Джеймс Сваллоу - Где Ангел не решится сделать шаг Страница 50

Открылось темное широкое пространство, насыщенное человеческими запахами и спертым воздухом. Мерос переступил через порог, лампа над плечом резко осветила мрак. Внутри была темнота и что-то еще.

Воздух в помещении казался странным образом мертвым. Словно на все был наброшен саван, заглушавший звуки и ощущения, хотя внутри и так было очень тихо и темно. Меросу показалось, что он почувствовал запах озона.

По металлу зашлепали босые ноги, и на свет вышла стройная прихрамывающая фигура. Женщина носила совершенно неуместное для пласталевой темницы красивое открытое платье, которое сильно износилось, на тонкие плечи была наброшена короткая куртка. Лицо под растрепанным рыжими волосами было бледным и грязным, а выражение колебалось между благоговейным страхом и облегчением.

Рука с длинными пальцами осмелилась подняться и прикоснуться к символу алатус кадере на нагруднике Мероса, и на грязном лице, подобно утренней заре, расплылась улыбка.

— Вы Ангелы Императора, — прошептала она.

— Да, — ответил он.

— Я знала, что вы придете за нами.

Она резко повернулась и крикнула в тени:

— Я говорила вам, что они придут!

Из темноты отважились показаться другие выжившие. Один за другим они выходили вперед, чтобы взглянуть на Кровавых Ангелов, словно хотели убедиться, что это не обман.

Когда Уризену понадобилось согласие Крида, тот не колебался ни секунды. Он никогда не задавал вопросов, это было не в правилах Несущих Слово. Их взрастили телом и душой на уверенности, что цель окончательна и нерушима.

Наша кровь — это наша клятва.

Эти слова были сказаны за многие годы до Просвещения в пустошах Колхиды, когда врагами были жестокие жрецы и бессердечные лорды. Их повторили, когда прибыл со своей ложной славой Император. Теперь их впервые произносили с настоящей, абсолютной истиной, и это было возрождением. Легион переродился после откровений Лоргара, и, наконец, все было правильно.

Другие, старые истины, раскрывшиеся в свете новых, были отброшены, как простая шелуха, сухая кожа, от которой избавляется змея. Те призрачные истины были не ошибкой, но испытанием, которое XVII легион прошел и был признан достойным.

Разве могло быть иначе? Несущие Слово разбили преграды и, наконец, взошли на стезю настоящей истины. Открылся великий путь.

Танус Крид верил в это всем сердцем. Сомнения были неведомы ему. Если бы его легион не понял, если бы повелитель не прозрел и не привел их к Просвещению… тогда они навсегда бы угодили в ловушку ложной догмы. На мгновенье он подумал об Ультрадесантниках, которые погибнут на далеком Калте, ограниченных Имперских Кулаках, чьи дни также были сочтены, о Саламандрах и Гвардии Ворона, стертых в пыль под каблуком нового порядка.

Никто из них не видел так, как видели Несущие Слово. Никто из них не видели того, на что сейчас смотрел Крид.

Существо, созданное из кошмаров и войны, слишком ужасное, чтобы описать его жалкими словами.

Оно иронично взглянуло на него, и Крид отпрянул, его кожу опалило. Аколит поднял руки, чтобы прикрыть лицо, и почувствовал обжигающий холод. Глаза Крида пронзила боль, словно от тысячи игл. Всякий раз, когда он пытался осмыслить размеры громадного звериного тела, понимание ускользало от него. Существо заполняло собой все помещение и тем не менее казалось больше него. Окружавшие их железные стены, украшенные слоями нечестивой иконографии, обрели новые, непостоянные размеры. Казалось, реальность искажается вокруг ужасного чудовища. По всей комнате молящиеся сервиторы замертво рухнули там, где стояли, рты открылись в беззвучных воплях.

Наконец монстр отвернулся, благосклонно избавив Крида от своего внимания.

В святилище призрачный аватар Воителя кивнул крылатому существу.

— Что ты такое? — в пустоте возник наполненный угрозой вопрос.

— Имена нужны для кенотафов, — пророкотало чудовище, из зияющей пасти сочился черный яд. Существо театрально поклонилось, его размытые очертания словно насмехались над столь человеческим жестом.

— Знай, я — Полководец Проклятых, Беспощадный Судья. Я твой генерал на поле битвы этой великой войны, Хорус Луперкаль, — засмеялся зверь и насмешливо отдал честь в очень древнем стиле, отведя когтистую лапу от грубой брови. — Я знаю, ты хочешь назвать меня демоном. Это слово хорошо подходит. Я вполне могу носить это имя, — он покачивался на когтистых лапах, источая запах немыслимой, едва сдерживаемой ярости. Громадное существо почти корчилось от жажды вершить насилие, и Крид осмелился задуматься, на что же оно способно, если дать ему волю.

