Уильям Кинг - Истребитель скавенов Страница 5

— Никогда.

— Так говорил и я. Но поверь, братишка, Нульн не то место, где можно попадать под подозрение в мутации. Такие люди исчезают.

— Но это же наиболее свободный от предрассудков город Империи.

— Уже нет.

Отто боязливо огляделся, словно почувствовав, что сболтнул лишнего. Феликс с сожалением покачал головой.

— Не беспокойся, брат. Шпионов тут нет.

— Не будь так уверен, Феликс, — сказал он приглушённо. — Нынче в этом городе и стены имеют уши.

Когда он заговорил опять, его голос был громок и в нём были нотки показной сердечности.

— В любом случае, я зашёл спросить, не желаешь ли завтра со мной отобедать. Если ты не против, мы могли бы перекусить в каком–нибудь заведении.

Феликс одинаково хотел и отказаться, и поговорить с братом ещё. Была возможность узнать множество семейных новостей и даже вероятность возвращения в отчий дом. Одна эта мысль одновременно пугала и привлекала его.

— Да, с удовольствием.

— Хорошо. Моя карета заберёт тебя отсюда.

— После работы.

Отто медленно покивал головой.

— Разумеется, Феликс. Разумеется.

Они распрощались. И только после ухода брата Феликс призадумался, что же могло настолько напугать человека с властью и влиянием Отто, чтобы тот беспокоился о соглядатаях в местах, подобных постоялому двору фрау Зорин.

Фриц фон Гальштадт, глава тайной полиции Нульна, размышлял, обложившись документами. Чёртов гном едва не поймал его. Тот почти дотронулся до него своими немытыми лапами. Он уже был так близок к тому, чтобы все его труды пропали даром. Одного удара было бы достаточно. Это ввергнет во тьму и хаос город, который фон Гальштадт поклялся защищать.

Фон Гальштадт потянулся и достал свой укороченный стеклянный кувшин. Вода ещё была тёплой. Хорошо, слуга кипятил её точно одиннадцать минут, как он приказывал. Он был удовлетворён. Фон Гальштадт налил что–то в стакан и внимательно осмотрел. Он поднял стакан к свету и проверил на наличие осадка и взвесей. Ничего не было. Никаких загрязнений. Хорошо.

Хаос приходит легко. Он повсюду. Мудрый знает это и использует себе на пользу. Хаос принимает множество форм — одни лучше, другие хуже. Существуют относительно лёгкие формы, вроде скавенов, и существует разлагающая болезнь мутаций.

Фон Гальштадт полагал, что крысолюди всего лишь желают оставаться в покое, чтобы править своим подземным королевством и вести присущий им образ жизни. Они разумны и опытны, с ними можно иметь дело. Если у тебя есть то, что им нужно, они готовы заключать и соблюдать соглашение. Разумеется, у них есть свой интерес, но это делает их предсказуемыми, контролируемыми. Они не любят мутантов — мерзких, коварных и злых созданий, что таятся повсюду, тайно управляя миром.

«Все мы легко можем оказаться марионетками в руках мутантов, — раздумывал он. — Именно поэтому мы должны быть бдительны. Враги повсюду, их постоянно рождается всё больше и больше. Хуже всего неопрятные, ленивые и бесполезные простолюдины, плодящиеся бесконечной чередой. Большинство мутантов рождается в этом стаде. В этом есть свой извращённый смысл. Их множество и они ужасающе безнравственны, похотливы и распущены».

От подобной мысли он в ужасе застыл. Он знал, что мутанты пользуются тупостью простолюдинов. Они умнее. Они используют необразованных ленивых болванов, забивают им головы мятежной чушью, подкармливают их завистливое раздражение на вышестоящих, подстрекают их к бунту, грабежу и разрушению. Погляди, как они разорили его несчастного отца, когда в ходе одного из своих жестоких восстаний сожгли усадьбу до основания. А ведь его отец был добрейшим и великодушнейшим человеком на свете.

Ладно, Фриц фон Гальштадт не сделает подобной ошибки. Он слишком умён и слишком силён. Он знает, как разобраться с революционерами и выскочками. Он охранит и защитит человечество от угрозы мутантов. Он будет бороться с ними их собственным оружием — террором, хитростью и беспощадной жестокостью.

Вот почему он хранит свои папки, хотя его горячо любимая правительница Эммануэль смеётся над ними, обзывая „его секретной порнографией“. Среди этих записей, любовно детализированных и снабжённых перекрёстными ссылками, скрывалась особенная сила. Информация — это сила. Он знал всех потенциальных революционеров. Его сеть шпионов и соглядатаев обеспечивала информацией. Он знал, кто из людей благородного происхождения принадлежит к Тёмным Культам, и постоянно следил за ними. У него были источники, способные проникнуть в любое место встречи, которых бы никто не заподозрил.

