктом его назначения была Либерия — страна на западном побережье Африки.

В Либерии кокаин забирали местные бандиты, и оттуда наркотик на кораблях доставляли в Западную Европу, где продавали по цене, в несколько тысяч раз превышавшей его себестоимость. Как только груз сдавали с рук на руки, на счет дона Эстебана переводилась очередная кругленькая сумма (Кэп ничего не сказал о вознаграждении экипажа «Кита», но ясно было, что компания «El Jardin Magico» получает приличный процент от этой суммы).

Рейс, в котором мне довелось принимать участие, оказался крайне несчастливым. Не только потому, что Хуан и Боно, возмутившись вероломством дона Эстебана, заставили Кэпа взять на себя ответственность за двадцать процентов товара. Самое неприятное произошло в Либерии.

Местные гангстеры заявили, что несколько тюков, полученных от Хуана и Боно, были наполнены вовсе не кокаином, а совершенно безвредным тальком. Они даже сунули этот тальк под нос Кэпу — и тот был вынужден согласиться, что на кокаин этот порошок совсем не похож.

Возможно, конечно, что все это было хитрой местью колумбийцев, раздосадованных выходкой дона Эстебана, но Кэп в этом сомневался. Скорее подлянку устроили сами либерийцы — ведь они «обнаружили» тальк уже после того, как «Кит» был полностью разгружен, так что подменить мешки им не составляло большого труда.

Поскольку на кону стояли огромные деньги, экипаж «Кита», естественно, начал качать права. Но либерийцев было гораздо больше, к тому же они были вооружены. Петю Трофимова, пытавшегося прорваться на склад, чтобы своими глазами увидеть спорные тюки, избили прикладами автоматов. В итоге либерийцы заплатили за груз гораздо меньшую сумму, чем ожидал дон Эстебан, — и крайними вновь оказались русские летчики.

— Теперь мы должны Эстебану два с половиной лимона, — закончил свой рассказ Кэп. — А этот сукин сын имеет обыкновение с должниками не церемониться. Он и за десять тысяч баксов людей в асфальт закатывал. Не говоря уже о том, что с Хуаном и Боно тоже нужно как-то разбираться.

— Леонид Иванович, — сказал я, — я, конечно, обо всем этом забуду, не вопрос. Вопрос в другом — как вы собираетесь из этой ситуации выпутываться?

— А я пока не знаю. Как там Наполеон говорил — ввяжемся в драку, а там посмотрим. Ты драться умеешь, Каронин?

— С наркобаронами еще не приходилось, — попытался пошутить я. На самом деле мне было совсем не весело. Где-то в глубине души ныл противный тоненький голосок: «Ну при чем тут ты? Ты же вообще попал сюда случайно! А теперь тебя грохнут за компанию с остальными и отправят кормить рыб в залив! Это несправедливо!»

Я приказал голоску заткнуться. В конце концов, выбора у меня все равно не было — разве только открыть дверцу и выпрыгнуть из «Мерседеса» на ходу. Учитывая скорость, с которой мы двигались, это был неплохой способ самоубийства.

Не успел я подумать об этом, как Кэп начал притормаживать. «Мерседес» мягко свернул на дорогу, уходящую к побережью. Эта дорога тоже была освещена, но не так, как шоссе: здесь не было фонарей на обочинах, лампы были вмонтированы в асфальт, и свет словно струился из-под земли. За пределами освещенного пространства тяжело вздыхал океан.

Вскоре дорога нырнула под арку, образованную огромными ветвистыми деревьями. В свете фар мелькнули металлические конструкции, напоминающие противотанковые «ежи». Затем из темноты показалась высокая — метра четыре — бетонная стена, на гребне которой сверкали осколки стекла. «Мерседес» притормозил перед массивными стальными воротами, по обе стороны которых возвышались башенки с узкими окнами, больше напоминавшими амбразуры.

К машине вразвалочку подошел коренастый широкоплечий мулат. Оружия у него не было — во всяком случае, я не заметил, — но вид был такой, словно в каждой руке он держал по нацеленному на нас пистолету.

— Кто такие? — спросил он, заглядывая в окно (стекло со своей стороны Кэп предусмотрительно опустил).

— Капитан Дементьев с переводчиком, — ответил Кэп. — Скажи ему, Каронин, что дон Эстебан пригласил нас к десяти ноль-ноль.

На часах было без десяти десять.

— Документы, — потребовал мулат, когда я объяснил ему, кто мы такие.

Кэп протянул свой паспорт и посмотрел на меня.

— А у меня нет, — растерянно пробормотал я. Мой паспорт остался в отеле — Кэп же не предупредил меня, что он может понадобиться.

Кэп тихо выругался.

— У меня с собой нет документов, — сказал я мулату. — Я же не знал, что у вас тут такие порядки. Но я и вправду переводчик.

— Выйди из машины, — скомандовал мулат.

Я вздохнул и открыл дверцу.

— Ты куда? — забеспокоился Дементьев.

Я не ответил. Мулат подошел ко мне и довольно профессионально обыскал с ног до головы. Видимо, осмотр его удовлетворил, потому что он молча мотнул головой, отдал Кэпу паспорт и ушел в свою караулку.

— В следующий раз, Каронин, — проговорил Кэп сквозь зубы, — я с тебя за такое скальп сниму…

— В следующий раз предупреждайте, — удивляясь собственной наглости, сказал я. — И не нужно так нервничать, это очень чувствуется. Получается, мы заранее признаем, что виноваты…

— Психолог, блин, — фыркнул Дементьев. — Доктор Фрейд сопливый…

Очень хотелось ответить ему грубостью, но ясно было, что Кэпа просто колбасит в ожидании предстоящих разборок. Поэтому я проигнорировал его слова.

Створки ворот медленно поползли в стороны. За ними открылась пальмовая роща, прорезанная упирающейся прямо в океан аллеей. «Мерседес» неторопливо миновал ворота, проехал немного по аллее и свернул вбок, к большому ярко освещенному особняку. Под колесами громко захрустел гравий.

У парадного входа особняка нас ожидали двое «горилл» в строгих черных костюмах — пиджаки пятьдесят шестого размера красноречиво оттопыривались под мышками.

— Добрый вечер, сеньор Дименте, — вежливо поздоровался один из них, с пышными щегольскими усами. Посмотрел на меня и добавил: — Добрый вечер, сеньор…

— Каронин, — подсказал я. — Переводчик.

«Горилла» важно кивнул.

— Дон Эстебан примет вас в белой гостиной, — сказал он. — Я провожу.

И мы пошли — один «горилла» впереди, второй у нас за спиной. Кем бы ни был загадочный дон Эстебан, к вопросам своей безопасности он относился серьезно.

Белая гостиная представляла собой огромную полукруглую комнату, одна стена которой была полностью стеклянной. Эта стена-окно выходила на океан — в лучах скрещенных прожекторов перекатывались тяжелые маслянистые волны.

«Гориллы» остались стоять у двери. Мы с Кэпом немного побродили по гостиной — она была уставлена низенькими мягкими диванчиками, креслами, больше напоминавшими белые бесформенные тюфяки, так что непонятно было, сидят на них или лежат. По стенам были развешаны картины — в основном нагромождения геометрических фигур и цветных пятен. Мне понравилось, что все они были заключены в простые, строгие и элегантные белые рамы — кем бы ни был человек, разрабатывавший дизайн этой комнаты, в определенном вкусе отказать ему было нельзя.