Лицо Хоруса над вибрирующим на окровавленной палубе варп-сосудом затуманилось и стало сердитым.

— Если ты обычный генерал, тогда где твой главнокомандующий?

В словах звучала колкость, и зверь среагировал на нее, цепи вокруг его рук загремели от раздражения.

— Он… неважно себя чувствует. Мне сказали, многое должно быть сделано. Последние приготовления.

Демон пожал плечами, словно сама мысль о подобных вещах раздражала его.

— Работа нерешительных и робких колдунов противна мне, — он зловеще ухмыльнулся. — Я пришел за кровью и черепами.

— Ты получишь их достаточно, чтобы утолить свою жажду, — пообещал Хорус. — Если выполнишь мой приказ.

Крид почувствовал скрытый подтекст в словах Воителя, и его сердца панически задрожали. Размах этого великого переворота, сложность и идеальный замысел предательства на Сигнусе были спланированы Эребом и его бесплотными пособниками с особой тщательностью и абсолютной точностью.

План нельзя менять, не в последний момент.

Даже Хорусу Луперкалю, краеугольному камню войны, которая положит конец всем войнам.

Аколит осмелился встать, сделав шаг к туманному призраку, который носил облик Воителя.

— Милорд, — начал Крид, — что вы замышляете?

Демон едва пошевелил самым маленьким когтем, этого было достаточно, чтобы легкие и глотка Тануса Крида наполнились желчью. Вязкая пурпурно-черная грязь хлынула изо рта и ноздрей, лишив возможности говорить. Несущий Слово закачался, боль парализовала его, но каким-то образом он не умер, несмотря на то, что маслянистая жидкость не вышла из его тела. Крид рухнул на иссеченный мозаичный пол и остался лежать, дрожа, как от лихорадки.

— Моя жажда велика, — сказала тварь, ее ухмылка растянулась ужасающе широко, — а вкусы утончены, — показался мерзкий язык, пробуя воздух.

— Смертные просты и хороши, — она кивнула на Крида. — Я предвкушаю, как попробую этих генетически модифицированных.

— Я дам тебе кровь примарха, череп ангела, — сказал Воитель. — Эта награда гарантирует твою верность мне?

Громкий, сотрясающий взрыв смеха отразился от стен.

— Самус был прав. Для недолговечного ты очень умен, Хорус Луперкаль. Ты знаешь мою цену, — в воздухе еще раз проскрежетал смех. — Сущность брата, сладкая от отчаяния и горя…

— И ненависти, — прервал его Хорус. — Будет столько ненависти.

— Я желаю этого. Я проглочу ее, — прорычал демон. — Дай ее мне. Скажи, как это сделать.

Наконец боль утихла, и Крид снова мог дышать. Его кожа стала горячей и покрылась потом, биоимплантаты лихорадочно работали, стараясь очистить тело от токсинов, которые ненадолго наполнили его. И все же он смог выдавить несколько слов.

— Сангвиний… план…

На лице аватара Хоруса появилось новое, более свирепое выражение.

— План Эреба. Их план, — он покачал головой. — Не мой.

Дрожащий Крид медленно поднялся на колени, а затем на ноги, смаргивая кровавые слезы и сплевывая комки рвоты на палубу.

— Мы… согласны. Это место, эта гигантская ловушка… Замысел заключался в том, чтобы поймать Кровавых Ангелов и столкнуть в бездну. Привести их под наше знамя или уничтожить!

Рогатая голова демона кивнула.

— Я чувствую это в них. Они не видят его, но алый путь проходит под их ногами. Правильно надавить, и они полностью свернут на него и направятся к Трону Черепов. Во всех них есть жестокое, красное освобождение. Маленький Ангел знает об этом, хотя ему и не хватает слов. По-настоящему он боится только этого.

— Да, — сказал Хорус. — Я дам тебе ключ к ним. Воспользуйся им. Сдери с них покорное благородство и достоинство. Сломай их и принеси мне то, что останется. Сделай их них оружие для моего Крестового похода.

Крид попытался представить себе это: бесконтрольную, ничем не сдерживаемую ярость Кровавых Ангелов. Ни кодекса, ни морали, ничего, кроме гнева. Они станут бездумными машинами для убийства, подходящими только для того, чтобы они уничтожали все, что видят, до основания. Превращение гордых сынов Ангела в кровожадных берсерков будет осквернением такой великой силы… Но падение самого Сангвиния станет для всех них величайшим испытанием.