Это было частью его сделки со скавенами. Они много чего знали и могли узнать ещё больше. Их маленькие шпионы повсюду и находятся вне подозрений. Он использует их тёмную мудрость и воспользуется услугами меньшей из двух зол, чтобы сдержать великую анархию.

Он поднял маленькую рамку с портретом, что получил от Эммануэль, и облизнул свои тонкие губы. Задумался, почему для его папок с документами она выбрала слово „порнография“. Он был потрясён, что она пользуется подобным словом, наверняка зная, что оно означает. Должно быть, это всё её братец! Дурное влияние Леоса. Эммануэль слишком хороша, чиста и незапятнанна, чтобы самой выучить подобное слово. Возможно, следует приставить к ней его шпионов, просто проследить за …

Нет, она же его правитель! Все его труды — для неё. Даже если сейчас графиня не сознаёт их ценность, однажды она её признает. Шпионить за ней означало пересечь тот предел, который он сам себе определил. С другой стороны, иногда он подозревал, что среди тех наветов, что он о ней слышал, предположительно могут содержаться зёрна правды, и обнаружить это было бы слишком мучительно.

Он поставил портрет обратно на стол. Он позволил себе отвлечься от главной проблемы. Гном и стражи канализации. Могли ли они его узнать? Что же ему следует сделать, если им удалось? Они обычные мужчины, выполняющие свою обычную работу. Как и он, они стараются сдержать Хаос. Но смогут ли они понять необходимость его действий? А если нет, то возможно понимают, что необходимо обеспечить их вечное молчание.

Страдающие от похмелья стражи медленно спускались под землю. Спускаясь через канализационный люк, они один за другим карабкались вниз по лестнице. Руди, назначенный сержантом, зажёг фонарь и осветил туннель.

Несмотря на то, что он осторожно сошёл с лестницы на бортик, вонь ударила по Феликсу подобно молоту. Это была самая ответственная часть работы. Между краем пешеходной дорожки и лестницей был чистый промежуток всего в один фут шириной. Неверный шаг — и многие непротрезвевшие стражи оказывались в „рагу“.

— Ты пропустил вчерашнюю ночь, малыш Феликс, — сказал Хеф.

— Мы проводили сержанта со всеми почестями, — добавил Паук.

— Готрек опустошил семь кружек эля одну за другой, и ему даже не поплохело. Ещё до первой стражи мы потратили недельное жалование.

— Я весьма рад за вас, — сказал Феликс.

После своих подвигов Готрек выглядел не хуже обычного. Из всех стражей он был единственным, кто не выглядел больным. Остальные были бледны, напоминали призраков и передвигались шаркающей стариковской походкой.

— Эх, ничего лучше „рагу“ не прочищает голову с похмелья, — сказал жутко больной Хеф, пытаясь высунуть голову за край пешеходной дорожки.

— Отлично прочищает голову, — добавил Руди без всякой иронии.

— Да уж вижу, — сказал Феликс.

— Мы проследуем к месту, где был убит сержант, — сказал Руди. — Мы вчера так решили. Посмотрим, может удастся выследить подонка, что снюхался со скавенами. Возможно, если не найдём его, то обнаружим кого–нибудь из его маленьких приятелей с розовыми хвостами.

— А что если у них ещё больше таких газовых бомб? — спросил Феликс.

— Не о чем беспокоиться. Готрек — старый туннельный вояка. Он объяснил, как с этим разобраться.

— Да неужели?

— Да. Мы намочили свои шарфы в моче и дышим через них. Это не пропускает газ.

— Я предполагал нечто подобное, — сказал Феликс, пристально глядя на Истребителя Троллей, гадая, действительно ли остальные убеждены в правоте заявления Готрека, либо просто подшучивают над ним.

Единственный взгляд на их измождённые решительные лица убедил его в том, что справедливо первое.

— Это правда, человечий отпрыск. Это срабатывало, когда мои предки воевали со скавенами в Караке Восьми Вершин.

— Как скажешь, — ответил Феликс.

Он мог бы добавить, что предстоит долгий день.

Тем же путём, что в предыдущий день, они проследовали до местности под Старым Кварталом. Пока они шли, у Феликса нашлось время поразмышлять над странностями своей жизни. Где–то над головой находился дом его брата, а он и не знал об этом. Он даже не знал, что Отто в городе. И тот факт, что брат смог его разыскать, служил доказательством эффективности его шпионской сети.